Polska - Лев Сокольников

Ожесточение — ужасная вещь! Я не психиатр, поэтому не могу сказать когда, отчего и до какого предела может ожесточиться "двуногое и прямоходящее" существо с названием "человек". Неведомо и такое: сколько надо времени и бедствий каждому из нас, как долго и чем нужно "прижимать", чтобы я мог войти в состояние слепой ярости и голыми руками свернуть шею притеснителю!? Или перегородить на многие часы главную автомобильную (железнодорожную) трассу "Центр-Сибирь"? Чего и сколько нам требуется для ожесточения? И все ли способны входить в состояние яростной, беспамятной жестокости? Кто и когда определял причины и основания для "входа в ярость"? Кто и когда составлял "список деяний", совершённых в ярости? "В беспамятстве"?

"Голодовки" — то же самое проявление ярости, но в "мирное" время: "лучше мне сдохнуть, чем…"

Когда ожесточение выполняет "поставленную цель" — его необходимо отключить. За ненужностью. Всё сделано, хватит, стоп машина! Во все времена над россиянами всегда стоял "вождь" точно знающий миг, когда "ярость благородную" следует включать, а когда — выключать. "На обеденный перерыв".

Но кто знает средство для выведения меня из состояния недавней ярости? И сколько нужно времени, чтобы вышла жестокость? Как, какими средствами и способами вывести её? "отойти"? Что для этого нужно? Какими должны быть условия моей дальнейшей жизни, чтобы я стал "мягче и добрее"? И главный вопрос: от жестокости, однажды в меня вошедшей, можно избавиться?

На сегодня от алкогольной зависимости лечат. Дорого обходится такое лечение, не всякому пьянице оно по карману, но важна идея излечения. Лечат и от наркотической зависимости, и такое лечение ещё дороже. Есть успехи в лечении известных заболеваний, но от жестокости ещё никто и никого лечить не брался. Или отстал в знаниях?

Не обо мне речь, я человек "конченный", "порченый" и "дефективный" в какой-то степени. Вопрос вот в чём: не передаётся ли жесткость, выработанная прошлыми "жизненными обстоятельствами", на генном уровне молодому поколению? Много говорят о "воспитании", но воспитание стоит в стороне: гены виноваты. Почему "нет"?

На сегодня выяснили, что вода обладает памятью, а если я из неё на восемьдесят процентов состою, то… Мать моя! Свою древнюю жестокость мог, о том не подозревая, передать внукам!

Когда соотечественники делают взаимные гадости, то можно как-то обуздать чувства и дать себе трудно выполнимую христианскую команду:

— Забудь, прости обиду от ближнего своего! Прости врагам своим! — сознанием, вроде бы, готов простить, но вода моего организма запрограммирована на жестокость… Её у меня, если биологи не врут, 83 процента, без учёта мочи и слёз. Как и чем мою воду "обнулить"? Если "вскипятить"? Заморозить до "минуса", чтобы стереть ненужное? Или как-то иначе "ублажить"? Кто и чем сегодня ублажает воду своего организма? Алкоголем. Ничем иным восемьдесят три процента моей воды перепрограммировать невозможно, а отсюда всё и "вытекает". Если и можно перестроить "злобную" структуру, то, как такое сделать — никто не знает и в итоге все ходят "заряженными".

Умом готов всё и всем простить, но вода организма не намерена никого и ни в чём прощать. В итоге остаюсь прежним не только к врагам, но ко всему, что движется рядом со мной.

Кому проще и легче, при нужде, вновь впасть в ярость: тому, кто испытал однажды удовольствие от входа в неё, или тому, кто воевал по другим причинам? Легче озвереть тренированному, "познавшему ярость побед", или "чистому"? Конечно, мне: во все дни "нашей истории" я был "заряжен ненавистью к окружающим врагам".

Мы победили! Яростью и ожесточением против ненавистного врага — это основа победы, а вот каков процент отвести оружию в далёкой войне — это задача для будущих исследователей. Но, повторяю, радует одно: при будущих войнах ярость и ожесточение воюющие испытывать не будут, у игроков останется только древний интерес, как при игре в футбол. Лично я верю в "наступление эры гуманных войн", но через какое количество настоящих война к нам приползёт та эра — этого сказать никто не сможет.

* * *

Вползать в сознание предателя для выяснения причин его падения — дело неблагодарное и осудительное. Оно и понятно: что может быть интересного в сознании предателя? Считай, он "отброс общества" и "презренная тварь".

