Нурарихен поневоле - Алекс Кош

— Ты каждый день заводишь один и тот же разговор. Если хочешь, мы вывезем тебя подальше в леса, и живи сама как хочешь. Возможно, инквизиция не настолько хороша в поиске таких как мы, и всё даже обойдётся.

— Кстати, а ведь неплохая идея, — заметил Шики, злодейски потерев лапки. — Можем на её примере узнать, насколько быстро среагирует инквизиция.

— Тфу на вас, — обижено насупилась кицунэ.

Удивительно, но мимика «лисы», как и «кота» Мессиэля, оказалась даже более выразительна, чем человеческая. Она читалась значительно легче и выглядела будто утрированной.

— Не слушай их, — вмешалась Мако — женщина со змеиной шеей. — Мы тебя любим.

Ёкаи постоянно собачились между собой, но делали это то ли со скуки, то ли по привычке, но как-то без огонька. Как бы сказал Станиславский — «не верю!». И хоть им и было скучно сидеть в лаборатории Михайловых, это было куда приятнее, чем прятаться под землёй, к тому же, Шики, Мессиэль и Госу уже могли свободно передвигаться среди людей и периодически выбирались в город под присмотром людей Михайлова. Правда, тануки пока был слишком слаб, чтобы принимать человеческий облик, и вынужден был притворяться экзотическим ручным зверьком, что его откровенно бесило.

— Основные параметры мы сняли, теперь подробно опиши, как работает способность баньши, — велел мне Семёнов, и все ёкаи тоже навострили уши, причём у некоторых это даже было видно физически по их движениям.

Я подробно изложил всё, что узнал о действии способности, и обо всём, что видел. Конечно, Семёнов отнёсся к тому, что все жители островов находятся в опасности, довольно скептически, упорно утверждая, что абсолютно каждый живой человек в любом случае помечен смертью. Вот только ёкаи этому его заявлению полностью противоречили.

— Это странно, — удивился Шики. — Мы ведь тоже смертны, и Каппа тому печальный пример.

Все ёкаи тут же склонили головы в знак скорби. Человек-черепаха погиб ужасной смертью, защищая своих товарищей и был единственным, кого я не смог вывести из подземного убежища.

— По нашим верованиям у людей бессмертные души, — заметил Семёнов. — Возможно, вы устроены иначе? И смерть у вас своя, условно говоря, и её приближения баньши не видит?

— Или мы просто вне опасности, — осклабившись во все клыки, заявила кицунэ. — И смерть в случае нашествия демонов нам не грозит.

— Мы относимся к японскому миру духов, — заметил Мессиэль. — Возможно, баньши просто не имеет с нами связи.

Семёнов тяжело вздохнул:

— Нет смысла гадать. И едва ли кто-нибудь сможет нам чётко ответить на этот вопрос, поэтому пока сконцентрируемся на людях. Опиши всё, что чувствуешь касательно предчувствия смерти, например, касательно меня.

Тень смерти над профессором мало чем отличалась от тех, что были над большинством людей. Бледная, предупреждающая об опасности, грозящей примерно через полтора месяца.

— А как ты определяешь сроки? — с любопытством спросил профессор.

— Не знаю. Просто чувствую.

Но Семёнов не отставал и уговорил меня подняться в особняк и проверить тени над каждым из работников службы безопасности. И, кстати, один из них оказался действительно опасно близок к смерти, тень над его головой была очень тёмной. Причём в данном случае, она указывала именно на голову.

— А давай-ка ты чуть позже спустишься ко мне в лабораторию и пройдёшь полное обследование, — попросил Семёнов мужчину. — Просто на всякий случай.

Тщательно записав все мои слова, профессор отвёл меня обратно в лабораторию, где в мою руку тут же вцепился Шики.

— Пока ты полностью не переварил душу баньши, мы можем попытаться переместить какую-то её часть в драгоценный камень, это будет очень полезный опыт! К тому же, мы ещё не пробовали специально обработанные и укреплённые алмазы!

— Конечно, давай попробуем, — легко согласился я. — А откуда ты взял алмаз? Семёнов же отказывался тратиться на их покупку.

— Ну… просто я хотел купить алмаз хотя бы в сто карат, а он почему-то жмотился. Поэтому пришлось для тестов закупить небольшой десяти- каратный огрызок. Я укрепил его рунами, что было о-очень сложно сделать, поскольку он слишком мал! — уже громче проговорил он, выразительно глядя на профессора, но тот сделал вид, что увлечённо читает информацию на одном из экранов. — Уверен, этих рун хватит, чтобы алмаз выдержал внутреннее давление, создаваемое душевной энергией.

— Это бесполезно, — прокомментировал Семёнов. — Их кристаллическая решётка слишком жёсткая.

— Посмотрим, — погрозил ему кулачком тануки.

В управлении душевной энергией мне помогал Мессиэль, поскольку сам я был в этом не силён. Кроме того, воздействие на меня отнимало у него столько сил, что попыток у нас было не так уж много. Все предыдущие драгоценные камни, на которых мы проводили эксперименты, не выдерживали давления души и просто взрывались, поэтому рядом со мной наготове стоял Госу с телекинетическим щитом.

— Готов?

Меня усадили в кресло, подключили все датчики, за моей спиной встал Мессиэль, а передо мной Госу. Телекинезом он удержал алмаз перед моей рукой, чтобы я мог коснуться его пальцем, но не пострадать в случае взрыва.

— Готов, — кивнул я.

«Кот» положил руку мне на плечо и в следующий момент время вокруг замедлилось, а я начал ощущать нечто инородное внутри себя. Меня уже учили управлять внутренней энергией, но это было нечто совершенно иное, хотя, опять же, сложно объяснить словами подобные ощущения. Зато я точно понимал, что моя душа буквально отказывается выпускать душу баньши, вгрызаясь в неё невидимыми зубами. Это был всепоглощающий голод, справиться с которым оказалось очень непросто, хоть я и понимал, что боролся с собственной душой.

Это было похоже на попытку отобрать шмат сочного мяса у очень голодного тигра, и он в итоге выиграл.

— Нет, — устало выдохнул Мессиэль, на кошачьей мордочке которого даже выступил пот. — Ничего не получится. Давайте как раньше, воспользуемся яйцом падальщика.

Дело в том, что мы уже тестировали другие драгоценные камни именно таким образом — я впитывал фрагмент души запечатанного в контейнере яйца падальщика, и тут же выпускал его в тестируемый материал. Видимо, до тех пор, пока «пища» не попала в дань-тянь, или как там его, моя душа расставалась с ней гораздо легче.

Семёнов привёз стойку с контейнером, на который я положил руку и уже привычно втянул в себя крупицу души. Это-то я и сам делать немного навострился. А потом очень