Адмирал Джоул и Красная королева - Лоис Буджолд

Могли бы среди них оказаться и его дети?

«А пожалуй, да, могли бы».

– А зародышей… младенцев… их никак не могут перепутать? – О таких неприятностях ходило немало слухов. Впрочем, как заметила Корделия, большей частью их распространяли люди, страдающие иррациональным неприятием репроцентров.

Доктор обиженно улыбнулся:

– Наши техники – люди чрезвычайно добросовестные, но, чтобы успокоить тех, кто – скажем так – не слишком образован биологически, можно проверить генетику любого младенца. Для этого достаточно нескольких буккальных мазков и трех минут на сканере во время принятия родов. Или в любое время до родов – фактически, с репликатором амниоцентез становится тривиальной процедурой. Услуга бесплатная – точнее, она уже включена без всякой дополнительной оплаты. – И, немного помолчав, добавил: – Вы, барраярцы, очень часто об этом спрашиваете. Вице-королева как-то раз предложила мне в таких случаях отвечать, что у нас вероятность ошибки доказуемо статистически ниже, чем при естественном методе, но последний вице-король разъяснил, что вряд ли это будет принято без обиды.

– Понятно, – кивнул Джоул и тут же попытался придумать несколько более удачных технических вопросов, чтобы искупить в глазах этого человека его барраярский IQ. Вообще-то он ничего не имел против горстки галактических иммигрантов на Зергияре, но, как ни крути, они порой бывают редкими занудами.

Он уже собрался было поведать свою собственную историю как естественнороженного, без генетической чистки, чтобы доказать – что? Джоул и сам не мог толком сформулировать, и в итоге отказался от этой мысли.

Доктор Тан отвел его обратно, в другой кабинет рядом с приемной, и оставил там наедине с автоматическим регистратором, который в мельчайших подробностях принялся заполнять его историю болезни. Джоулу удалось ускорить сей утомительный процесс, подключив свою военную медицинскую карту, которую он вчера вечером как раз для этого и сохранил на наручном комме, удалив предварительно все сведения с неистекшим сроком секретности. К счастью, программа привыкла иметь дело с тайнами личных дел барраярских военных – довольно многие ветераны с базы хотели после демобилизации остаться здесь или вернуться позже. Заполняла ли Корделия карту Эйрела? Да, она должна была это сделать, когда заполняла свою. Так или иначе, Джоула об этом никто не попросил. Тан, вернувшись, спас его от дальнейших размышлений.

– Еще вопросы? Готовы к следующему шагу? – жизнерадостно поинтересовался доктор.

У Джоула на языке вертелся вопрос: «К какому?» Не дожидаясь ответа, Тан кивком пригласил высокопоставленного гостя следовать за ним. По дороге он заглянул куда-то и взял какие-то предметы – Джоул не сумел разобрать, какие именно, – а затем привел его к другой закрытой двери с табличкой «Кабинет отцовства». На табло были слова «занято/свободно». Магнитный перекидной ярлык гласил «Прибраться», Тан перевернул его на другую сторону с надписью «Не беспокоить».

– Вот ваш контейнер для образцов, – объявил Тан, протягивая оный Джоулу, – с соответствующий маркировкой, как видите. Внутри раствор, в котором ваша сперма будет храниться в целости и сохранности, пока не пойдет в работу. Проверьте, пожалуйста, маркировку – все правильно?

Джоул, сощурившись, прочитал свое имя и цифровой код.

– Точно… да-да, все правильно.

– В случае, если можно так выразиться, конфузливости, вы найдете в кабинете много всяких пособий. Я также могу предложить вам дозу назального спрея-афродизиака. Раньше мы выкладывали флаконы в корзину, но они постоянно исчезали, поэтому пришлось ввести нормирование – примите мои извинения. – И Тан протянул ему флакончик.

Джоул, который к этому моменту уже был слегка как под гипнозом, осторожно взял спрей. Доктор открыл дверь и сопроводил его внутрь.

– У вас столько времени, сколько понадобится. Когда закончите, подойдите лично ко мне, – ободряюще проговорил Тан.

Дверь закрылась, оставив Джоула одного в тихой, тускло освещенной, небольшой комнате. Он услышал негромкое царапанье лейбла щели, скользнувшего на позицию «занято».