Совсем другая и благодарная задача — попытаться думать за героя в момент совершения им героического деяния. Но только мысленно, "практика" героического поступка не всякому доступна. Мне — нет. Очень удобно и безопаснее рассуждать о героизме в удобном кресле в компании единомышленников и с бутылкой хорошего вина.

Много лет и для многих "советских" людей героем был человек "ценой жизни своей спасший взвод, роту, полк, дивизию (нужное подчеркнуть) боевых товарищей". Да, тот, кто в прошлой войне первым "грудью закрыл амбразуру вражеского дота", отчего вражеский пулемёт "захлебнулся кровью героя". О "крови героя" — не мои слова, в войну кровь героя вытекала, как и кровь не героя, одинаково. Предложениями с "кровью героя" меня кормила старая советская школа

Героическую историю с закрытием амбразуры вражеской ДОТ в прошлой войне знает каждый. Хрестоматийный пример "мужества и героизма при защите социалистического отечества". Иным отечество не могло быть.

По природе своей — я трус, и поэтому никогда не смог бы "грудью закрыть амбразуру вражеской ДОТ". Трястись и завидовать тем, кто может совершить подобное деяние, "положить душу за други своя" — на такое меня хватает, но не дальше. Всё могу, но не дано думать: "как извести врага и самому уцелеть при этом"!? Ещё могу долго рассуждать о войне, но при условии, что рядом не будет стрельбы, воя бомб и разрыва снарядов. Короче, о войне хорошо говорить тогда, когда ни единый инородный предмет из металла не пролетает со свистом над моей головой.

… а тогда воинское соединение наступало на деревню в десять дворов… возможно, что и более дворов было в исторической деревне, но сегодня количество оставшихся пригодными для жизни дворов в той деревне значения не имеет.

В рассказе вражеский пулемёт из ДОТ ударил по наступающим советским воинам "неожиданно", чему очень трудно поверить: как такое могло случиться!? Можно думать, что воинское соединение пёрло вперёд не видя вокруг! Зимой, по снежной целине — что может быть глупее такого наступления? И откуда взялась эта вражеская ужасная "долговременная огневая точка"!? Всё вроде бы шло нормально, наступали чинно и спокойно — и нА тебе, вот он, ДОТ! Яркий пример плохой работы разведки. Может, было и так: разведка доложила о ДОТ, но командир воинского соединения получил только наш, извечный и безоговорочный приказ: "Уперёт! Взять любой ценой к юбилею…" Всем известно, что тогда "отвернуть в сторону от приказа" было равносильно самоубийству с позором, поэтому командир и бросил подчинённых на "героическую" смерть. Сколько смертей было героических, а сколько "самоубийственных" — об этом кто-то скажет. Но позже. Всякая война "отечественная" до тех пор, пока идёт на территории отечества, но как только она выкатывается за пределы — её название меняется. На какое — и об этом напишут когда-нибудь. Обязательно!

Рассмотрим ситуацию, произведём "реконструкцию событий": ДОТ, как надо понимать, была сооружена врагами давно и смотрела своей амбразурой на восток. Все ДОТ всегда смотрели своими пулемётными стволами на восток, и, соответственно, точно такие же ДОТ, но другими стволами, смотрели в сторону запада. Как помнится из истории отечества, ДОТы, что смотрели амбразурами на Запад, главную и основную беду России с названием "Отечественная война", всё же умудрились просмотреть. Прозевали. Это о войне 41 года.

ДОТ — сооружение мощное, стены в такой фортеции сделаны из бетона приличной толщины. Упомянутый ДОТ мог быть и стальным колпаком с амбразурой. Снаружи огневая точка сооружалась закруглённой формы для рикошета снарядам, если бы кто надумал бить по ДОТ из артиллерийских стволов. ДОТ, даже против авиации могли устоять! Мощь, одним словом!

Но у всякой мощи есть и минусы, кои нужно уметь видеть. И тогдашний ДОТ — не исключение. Если она пулемётными амбразурами смотрела на восток, то где был вход в неё? Естественно, с запада. Какая была дверь? Можно ли было обойти ту ДОТ вообще?

Трагико-героическая история прошлого, "вошедшая в века", повествует, что тогда в атаку на вражеский ДОТ советские солдаты поднимались три, или более, раза. Кто тогда понять не мог, что ударом "в лоб" вражескую "долговременную огневую точку" не осилить? Рядовые понимали? Ясно и полностью! Рядовые у нас всегда больше понимают, чем "командиры", но этот национальный "феномен" ещё никто не объяснил. Вот почему никто тогда не спросил командира:

— Зачем ты нас, как баранов, под вражеский пулемёт гонишь!?

Могли! Но не спросили! В этом и кроется "непобедимость" наших воинов!