Дети пространства - Витус Вагнер

— А почему он тебе позвонил? — перебил Мару Мишель.

— А кому еще? Родителей сейчас ни у кого из нас под рукой нет. Эскадра где-то воюет. Я на его месте позвонила бы дедушке Тадеку, но это мне он дедушка, а ему — адмирал Лависко-первый, ректор Академии. Вроде неудобно беспокоить. Кто-нибудь из моих однокурсников позвонил бы Розе Лемман, которая читала у нас психологию и работу с личным составом. Но это на третьем курсе, Джек ее еще просто не знает. Остается непосредственный начальник по последней операции. А после ранения Келли командование приняла я.

На бегу звоню Сяо — так и так, а что, около регванны Келли в самом деле нужен пост? И если да, то зачем там Рина, если она и так в рейде вымоталась? Получается вроде как обеспокоенная ближайшая родственница больного. Выясняется, что пост не нужен, а Ринка просто искала место, где можно поплакать в одиночестве. Ха! Так тебе и дадут в Порт-Шамбала поплакать в одиночестве. Если есть серьезные причины для слез, будешь плакать в компании. Вот и тут Джек зачем-то ее выследил.

Я при входе в госпиталь успокаиваю дыхание, подхожу туда и начинаю выяснять, что к чему. Она лепечет что-то невнятное про маму. И тут я вспоминаю, что она же Веррен! Дочь Алисы Веррен, погибшей три года назад в системе Gliese 556! Алиса тогда довела буквально пережеванный корвет до эскадры и, судя по показаниям черного ящика скафандра, умерла в тот момент, когда стыковочный узел выполнял стягивание. Рубка там была нафиг забаррикадирована обломками, так что сменить ее никто не мог. Прорубились туда только через полчаса после стыковки, когда с «Сунь-цзы» приволокли сварочное оборудование — свое-то у них в лепешку раскатало.

Непонятно, правда, причем здесь регванна. Что Алису Веррен откачивать бесполезно, поняли сразу, как только вскрыли рубку. А Рина тогда еще только заканчивала школу и видеть этого никак не могла. Потом осознаю, что это могла видеть Сяо. Она тогда как раз служила на «Сунь-цзы». И думаю, не просто так взяла Ринку в подмастерья, когда перевелась в госпиталь Порт-Шамбалы.

И вот как объяснить двенадцатилетней девчонке, что если нет связи, это не значит, что мастер тебя бросил, хотя и обещал быть на связи? Мастер у тебя не Джеффри Хоббарт и в вулканическом пепле не разбирается.

Короче, говорю Джеку: «Хватай ее на руки и тащи в бассейн. Будем оттаивать в горячей воде.» «А почему я?» — шёпотом интересуется тот. «Потому что когда девочку тащит на руках взрослая женщина, это вроде как малышка на ручках у мамы. А когда девушку несет парень-ровесник — она взрослая женщина, ее мужчины на руках носят.» Джек посмотрел на меня скептически, мол, тоже мне взрослая женщина, но ничего не сказал. Дотащил он Ринку, загрузили мы ее в ту же самую гидромассажную ванну и стали пытаться разговорить. Когда человек плачет, первое дело — дать ему выговориться.

В общем, утешили мы ее где-то как-то, а потом я подсказала Джеку отвести ее на причал, накормить мороженым в кафе-автомате. Тоже признак взрослости — причальное кафе не то чтобы дешевое, и вообще нечего детям шляться по причалу. «А ты?» — опять шёпотом спрашивает он. «А я пойду писать отчет о спасательной операции. Чтобы вам же призовые начислили.»

— А деньги-то у него были? — опять вставил вопрос Мишель.

— Как не быть, если он уже в старшей школе учится и стипендию получает. Правда, на экономическую самостоятельность пока не сдал — обычно на нее сдают курсе на третьем, так что распоряжаться может только карманными деньгами. Но на призовые это не распространяется, по традиции родители или опекуны на них лапу не накладывают. Сумел получить награду — имеешь право потратить, как считаешь нужным. А Джеку за этот рейд досталось немало призовых — из трех флиттеров только его машина вернулась целой и невредимой. Флиттеру Базиля пришлось перебирать движки, а флиттер Ганса вообще вдребезги разбит вулканической бомбой. Хотя Ганс не виноват, это чистое невезение, и за то, что у него никто не пострадал, тоже кое-что получил. Так что Джек в тот момент мог спокойно тратить все свои карманные деньги.

Лаборатория промышленных систем управления была самым веселым местом в Венском Технологическом университете. Там вечно собиралась компания студентов и аспирантов, начиная с первокурсников, и решала довольно интересные задачки. Те, кто работал в лаборатории подольше, знали, что эти задачки зачастую бывают совершенно не учебными, и решение их периодически можно потрогать руками.

