Белая как снег - Самюэль Бьорк

знал, о чем идет речь. Субботние развлечения на NRK. Вся страна собиралась перед экранами. Двое знаменитостей встречались со своими бывшими одноклассниками из старшей школы, чтобы попытаться вспомнить их имена.

– Он разозлился на меня, – сказала Вибеке, снова погрузившись в свои мысли, на этот раз со слабой улыбкой. – Хотел, чтобы я положила на пиццу фарш. Но Санна так не любит, ей нужно только с ветчиной. Потом я сходила за колой в подвал, хотя вообще-то мы больше ее не пьем. Вредно для зубов, слишком много сахара, да?

Муж снова погладил ее по руке.

– Мы поели, и Рубен пошел к себе в комнату играть в компьютер. До одиннадцати часов, таков был уговор.

– Вы к нему не заглядывали? – продолжил Риис. – Может, позже? Видели, что он спал?

На секунду в воздухе повисла тишина.

– Я даже не помню… – начала Вибеке Лундгрен. – Наверное, заглядывала?.. Я всегда так делаю…

– У Санны болел живот, – как бы извиняясь, кивнул муж. – Она никак не могла уснуть. Я читал ей книгу в кровати и, видимо, сам отключился. Когда я проснулся, было… половина первого?

– Вы были с Рубеном весь вечер? Смотрели телевизор? А потом он пошел к себе в комнату? У него не было никаких планов, о которых вы знали?

– Планов? – удивилась Вибеке. – Каких таких планов?

– Я просто спрашиваю. Он не собирался встретиться с друзьями? Или, может, с девушкой?

– Девушкой? – фыркнула худая женщина. – Ему всего одиннадцать. Он был дома с семьей. Потом пошел спать. Как обычно. Какие тут могут быть планы?

Она в недоумении подняла взгляд на мужа, и тот крепче сжал ее тонкое запястье.

– Окно было наполовину открыто, – сказал Ян-Отто и встретился взглядом с Фредриком. – Когда я пошел разбудить его к завтраку утром в воскресенье. Должно быть, он вылез через него.

– И вы не знаете, когда…

– В какой-то момент ночью. Видимо, так и случилось.

– А он уже делал так раньше? Убегал из дома?

– Нет, нет, нет.

Вибеке тихо забормотала и притянула руку к себе.

– Он никогда никуда не уходил. Рубен всегда дома. Это самый милый мальчик на свете. Он не вылезает из окон. Он всегда в своей кровати. С чистым постельным бельем. С Покемоном. Это его любимое. Я купила два одинаковых комплекта, чтобы он всегда на нем спал. Только что постирала второй.

У Фредрика зазвонил телефон. Достав его из кармана, полицейский быстро бросил взгляд на дисплей.

Анетте Голи.

Выключив звук, он положил мобильный на стол.

– А что насчет этого Томми Сивертсена? Они с Рубеном дружили? То есть они часто?..

Вибеке Лундгрен встала из-за стола и вдруг в растерянности застыла посреди комнаты. Все ее тело дрожало, взгляд выражал замешательство.

– Рубен?

– Думаю, нам нужно… – осторожно кивнул Фредрику муж, обняв жену одной рукой.

– Конечно, – кашлянул Фредрик, убирая блокнот в карман.

Он вернулся на улицу, на гравий, и сделал все что мог, чтобы не слышать крик.

Отчаянный вопль донесся из дома.

Снова зазвонил телефон.

Откуда-то издалека.

– Фредрик слушает.

– Это Анетте. Где ты?

– У Лундгренов.

– Можешь прерваться? Ты нужен мне.

– Хорошо, что…

– Мы кое-что нашли у стрельбища. Колодец. Кажется, там побывали мальчики. Сможешь подъехать туда? Прямо сейчас?

– Конечно, – кивнул Риис и убрал телефон обратно в карман пиджака.

И побежал по гравиевой дорожке к машине.

6

Старик с белесыми волосами знал, что некоторые из тех, чьи портреты висели на стене, скорее всего будут крайне недовольны, что их не позвали на большой праздник, но сегодня особенный день, и прийти должны только люди из его ближайшего окружения. Он запланировал все заранее. Даже скатерть с кружевами расстелил. Подарок бабушки на Рождество. Или мамин, на конфирмацию? Старик уже не помнил, да и какая разница. Сегодня эти посторонние мысли не должны ему мешать. Ведь сегодня двойной праздник. Семьдесят лет, подумать только. И что самое главное, новая работа. Что они там говорили? Что он ушел из актерства? Как бы не так. Дед улыбнулся, сбросил полотенце на землю и вошел в холодную воду.

Он дебютировал еще в возрасте восемнадцати лет, в гимназии Оддевала в постановке евангельской истории о Рождестве. Конечно, он хотел играть Иосифа, но роль стражника оказалась вовсе не так плоха, как думали люди. И кто же главный герой? Просящий пристанище путник? Который даже ребенка жене сделать не смог? Или тот, кто решал, кому можно зайти и переночевать, а кому нет? Вот именно. Ответ напрашивается сам собой. Старичок с белесыми волосами снова улыбнулся, намылил щетку, обмакнул в воду и стал тереть себе спину. Ах, до чего же красиво озеро Лилла Хёпперёдшон при этом свете. Он жил тут шестьдесят четыре года из своих вот-вот семидесяти. Сначала с мамой и бабушкой. Потом только с мамой. Потом один.

Хотя…

Нет, он даже думать об этом не мог. Скоро начнется праздник. Лилла Хёпперёдшон – озеро с береговой линией в одну целую шесть десятых километра. В самом глубоком месте – девять метров, а не пять и одна десятая, как утверждали в автосервисе «У Рэя», когда он заходил к ним узнать, во сколько обойдется вернуть к жизни старую «Вольво», которая стояла в гараже. Пять целых одна десятая – это средняя глубина, то есть если взять все ее значения, сложить и поделить на количество. Как они разозлились тогда, проехав весь этот длинный путь по лесу и не обнаружив «Вольво» на месте. Как они ругались матом и какие гадости делали. Да что один из них себе позволил? Этот идиот покачал головой и сплюнул в ноги старику. Очень жаль, что так вышло. Машина ему бы пригодилась. С ней намного проще добираться в некоторые места. А так ему приходилось тащить на себе велосипед через лес, а потом крутить педали до самого квартала Систем в Уддевалле, только ради него. Аквавита «Халландс Флэдер». О да. Здесь экономить не стоит. Тридцативосьмиградусный, со вкусом цветков бузины и корицы. Старик закончил тереться мочалкой и полностью окунулся в воду, чтобы смыть пену.

Ну и что такого в вашем Стокгольме?

Нет, не о городе он думал.

Аллан Эдвалль[4].

Вот о ком.

Эдвалль, без сомнений, на первом месте. Старик мысленно составлял список тех, кто будет сидеть за столом, а кто останется висеть на стене.

Нет, не Стокгольм со своими соленой водой и блудницами, которым платили за танцы в маленьких комнатушках, где пахло смертью, после того как перепьешь крепкого алкоголя.

Уж лучше лес около Оддеваллы.

Тут хоть жить можно.

Вторая роль старика