Драконье Солнце - Варвара Мадоши

К полудню — самое лучшее время для шаманских ритуалов, не считая полуночи, — на сторожевую башню нас с девушкой привели раздельно. Меня, как всегда, принесли в роскошном паланкине, таком же, как у бургомистра и еще у полутора десятков ноблей; девушку — не знаю. Впрочем, далеко ли идти из подвалов под закатной сторожевой башней (башня носила прозвище «Корявый Дани», но до сих пор никто не мог мне объяснить внятно, кто такой был этот Дани и почему именно корявый) до ее вершины?… По лестнице подняться.

И все же когда шаманка вскарабкалась на верхнюю площадку, конвоируемая не тремя, как давеча, а целыми пятью войнами, она двигалась неуверенно и медленно, как будто каждое движение давалось ей с большим трудом.

Дыба? Колючий сапог? Что-то еще, про что я не знаю?

Впрочем, спину девчонка держала прямо.

И одета, кстати, была по-другому. Никакого сиреневого блио — потертый коричневый гармаш[8], ниже колен, из-под которого выглядывали высокие кожаные сапоги, крепкие, но поношенные, на лице тот же платок… Перчатки, впрочем, были те же, что и тогда, во дворе, — из черной кожи.

— Ну что, — сказал бургомистр повелительным тоном. — Скоро полдень. Начинай, тварь!

Тварь — это он сказал без всякого аффекта. Как будто не оскорбить желал, а просто констатировал.

Девушка дернула плечом, и один из стражников послушно развязал ей руки. Тогда она потянулась и сорвала платок.

Кожа у нее была красная, как кирпич на изломе. Дунул холодный ветер — день был жаркий, но здесь, на порядочной высоте, ветер не утихал — растрепал короткие черные волосы, обнажил уши — круглые. Абсолютно круглые, без вытянутой мочки, без чуть заостренного хрящика с другой стороны…

«Гуль, — подумал я почти отстраненно. — А где же клыки и руки до колен? И глаза у нее нормальные, человеческие… Полукровка, что ли? Но разве такие бывают?»

Мне никогда не доводилось слышать о гулях-полукровках.

Так вот почему ее водили по двору только с лицом, замотанным тканью, и в перчатках!.. Гули живут в полуночных Карлитовых горах, на самой границе Диких земель, которые еще называют землями Драконов. Они не обладают разумом… по крайней мере, никто еще не встречал гуля, с которым можно договориться. Они частенько похищали женщин из человеческих поселений, равно как и детей обоих полов — в пищу, наверное. Я никогда не слышал, чтобы какую из этих жертв удалось отбить, никогда не слышал и о том, чтобы какая-нибудь женщина принесла в подоле.

Стойте, а почему именно гули?…

Возможно, юная шаманка принадлежала к расе, которую мне еще не доводилось встречать, и о которой я не слышал. Говорят, что далеко на Восходе живут люди с желтой и черной кожей (последних можно, по слухам, встретить порой на торгах в Мигароте) — так почему бы не быть и красным? Но каким ветром ее сюда занесло?

Тем временем девушка сняла и перчатки, потом плащ… плащом она не ограничилась. Раздеваясь, бубен из рук она старалась не выпускать.

Я наблюдал за ней в некотором шоке — и не только я. Один из ноблей даже отвернулся; в глазах другого мелькнуло что-то, похожее на похоть. Лицо Фернана оставалось непроницаемым.

Впрочем, уже когда девчонка сняла гармаш, и порыв ветра задрал до плеч широкие, неподвязанные рукава блузы, причина ее разоблачения стала ясна. По крайней мере, мне.

Вдоль тонких темно-красных рук были нанесены длинные черные линии татуировки — полосы с утолщениями на концах. Может быть, в другой момент я бы и не догадался так легко, но тогда я сразу понял, что это были стилизованные человеческие кости.

Когда она окончательно разделась, стало видно, что татуировка вилась по всему ее телу — причудливые линии, повторяющие форму и очертания костей… своего рода одежда.

Визуализация скелета — вот как это называется. Но обычно для этого деревянные планочки к одежде привешивают. Зачем… так-то?

Наверное, это должно было быть очень больно.

Анастасия Мазеина. Вия Шварценвальде

— Она все делает верно? — облизав губы, спросил у меня Фернан.

— Понятия не имею, — я почти огрызнулся.

Девушка вскинула руки… Откуда взялся у нее бубен?… Разве что она не положила его прежде на сброшенный шарф, когда только начала раздеваться?…

Но бубен был. Правая рука легко, пружинисто стукнула по светлому боку. Начало легкого, раскатистого ритма ударило в контрфорсы, окружающие площадку на вершине башни, улетело к высокому, голубому, совершенно прозрачному небу.

Говорят, вчера войска герцога понесли потери, и поэтому сегодня утром на штурм не шли. Как знать, может быть, атакуют ночью?… А может быть, к ним еще до вечера подойдет подкрепление?…

Шаманка запела. Голос у нее был низкий, хриплый и слегка вибрировал… не от неумения, но специально. Я поразился, как вообще слышу что-то: на этой — весьма приличной, надо сказать — высоте вой ветра должен был ее заглушить. Или это не вой ветра?… Или это звук бубна?… Совершенно неописуемый звук, который проникает сквозь любой шум и остается висеть в пустоте еще долго после того, как смолк его источник.

Шаманка затянула невнятную песню: без языка, без мелодии, один голый ритм. Голос будто раскачивался на каком-то грандиозном маятнике, все ближе к низким клубящимся тучам. Более того, он проникал в нервы, в мозг… я чувствовал, как все больше и больше подчиняюсь ему, как в костях начинает вибрировать боль…

Замечательно, Райн. Только приступа тебе еще и не хватает для полного счастья.

Усилием воли мне едва удалось подавить бешеный ритм в собственном теле. Это было сродни эффекту камертона: на какое-то ужасное мгновение мне показалось, что я смогу погасить биение сердца только сжав его плотно в руке… так же, как поступают с камертоном. К счастью, с сердцем подобного проделать невозможно.

За несколько секунд меня прошиб холодный пот.

Я не специалист в шаманской магии, да и в Древнем Искусстве тоже. Однако не уметь — не значит «не чувствовать». И вот я почувствовал…

Это было ударом по раскаленным нервам. Как же объяснить…

Ну, представьте, вы сидите в яркой солнечной комнате. За раскрытым окном летний полдень, залитый солнцем сад, розы в цвету… И вдруг в один миг к вам врывается ветер, хлопает ставнями, заносит в комнату песок, пыль и сухие листья, а на небо налетают грозовые тучи, сверкает молния, гремит гром, и на сад обрушивается грязный ливень, ломая розы и превращая аккуратные песчаные дорожки в подобие сели. Вот примерно так выглядит для моих шести чувств вторжение духов.