Но сейчас в лаборатории было необычно тихо и скучно. Четвертая пара. Даже руководитель лаборатории, профессор Шварцвассер, вел какой-то практикум на факультете CS. В помещении пребывал один-единственный человек — аспирант Карл Кроппке, который, откинувшись в кресле, созерцал несколько настенных мониторов и пытался решить сложную логистическую задачу: как совместить в пространстве корпус строящегося двадцатипятитысячетонного космического линкора, отсеки которого монтируют в Комсомольске-на-Амуре, со всей его начинкой, производившейся в основном в Тайбэе и Шанхае.

В этот момент в дверь осторожно постучали.

— Войдите, — сказал Карл.

На пороге появилась девушка, одетая в стиле не то чтобы совсем милитари, не в камуфляже все-таки, и не то чтобы просто унисекс — все-таки в ее темно-синем кителе и брюках было что-то неуловимо военное. Может быть, это стиль нэви? Лицо девушки было скрыто под огромными зеркальными очками.

Следом за нею вошел мальчишка лет двенадцати, в котором Карл не заметил ничего необычного. Обычный венский паренек, может быть, даже встречавшийся Карлу на улицах города. Стреляет глазами во все стороны, пытаясь разглядеть все — настенные мониторы, развешенные над компьютерами юмористические распечатки, плоттер формата A0, из которого свисает лист забытого кем-то чертежа, модели космических кораблей, аккуратно развешенные под потолком…

— Шварцвассер еще на занятиях? — спросила девушка.

— Да, но пара должна кончиться с минуты на минуту.

— Я знаю.

В этот момент мальчишка дернул за рукав свою спутницу:

— Ой, Мара, смотри, сколько здесь моделей кораблей!

— Вижу. Похоже, всё, что строилось на Земле за последние двадцать лет.

— И ты действительно можешь опознать все? Без подсказки, без очков?

Девушка сняла очки, отдала их мальчишке и начала называть названия и типы. Карл протянул ей лазерную указку, она поблагодарила коротким кивком. С указкой дело пошло быстрее.

— Ну как, все правильно? — спросила девушка, когда модели закончились, устремив на Карла большие серые глаза с длинными ресницами.

— Вроде все… Признаюсь честно, я сам не помню их все наизусть. Это модели Шварцвассера. Но он как-то говорил, будто бы здесь все, что когда-либо строилось на Земле.

— Все-таки не «когда-либо». Кораблей времен Экспансии тут нет, — девушка еще раз внимательно посмотрела на Карла: — О, а я вас помню. Вы Карл Кроппке, специалист по программированию ремонтных роботов.

Карл замялся. Назвать специалистом по программированию ремонтных роботов его могли один раз в жизни, и тот эпизод ему не слишком хотелось бы вспоминать. Хотя это был единственный раз, когда Карл побывал в настоящем космосе. Лежащий на низкой орбите над медленно поворачивающимся шаром Земли огромный линкор «Лиддел-Гарт», уродливая заплата на боевой рубке, тесные отсеки двойной обшивки, в которых ремонтные роботы вели себя совсем не так, как на симуляторе…

Собственно, этот эпизод с заплатой, которую экипаж линкора варил вручную, был огромным провалом лаборатории, Венского Технологического Университета и вообще земной промышленности. Карл, правда, принимал участие в основном в ликвидации последствий. Он был тогда на втором курсе, но уже успел себя зарекомендовать в лаборатории. Но где тогда его могла видеть эта девушка?

Видимо, она прочла этот вопрос на его лице:

— Я Мара Лависко. Четыре года назад я служила на «Лиддел-Гарте» юнгой.

Карл покраснел еще сильнее, вспомнив эту компанию детишек — трех девочек, Лауру, Мару и Ладу, и двух мальчишек — Мишеля и Кима. В отсеках двойной обшивки и всяких кабельных колодцах они чувствовали себя как рыба в воде и учили неуклюжего студента, впервые попавшего в космос, правильно перемещаться в невесомости.

Неловкое молчание было прервано появлением в лаборатории профессора Шварцвассера.

— Привет, Мара, — обратился он к девушке, как к старой знакомой. — Это и есть твое юное дарование? Знакомься, Карл — перед тобой великий и ужасный mirandu, автор программы «Василиск» и правитель одной из самых преуспевающих Галактических Империй. В обычной жизни — Мишель Рандью, венский школьник.

Что нужно делать с новичками, которые, попав в лабораторию, жутко стесняются, Карл уже давно знал. Поэтому потащил Мишеля к монитору, открыл исходники «Василиска» и стал задавать вопросы. Он не сомневался, что через несколько часов Мишель будет чувствовать себя здесь одним из своих, как случалось с каждым, в том числе и с первокурсником Карлом Кроппке пять лет назад. Но вот Мара — нечто совсем другое, она вряд ли собирается становиться здесь своей. Она представитель заказчика. Она оттуда, а не отсюда.