В палате стояли удобное с виду кресло, стул с прямой спинкой и узкая койка, заправленная простыней. На полке выстроились секс-игрушки, с большинством из которых Джоул имел дело в не столь унылой обстановке и при других обстоятельствах, все обмотанные короткими бумажными ленточками с надписью «простерилизовано». Кроме того, здесь имелся видеоплейер – при быстром просмотре меню там обнаружились много названий, которые Джоул знал еще по жизни в казармах и на корабле, плюс еще несколько, которые вообще вряд ли когда-либо проигрывались для этих зрителей. Что заставило его на миг задаться вопросом, какие эквиваленты ходили в казармах ИЖБ и есть ли хоть одна женщина, у которой он осмелился бы это спросить. Не Фориннис, в любом случае. Возможно, полковник, если они когда-нибудь как следуют вместе напьются. Головид предлагал также множество слайд-шоу с красивыми молодыми женщинами, несколько – с красивыми молодыми мужчинами, одно – с красивыми молодыми гермами, одно – с весьма ласкающими взор красивыми молодыми пышными дамами, и прочие, которые становились все страньше и страньше – так было запрограммировано галактической командой. Еще несколько коллекций слайдов – совсем уж отталкивающие, а две или три – вообще за пределами понимания, хотя Джоул и считал себя человеком, который много путешествовал. В любом случае ничего из предложенного не казалось сейчас возбуждающим.

Он выключал головид.

«Я этим занимался с тринадцати лет. У меня не должно быть никаких проблем». Да их, в сущности, и не было – с этим у него вроде никогда в жизни проблем не возникало.

Джоул сел на край койки, изучил инструкции относительно контейнера и задумался насчет назального спрея. Это походило на жульничество, неподобающее мужественному, зрелому имперскому офицеру. Заработал ли он себе хоть какие-то поблажки, ему ведь почти пятьдесят?

Это должно было стать самым неэротичным, не говоря уже о том, что в самом неромантичном месте, какое только можно представить. Какая странная ирония: именно здесь он должен выполнить главную биологическую цель всей своей сексуальной жизни?

«Я мог бы это сделать, когда мне было двадцать…» Но с тех пор он уже почти тридцать лет подвергался воздействию жесткой радиации, биологическим опасностям и – самое главное – химическим отравлениям, тут и там в его богатой событиями военной карьере. Одному богу известно, какие повреждения накопились в его гонадах, начиная с той аварии в космосе, из-за которой он в двадцать с небольшим попал в Имперский военный госпиталь. Из самых древних, глубинных слоев памяти периода его учебы всплыла картинка: парни, работавшие с экспериментальным микроволновым оружием, отпускают шуточки, что будут отцами только девочек… Даже если бы он находился в самых что ни на есть традиционных отношениях, какие только можно себе представить, он все равно бы предпочел именно этот способ. Конечно, «предотвратимые дефекты или болезни» – отнюдь не то, чем любой отец хотел бы одарить своего первенца-сына… м-м, гипотетического ребенка.

«К черту всё!» – сказал себе Джоул. Все картинки, которые могли ему понадобиться, хранятся у него в мозгу, в его разуме и памяти.

Он задумался об Эйреле. Это, конечно, истинная сокровищница самых эротических воспоминаний, какие только можно представить. Полный диапазон всего, что только можно испробовать… И вообще это было бы даже очень уместно. Любимое лицо смеялось над ним из прошлого, чрезвычайно удивленное его нынешними затруднениями, но лицо это слишком быстро затянуло холодом, засыпало глиной – пустая оболочка, которую он видел последний раз под стеклом в замороженном гробу, до чего ж несправедливо… и если бы Джоул последовал сейчас за охватившими его мыслями чуть дальше вниз, по спирали, то закончил бы тем, что вместо мастурбации просто-напросто разрыдался. Нет.

Сдаваясь, он сломал печать на назальном спрее и впрыснул его по очереди в каждую ноздрю. Капельки были холодные, без запаха и, казалось, никак не подействовали. И что дальше?

Внезапно в голове у него само собой всплыло воспоминание: Корделия, быстрым шагом спускающаяся по лестнице в холл Дома Форкосиганов, прикрытая одним лишь полотенцем, обернутым вокруг бедер наподобие бетанского саронга. И он сам, в панике выскакивающий из дверей. Что тогда такое стряслось, пожарная тревога? Угроза взрыва?.. Он не мог вспомнить. А вот полотенце запомнил, да. Ее кожа… да, она именно носила свою обнаженную кожу, как космическую броню. Но, увы, какой-то оруженосец или слуга быстренько вручил ей еще одно полотенце. А если бы вместо того, чтобы добавить второе полотенце, убрать то, что было на ней?.. Это… неожиданно оказалось более интересным.

Почему Корделия играет главную роль в его мысленном шоу? Это неправильно. Но, черт подери, это ведь из-за нее он угодил в такое дурацкое положение. Могла бы и потерпеть.