Любовь сама выбирает - Сара Крейвен

По крайней мере внешне Синтия гораздо больше соответствует образу хозяйки поместья, подумала Джоанна, уничижительно смотря в зеркало на свои прямые каштановые волосы, бледную кожу и ясные карие глаза.

Несомненно, Синтии предназначено быть любимицей мужчин. Она имела не просто привлекательную внешность, но и глубокую сексуальную притягательность, которая проявлялась в голосе, в жестах, в манере поведения, как только она оказывалась в мужской компании. Лайонел остался безучастным к ее обаянию, но он был скорее исключением. Джоанна видела, как благоразумные, ответственные мужчины резко глупели, когда Синтия соблазняла их своими чарами. Например, мой отец, вздохнула она печально.

С самого начала Синтия, не скрывая, преследовала Лайонела. Но что было бы, если б вместо него она поставила на Габриеля? Лайонел, может, не одобрил бы этого, но вряд ли стал бы всерьез возражать против их свадьбы. Габриель никогда не хотел меня, подумала она, так что почему бы и не Синтия?

Я развожусь с ним, и какое имеет значение, кого он выберет во второй раз?

Но когда она увидела яркие пятна на скулах, огонек гнева в глазах и почувствовала, как громко стучит сердце в груди, то поняла, что, несмотря на здравый смысл и благоразумие, это имеет для нее огромное значение.

Крамольная мысль ужаснула ее.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Одинокий ужин прошел невесело. Джоанна выпила чашку овощного бульона и нехотя съела грудку жареного цыпленка, все время помня о пустом стуле во главе стола. Джесс и Молли, охотничьи собаки Лайонела, с подавленным видом лежали около двери.

– Бедные старушки. – Она наклонилась и ободряюще похлопала каждую собаку, когда выходила из комнаты. – Никто не обращает на вас внимания, и вы ничего не понимаете. Позже мы с вами прогуляемся по холму.

Она пила кофе, сидя у камина в гостиной, собаки растянулись на ковре у ее ног. Утренняя газета, до сих пор аккуратно сложенная, лежала рядом на столе. С безысходным отчаянием она подумала, что сейчас они бы с Лайонелом дружески спорили над кроссвордом.

Усилием воли она переключила свои мысли на другую услышанную от Синтии сплетню – что Лайонел всю жизнь испытывал сильное чувство к матери Джоанны. А может, это правда?

Какой бы бурной ни была семейная жизнь Лайонела, Джоанна всегда верила, что он любил Валентину Алесио. Вряд ли он всерьез размышлял о том, чтобы другая женщина заняла ее место. Генри Фортескью назвал Мэри Верн любимой кузиной Лайонела, значит, так оно и есть.

Одна из собак жалобно заскулила, и Джоанна вспомнила, что обещала вывести их на прогулку. Она натянула сапоги, куртку и завязала шарф на шее, потом взяла фонарик и вышла через боковую дверь вместе с радостно прыгающими вокруг нее собаками. Они прошли через сад, затем поле и перебрались через изгородь на холм.

Температура упала, и дул влажный пронизывающий ветер, заставляя Джоанну дрожать.

– Не слишком радуйтесь, – предупредила она собак. – Мы дойдем до «приюта отшельника» и повернем обратно.

Подъем был трудным и опасным из-за валяющихся на обледенелой земле камней. Она запыхалась, пока добралась до скал на вершине. Собаки носились в засохшем папоротнике и возбужденно повизгивали. Джоанна выключила фонарик и укрылась от ветра за большим валуном.

Здесь хорошо было смотреть на звезды, но этим вечером по небу бежали облака. Джоанна огляделась: под ней в долине лежало поместье. В окне кухни горел свет, и в спальне Синтии тоже, но остальной дом был погружен в темноту. Неделю назад он весь сверкал огнями. Лайонел любил яркий свет и тепло. Темные окна яснее всего говорили, что хозяина больше нет.

Ветер тихо и печально завывал среди разбросанных камней. Местная легенда гласила, что несколько столетий назад сюда пришел человек и построил себе укрытие из камня, где он мог молиться и искупать свои грехи в полном одиночестве, и в завывании ветра до сих пор слышится голос отшельника, оплакивающего свои прошлые злодеяния.

Я бы сделала так же, подумала Джоанна, туже завязывая шарф. Она позвала собак, и те подбежали к ней. Внезапно они замерли, и Джоанна услышала их тихое рычание.

– Спокойно, – сказала она им. – Это просто овца или олень.

Собаки были слишком хорошо выдрессированы, чтобы охотиться за домашним скотом, но что-то явно их напугало. Или кто-то, подумала Джоанна с внезапной тревогой, услышав рядом легкое шуршание гальки. Ее пальцы вцепились в незажженный фонарик.

Может быть, это отшельник, который, говорят, при полной луне бродит по холму в рясе с капюшоном, хмыкнула она, посмеиваясь над собой. И отчетливо сказала:

– Джесс, Молли, все в порядке.

Какое-то мгновение собаки, сдерживаемые ее рукой, стояли на месте, но затем, поскуливая от возбуждения, убежали в темноту, и через секунду она услышала их лай где-то в стороне.

– Проклятие. – Она включила фонарик и пошла за ними, ругая себя за то, что не поду мала о поводке. Оставалось надеяться, что они не спугнули какую-нибудь влюбленную парочку в папоротнике.

Теперь она могла видеть их добычу: впереди темнела чья-то высокая фигура, а собаки крутились вокруг, радостно повизгивая. Она торопливо сказала:

– Добрый вечер. Я очень надеюсь, что они не побеспокоили вас. Обычно они не ведут себя так с незнакомыми людьми.

Какое-то время человек не отвечал и не двигался, потом опустил руку, и собаки сели и преданно уставились на него. И в тот же момент Джоанна поняла, кто стоит перед ней в темноте.

– Они не побеспокоили меня, Джоанна. И вряд ли меня можно назвать незнакомым человеком.

У нее перехватило дыхание. Она подняла фонарик, чтобы осветить его лицо и подтвердить свои худшие подозрения.

– Габриель?!

– Поздравляю. У тебя превосходная память. Она не обратила внимания на насмешку.

– Что ты здесь делаешь?

– Мой отец умер вчера. – В его голосе, обычно таком холодном и размеренном, звучала горечь. – Я приехал на его похороны.

– Но мы думали, что тебя не будет еще несколько дней.

– Я решил положить конец своей добровольной ссыпке и прилетел раньше. Надеюсь, это не причинит тебе слишком много неудобств.

Она сглотнула.

– Нет, конечно, нет.

– Сказано не совсем уверенно, – заметил он спокойно. – Но это ничего не меняет. Я здесь и собираюсь провести ночь под своей крышей. Если тебе это не нравится, Джоанна, придется смириться.

Она напряженно ответила:

– Ты приехал на сорок восемь часов раньше, вот и все. И если кому-то будет неудобно, так это миссис Эшби. Пожалуй, я спущусь и предупрежу ее. – Она сделала паузу. – Мол ли, Джесс, ко мне.

Собаки даже не пошевелились. Габриель тихо засмеялся.