История Литвы с древнейших времен до 1569 года - Эдвардас ГУДАВИЧЮС

Двигаясь вверх по течению Даугавы и вытесняя литовцев, Ливония еще не перехватила инициативу полностью. «Старейшие» литовские князья не хотели мириться с утратой, тем более что земгалы уже оценили немецкую опасность и перестали оказывать поддержку пришельцам. Кроме того, в 1208 г. события в Упите показали ливонцам, что литовские земли невозможно завоевать в результате нескольких военных экспедиций. В конце первого десятилетия XIII в. острие ливонской экспансии обратилось к северу, к землям эстов. Литовские князья не замедлили воспользоваться немецкой оборонительной тактикой близ Даугавы. При их /41/ поддержке князь Всеволод в конце первого – начале второго десятилетия освободил Ерсику. Немецкие позиции в 1212 г. ослабило восстание ливов и латгалов в Аутине, правда, быстро подавленное. В поисках опоры епископ Альберт в 1212 г. пошел на союз против литовцев с полоцким князем Владимиром. Однако расширялся и литовский политический кругозор: старший князь Дангерутис в 1213 г. прибыл в Новгород и заключил союз с этой русской республикой. В том же году литовцы разорили Северную Латгалию и соседние с ней земли эстов. Таким образом, военная и политическая деятельность литовцев охватывала полосу на восток от Ливонии и захваченной ею Эстонии. И все-таки она на принесла желаемых результатов: на пути из Новгорода меченосцам удалось схватить Дангерутиса, и он умер в плену. Самым болезненным был удар 1214 г.: в проигранной немцам битве пал другой старший князь – Стакис.

Гибель двух старших князей не пресекла политическую активность Литвы: в 1214 г. ливонцы попытались захватить Ерсику, но литовское войско защитило Всеволода. Однако активность литовцев снизилась на несколько лет. Причин этому две: немцы, пусть и с трудом, продвигались вперед в Эстонии, и силы Ливонии прирастали; наследники Дангерутиса и Стакиса были еще совсем юные люди. Последнее обстоятельство проявилось наглядно при заключении мирного договора между Литвой и Волынским княжеством, когда литовцев представляло сразу пять «старейших» князей: Живинбудас, Дауйотас (Довъят) с братом Вилигайло и Дауспрунгас (Довспрунг) с братом Миндовгом (Mindaugas). Юный возраст четырех последних князей подтверждает как присутствие братьев, так и продолжительность жизни Миндовга (умер не своей /42/ смертью в 1263 г.). Указанные обстоятельства направили внимание литовского воинства на юг: Волынь пропустила литовцев на польские земли, которые и были разграблены. Эти перемены еще не означали отхода от давления в северном направлении, где Литва по-прежнему проявляла активность на свободной от немцев территории. Зимой 1218–1219 г. отряд из 1500 восточных литовцев через Земгалию по льду прошел к о. Саарема, затем двинулся на западное эстонское побережье, но был разбит немцами. В 1220 г. литовцы оказывали некоторую поддержку Вестарду, вытеснявшему немцев из Восточной Земгалии. И все же эти действия не привели к успеху: в конце двадцатых годов и начале тридцатых Вестард сражался с немцами один на один. В 1225, а окончательно в 1229–1231 г. немцы захватили северную часть Куронии (Kuršas, или Курса). Меченосцы в 1229 г. разорили Нальшяйскую землю и разбили выступившее против них литовское войско. В итоге – Литва лишилась союзницы-Ерсики: в 1225 г. Всеволод был вынужден заключить с Ливонией сепаратный мир, в 1230 г. подарить Даугавгривскому (Дюнамюнде, в устье Западной Двины) монастырю земли по реке Резекне, а в 1239 г. немцы уже владели всей Ерсикой. Литовцы в двадцатых годах совершали набеги на русские и польские земли, но в Ливонии почти не показывались (в 1221 г. отряд из 600 воинов оказывал помощь новгородцам). Литовское воинство окончательно потеряло контроль над Даугавой.

Эти успехи Ливонии остановили расширение литовской гегемонии в тех балтских краях, где она шагнула достаточно далеко. Конфедерация литовских земель утратила свои общебалтийские признаки, которые уже начинала приобретать.

в. Балтийские земли как цель

планомерной немецкой колонизации

Благодаря местной колониальной инициативе, Ливония оказалась порождением Саксонии – самого отсталого герцогства Германии. Это со временем и стало опорой миссионерской экспансии Святого престола. Легат папы Гонория III в Балтийских странах Вильгельм (епископ Моденский) в 1225 г. объехал Ливонию. Переговоры легата с земгалами и литовцами не принесли никакой пользы, но его деятельность укрепила связи Рима и Ливонии, а также урегулировала споры Ливонии с Данией. Папы стремились установить здесь прямое подчинение Риму: 1225 г. Гонорий III объявил, что всех новокрещенных Ливонии и Пруссии он принимает под свое попечение. Это было ответом на аналогичный манифест германского императора Фридриха II в 1224 г. /43/

Опора на хорошо организованные и отлаженные церковные структуры давала папам все преимущества перед германским императором, однако главную опасность они видели в стремлении к самостоятельности самих колоний. Так было в Ливонии, вскоре это проявилось и в Пруссии, где с 1206 г. папа Иннокентий III активизировал работу цистерцианских миссий. В 1210 г. этот орден уже получил от папы концессию, а в 1215 или в начале 1216 г. монах-цистерцианец Христиан был поставлен прусским епископом. Начались Крестовые походы против пруссов. Опора при этом делалась на польских князей, чьим сюзереном считался папа, поэтому крещение Пруссии практически воспринималось как укрепление польской власти. Однако потенциал польских князей был слишком мал для ведения подобной нескончаемой войны, тем более не могли ее должным образом поддержать ни польское общество, развитое намного слабее немецкого, ни польская Церковь, располагавшая весьма ограниченными ресурсами. Уже в конце десятых годов в Крестовые походы на Пруссию втянулось германское рыцарство, а 1230 г. на соседней с Пруссией Кульмской (Хелминской) земле обосновались крестоносцы, приглашенные мазовецким князем Конрадом. До 1241 г. немецкий (Тевтонский) орден покорил все прусские племена, за исключением самбов. Буллы императора Фридриха II (1226 г.) и папы Григория IX (1234 г.) узаконили существование государства крестоносцев-тевтонцев в Пруссии. Мощный орден, опиравшийся на аристократию и рыцарство прирейнских и центральных земель Германии, очень скоро создал сильную территориальную организацию, превратившую заявления императора и папы об опеке в эфемерные декларации.

Если в Ливонии перевес Ордена меченосцев, выявившийся лишь после смерти рижского епископа Альберта (1229 г.), не привел к уничтожению епархии и города Риги как политических единиц, – в Пруссии самостоятельная политическая деятельность епископов была пресечена еще в тридцатых годах, и Тевтонский орден всё взял в свои руки. Колонизаторский поток рыцарей, горожан и духовенства был здесь намного сильнее, а в конце XIII в. к колонизации края присоединилось и немецкое крестьянство, чего в Ливонии никогда не было. В тридцатых годах тевтонцы еще не могли полностью воспрепятствовать интересам литовцев в этом регионе, однако именно здесь зародилась куда большая опасность для Литвы, чем в сравнительно слабой Ливонии.

По мере расширения колонизируемой немцами территории и рос- /44/ та их претензий на самостоятельность, папы старались установить на вновь завоеванных территориях свое прямое правление. Это особенно проявилось в Куронской земле, где до 1234 г. вообще не выделялись лены для немцев Ливонии. Завоевание куршских и прусских племен обозначило перспективу аннексии всего балтского взморья. В данных обстоятельствах папы стремились к тому, чтобы расширяющиеся колониальные владения по левому берегу Даугавы обрели статус, сходный с Куронией. В этом, бесспорно, не были заинтересованы ни Орден меченосцев, ни епископы Риги, перед которыми захваченная Ерсика открыла новые перспективы господства над всем течением Даугавы. Между тем, папский легат побуждал их действовать в противоположном направлении – на Жямайтию, – и осваивать территории, которые им не принадлежали.

Приморская полоса нынешней Литвы была наименее знакомой ещё для скандинавских викингов. Немцы так же плохо представляли себе, какие земли расположены между Куронией и Пруссией. Однако и в этих обстоятельствах легату Вильгельму Моденскому все-таки удалось склонить меченосцев к нападению на жямайтов. Григорий IX в булле 19 февраля 1236 г. объявил о Крестовом походе. Более 2000 саксонцев прибыли в Ливонию, 200 воинов прислал Псков. Магистр Ордена меченосцев Фолквин (Фольквин, Волквин) медлил всё лето в надежде избежать экспедиции в мало разведанную область, но в конце концов был вынужден выступить уже осенью, в неудобное для себя время. Пройдя еще не покоренную Земгалию, меченосцы и крестоносцы (не менее 3000 воинов) ворвались на землю Шяуляй (Сауле). Они шли походом на владения князя Лаукувы Викинтаса, но в них долго не задержались. Викинтас был застигнут врасплох, и немцам удалось разорить значительную территорию. Опытный Фолквин не терял времени, и соединенное войско повернуло назад. Однако и жямайты в течение этих дней успели собрать достаточные силы. Лучше всех подготовились и первыми встали на пути захватчиков шяуляйские князья Булёнисы (или Булевичи: Висмантас и его братья). Они и встретили немцев 21 сентября юго-западнее Шяуляй (Сауле). За ночь подоспели отряды Викинтаса (всего жямайтов набралось 3–4 тыс.). Место было болотистое, и тяжелая немецкая кавалерия не могла действовать эффективно, тем более что крестоносцев обуяла пани- /45/ ка. Утром 22 сентября началась битва, завершившаяся полной победой жямайтов. Пал в бою магистр Фолквин, 48 рыцарей, 2000 крестоносных ратников и 180 псковичей.