Зови меня Учителем - С. Дж. Сильвис

— это очень уязвимый шаг, и, к сожалению, уязвимость и я плохо сочетаемся. Вот почему ничего не выйдет.

— Не так быстро. — Рука Нолана обхватывает мою талию, и он поворачивает меня, так что я оказываюсь прижата к его твердой груди.

Я сглатываю, когда он не отпускает меня. Его зелено-голубые глаза встречаются с моими, и он наклоняет голову.

— Куда, по твоему, ты собралась?

— В свою… — Черт, у меня здесь нет комнаты.

— Чтобы избегать меня ещё больше? Я думал, тебе нужна моя помощь? — Нолан приподнимает бровь, и каким-то образом этот небольшой жест делает его в десять раз привлекательнее.

Я отталкиваюсь от его груди, но он держит меня в ловушке.

— Это не сработает.

— Почему нет? — спрашивает он.

Я закатываю глаза.

— Потому что ты — это ты, а я — это я! Вот почему.

Он на мгновение задумывается.

— И что это должно означать?

Мой взгляд фиксируется на холодильнике за его спиной, пока я пытаюсь выдавить следующие слова из себя.

— Ты заставляешь меня… — Это так унизительно. — Чувствовать себя не в своей тарелке.

Нолан слегка отстраняется, и я перевожу взгляд, чтобы увидеть его реакцию. Он внимательно смотрит на меня, и я почти чувствую, как на коже начинают появляться крапивница.

— Пошли. — Он хватает меня за запястье и тащит по коридору. Мое слабое сопротивление выглядит жалко. Нолан продолжает тянуть, пока мы не оказываемся у двери его комнаты.

— Я же сказала тебе, что это не сработает. Что ты делаешь?

Мое сердце бьется немного быстрее, когда он поворачивает ручку и заталкивает меня внутрь. Я сразу же бросаю взгляд на его кровать и внизу живота что-то сжимается.

Когда дверь закрывается, я поворачиваюсь, и наши глаза встречаются.

— Меня не зря называют Учителем, Ханна. — Нолан проводит рукой по взъерошенным волосам. — А теперь ложись на кровать.

ГЛАВА 9

КТО-НИБУДЬ ВКЛЮЧИТ СВЕТ ОБРАТНО?

НОЛАН

Последние дни я думал лишь о хоккее и о том, как сестра Хейза разваливается на части прямо у меня на глазах. Хотя признаюсь, в моем воображении именно мои пальцы помогали ей кончить, но после того, как я увидел смущенный румянец на ее милых щечках, мне пришлось пересмотреть планы.

— Сейчас, Ханна. — В моем голосе появляются резкие нотки, и она это замечает. Ханна перекидывает длинные густые волосы через плечо и чуть отстраняется.

Я делаю шаг к ней, а она делает шаг назад. Так продолжается до тех пор, пока она не падает на кровать.

— Спасибо, — говорю я.

Розовые губы Ханны поджимаются, и я уже знаю, что она собирается повторить отказ, поэтому поднимаю руку, чтобы остановить ее.

— Понял, я заставляю тебя чувствовать себя неловко. У меня есть репутация, о которой ты наверняка слышала, и, совершенно очевидно, что я единственный, у кого здесь есть опыт. — Её взгляд ускользает в сторону, и меня немного беспокоит, что она так смущается из-за этого. — Нет ничего плохого в том, что ты не до конца знаешь свое тело, Ханна. Похоже, тебе просто не давали возможности исследовать, что приносит тебе удовольствие, и это еще больше подчеркивает, что твой бывший был куском дерьма. Может, и не только он, если всё, что ты сказала, правда.

Она громко сглатывает.

— Так и есть, да? Ты никогда не кончала во время секса?

Вместо того, чтобы ответить, Ханна отворачивается. Я вздыхаю и наклоняюсь, чтобы вернуть ее внимание к себе.

— Урок номер один, — начинаю я. — Тебе должно быть комфортно со мной, если мы хотим, чтобы это сработало. Перестань смущаться и стесняться.

— И как ты предлагаешь мне это сделать? — Она смотрит снизу вверх невинными голубыми глазами, и меня накрывает чувство вины, потому что, я уже знаю, что это доставит мне слишком большое удовольствие. Не говоря уже о том, что всё происходит за спиной Хейза.

— Ну… — Я легко нажимаю на ее плечи, и она падает на матрас. Зрелище, которым я не могу не насладиться, даже несмотря на муки совести. Я прикусываю нижнюю губу, медленно оглядывая ее тело. — Я буду смотреть, как ты кончаешь на моей кровати. Сама, детка.

Ханна резко поднимается, ее каштановые волосы взметаются в воздух.

— Нет.

— Да. — Я наклоняюсь и толкаю ее обратно. — Тебе должно быть комфортно со мной, Ханна. И с собой тоже.

— Мне комфортно с собой.

По тому, как она скрещивает руки на своей пышной груди, я понимаю, что она злится. Я молча проклинаю ее обтягивающие леггинсы, потому что они подчеркивают все ее изгибы, и если она продолжит сопротивляться, мне предстоит провести остаток ночи, представляя, что скрывается под тканью.

— Разве? — Я подхожу к рабочему креслу, разворачиваю его и сажусь, наклоняясь вперед и упираясь локтями в колени. — Если тебе так комфортно с собой, почему бы не показать мне?

Она бормочет что-то под нос.

— Если собираешься оскорблять меня, то хотя бы делай это так, чтобы я тебя слышал.

— Я не оскорбляю тебя, — отвечает она уже громче. — Просто мне интересно, что тебе с этого. Возможно, я начинаю подозревать, что у тебя есть какие-то скрытые мотивы помогать мне.

— Никаких скрытых мотивов. Мне просто нравится, когда люди должны мне услуги.

Не говоря уже о том, что я люблю вызовы.

— Какого рода услуги? — Вопрос медленно слетает с ее губ. Она колеблется, поэтому я решаю немного подыграть ей.

— Если очередная хоккейная зайка попытается обвинить меня в том, чего я не делал, ты можешь стать моим алиби.

— А тебя пытались в чем-то обвинить раньше?

Я киваю.

— Это был слух, который я сразу же опроверг с помощью видеозаписей. Меня и близко к ней не было, но она решила отомстить за то, что я отверг ее, и выдумала целую историю, чтобы меня исключили из хоккейной команды.

Достаточно одного отказа в свидании, и я вдруг оказываюсь по уши в дерьме, потому что задел чьи-то чувства. Было бы неплохо иметь запасной план.

— Ты в деле или нет? — Я начинаю терять терпение, поскольку очень скоро Хейз вернется домой, и тогда наше время вдвоем закончится.

Ханна поджимает губы и падает обратно на кровать, ее сладкий аромат наполняет пространство. Я делаю глубокий вдох.

— Можно… хотя бы выключить свет?

Я смотрю на ее вздымающуюся грудь и практически чувствую, как ее нервы натягиваются. Поэтому сжимаю подлокотники кресла, встаю и подхожу к выключателю. Комната погружается в кромешную тьму, но я быстро привыкаю к отсутствию света. Ее тень на моей кровати — единственное, на что я смотрю, пока возвращаюсь к креслу.