Рыцарь и ведьма - Мэгги Дэвис

Шотландцы бестрепетно выдерживали холодный и властный взгляд тамплиера. Они разглядывали Ас-гарда, рыцаря-крестоносца, ехавшего в блестящем стальном шлеме, с мечом и щитом, притороченными к седлу, в белом плаще с большими красными крестами на груди и спине, какие носили Бедные Рыцари Святого Храма Соломонова. Судя по тону шотландцев, они говорили о нем, Асгарде де ля Герше.

Но это его ничуть не волновало. Та миссия, с которой Асгард явился в Шотландию, не должна была, по его расчетам, задержать его здесь особенно долго. Возможно, не дольше, чем до Рождества. А этого срока едва ли достаточно, чтобы выучить хотя бы несколько слов на их варварском гэльском[3] языке. Да и стоило ли тратить на это усилия?

Миновав горцев, он поравнялся с худосочной молоденькой цыганочкой и ее хозяином. Не задумываясь, а только исполняя обет тамплиеров быть милосердными, Асгард вытащил из своего кожаного мешка кусок хлеба и бросил ей.

Хотя головка девушки была опущена, а глаза потуплены, ее тонкие изящные смуглые пальцы мелькнули в воздухе и ловко поймали брошенный хлеб. От Асгарда не укрылся благодарный взгляд черных глаз из-под гривы темных волос, падавших ей на лоб.

К несчастью, цыганочка даже не успела запихнуть хлеб себе в рот, как ее хозяин дернул за веревку, подтянул девушку к себе и вырвал хлеб из ее рук.

– Что дают тебе, принадлежит мне! – взревел он и ударил ее по лицу тыльной стороной ладони. – Ты что, еще не поняла этого?

Девушка остановилась и стояла как вкопанная, уткнувшись взглядом в землю, пока цыган рвал хлеб зубами и, громко чавкая, жевал.

Асгард с непроницаемым лицом наблюдал эту сцену, потом слегка пришпорил своего коня. Едва жеребец тронулся с места, как тамплиер перегнулся с седла и огрел цыгана по спине своей ручищей в металлической перчатке.

Все произошло молниеносно: всадник в этом движении слился с конем в одно целое, и казалось, что удар был едва заметен. Но цыган, завопив, взлетел в воздух и рухнул на колени горцев, приветствовавших его взрывами хохота.

Асгард натянул поводья и с минуту сидел на своем гнедом, поправляя металлическую перчатку.

– Подними хлеб, девушка, – обратился он к цыганочке.

Дикие горцы горланили что-то на своем странном тарабарском языке, заливались смехом, перебрасывая с рук на руки полуоглушенного цыгана, и в конце концов швырнули его на дорогу. Девушка не стала терять времени и тотчас же сунула краюху себе в рот, прежде чем ее хозяин успел подняться, и теперь жевала хлеб, выплевывая время от времени прилипшую к нему грязь.

От толпы шотландцев отделился высокий мужчина и, подойдя к Асгарду, сказал на вполне вразумительном французском – языке норманнов:

– