Тринадцатая Ева - Антон Леонтьев

Ибо в том, что над Евой нависла смертельная опасность, Дмитрий Иннокентьевич нисколько не сомневался.

– Конечно, напрямую я задавать вопрос не могу, потому что у нас в бутике еще те стукачки работают, все начальству доносят. Но, думаю, сумею узнать фамилию этой Евгении Александровны. Если имя и отчество, конечно, подлинные!

В том, что они подлинные, доктор Чегодаев тоже не сомневался.

Поблагодарив кузину Марины, он связался с секретаршей, которая была удивлена услышать его голос субботним днем.

– Ваша двоюродная сестра просто прелесть! – заявил он, памятуя о том, что, по словам этой прелести, Марина от него без ума. Впрочем, у Марины же имелись муж, взрослый сын и дочка!

– И, кстати, я хотел бы узнать, как продвигаются дела с установлением личности Татьяны Лариной…

Марина, кажется, была не особо довольна его субботним звонком, заявила, что пока что не сумела ничего узнать и что раньше понедельника или вторника информации никакой не будет.

Осознав внезапно, что поступил крайне бесцеремонно, доктор Чегодаев извинился, пожелал хороших выходных и повесил трубку. Руки у него слегка дрожали. И почему он ведет себя столь неадекватно?

Ответ был очевиден – он хотел во что бы то ни стало помочь Жене… Да нет же, Еве!

Жене он тоже пытался тогда помочь, но было поздно, слишком поздно… И он не простит себе, если эта ситуация повторится снова! И он потеряет женщину, которую…

Он запнулся. Нет, он любил и любит только Женю! А Ева – всего лишь пациентка, которая оказалась в крайне запутанной и опасной ситуации. Несчастная стала жертвой изощренной интриги, которую затеял – и в этом сомнений уже не было – ее собственный супруг. И он действовал так, как и подобало лечащему врачу и просто мужчине: он пытался помочь Еве. И ничего более…

Так ли это?

Доктор отправился в свою консультацию. По субботам он не принимал – когда-то, на заре карьеры, было иначе, однако теперь он мог позволить себе трудиться только пять дней в неделю.

Ведь с Женей они строили планы… Хотели стать родителями трех, возможно даже четырех, малышей. Жить вместе и умереть в один день и час…

А в итоге умерла она, и ведь в этом была его вина! Дмитрий Иннокентьевич прошел в кабинет, опустился в кресло, выдвинул ящик стола и вынул из него золотистый шарф Евы. Он поднес его к лицу, полной грудью вдохнул тонкий аромат духов…

Женя… Нет, Ева… Или все-таки Женя?

В голове что-то щелкнуло, Чегодаев положил шарф обратно в ящик и поспешно задвинул его. Он виновато посмотрел на пакет с бельем, который покоился на низком столике. Все же копошиться в интимных вещах незнакомых людей подло и гадко.

Но ведь Женю он знал так давно! Нет же, не Женю, а Еву…

Встав из-за стола, он схватил пакет, свернул его и также поместил в ящик стола. А затем закрыл его на ключ, вынул его и, подойдя к полке, швырнул в стоявшую на ней странной формы вазу.

Так-то лучше! А то он уже походил на маньяка-фетишиста, который хватает белье объекта обожания и, капая слюной, рисует в своем больном воображении самые непристойные картинки.

Картинка, которая вспыхнула в мозгу доктора Чегодаева, была не непристойной, а ужасной. Чье-то тело, покоящееся на щербатых кирпичах, обезображенное множеством ножевых ранений. А рядом – испуганная и дезориентированная – Ева, сжимающая в руках охотничий нож.

И помимо этого некто, Евой не замеченный, притаившийся на заднем плане и получающий огромное удовольствие от ее страданий и уверенности в том, что именно она кого-то только что убила.

Вот именно, убила! Ведь во всем этом деле должен быть труп, причем даже не один, потому как Ева вела речь о том, что она убивает людей. Нет, не одного человека убила, а людей!

Быть может, все эти кошмары – всего лишь результат наркотического опьянения и галлюцинаций, вызванных приемом психотропных препаратов. Но Дмитрий Иннокентьевич не сомневался, что труп должен иметься.

Или даже трупы.

Потому как, пичкая человека подобной гадостью, нельзя быть уверенным в том, что у него возникнет та или иная галлюцинация. А кому-то требовалось, чтобы Ева считала себя убийцей. Так как же этот некто мог гарантировать возникновение именно такого кровавого видения?

Вот именно, только устроив кошмарную инсценировку. И вряд ли тело было резиновым. Или некто изображал труп. Нет, это и был труп – самый что ни на есть настоящий. Ради того, чтобы убедить Еву в том, что она – сумасшедшая, некто пошел на убийство. Или даже убийства.

А это значило, что имелись следы. Потому что мертвое тело, в особенности человеческое, просто так в воздухе не растворяется. Тот, кто совершил убийство или даже убийства, должен избавиться от «продукта».

Доктор Чегодаев вздохнул, понимая, что в субботу, тем более такую хорошую и солнечную, последовавшую за грозой в пятницу, никто не хочет, чтобы ему звонили и задавали вопросы о трупах. Но не ждать же до понедельника! Каждая минута была дорога.

Все же в том, что лечение у него проходили люди влиятельные и состоятельные, было свое преимущество. Он знал, что супруга одного высокопоставленного чина в МВД боготворит его, своего психоаналитика, оказавшего ей действенную помощь.

Застал он даму, как и ожидал, за городом – она как раз готовилась к небольшому, как она мило выразилась, рублевскому сабантую. Времени у нее, конечно же, было в обрез, но она тотчас подозвала к телефону своего супруга, человека немногословного, однако, как знал доктор, тоже ему крайне признательного за удачный курс лечения.

Говорить правду было глупо и опасно, поэтому пришлось изобретать историю о книге о маньяках, над которой он якобы работал.

– В связи с этим мне хотелось получить информацию о нераскрытых убийствах подобного рода в Москве и окрестностях. В особенности о тех, которые имели место недавно…

Он перевел дух, опасаясь, что эмвэдэшник уличит его во лжи, но тот продолжал сопеть в трубку.

– И именно произошедших по этой схеме – тело найдено где-то в трущобах или на свалке, к примеру. И причиной смерти стали множественные колото-резаные ранения в грудь…

Тип все еще молчал, и доктор осторожно добавил:

– Не исключено, что речь идет о молодой особе… Которая была полностью нага…

– Сделаю, что могу! – произнес наконец эмвэдэшник, а потом отключился. Доктор Чегодаев немедленно понял, что допустил ошибку. Он ведь подставил Еву! Этот тип сейчас поставит на уши весь свой аппарат, пошлет к нему своих людей, они потащат его на допрос и…

Думать об этом не хотелось. Суббота тянулась невероятно долго, а потом вдруг внезапно завершилась. Он снова долго не мог уснуть, но потом усталость взяла свое, и Дмитрий Иннокентьевич провалился в сон.

Разбудил его звонок мобильного. Спросонья задев его рукой, доктор уронил телефон на пол. Пришлось долго ползать по паркету, стараясь выудить залетевший под кровать аппарат, издававший пронзительные звуки.

На связи был эмвэдэшник.

– Я собрал для вас кое-какой материальчик. Прошу, однако, использовать исключительно для ознакомления. Никакой публикации в прессе или книжных проектах. Вам его доставит курьер.

Доктор Чегодаев начал усердно благодарить этого типа, а тот прервал его:

– Вы мне вернули мою жену с того света. Я этого никогда не забуду. Спасибо вам, доктор!

И в своей лаконичной манере отключился. Дмитрий Иннокентьевич отправился пить кофе, рассчитывая, что до приезда курьера успеет еще принять душ. Но тот явился на редкость быстро, Чегодаев не успел еще даже позавтракать.

Молодой тип с жестким лицом и в форме вручил ему пакет из плотной бумаги и, пожелав отличного воскресенья, удалился. Что ни говори, а знакомство с сильными мирами сего имело свои преимущества.

Доктор Чегодаев расположился на кухне и раскрыл запечатанный сургучными печатями пакет. На стол выскользнули фотографии, которые заставили его вздрогнуть. Он увидел рыжеволосую нагую женщину, точнее девушку, которая в странной позе лежала на черной земле.

Лицо несчастной было безмятежно, а грудь и живот представляли собой кровавое месиво. Дмитрий Иннокентьевич отвел взгляд, а затем быстро заставил себя просмотреть серию фотографий.

Имелась и сухая короткая докладная записка. Тело двадцатидвухлетней Зои К. было обнаружено две недели назад на окраине столицы. По подозрению в убийстве был задержан некий безработный и без определенного места жительства Виктор О.

Доктор присмотрелся к фотографиям – и снова вздрогнул. Ева вела речь о черепахах. Он не мог понять, что это значило. А теперь понял. В мочках ушей несчастной Зои были забавные, кажется серебряные, серьги-«гвоздики», изображавшие крошечных черепашек с рубиновыми глазами.

Дмитрий Иннокентьевич прошелся по кухне, а затем принялся изучать докладную записку.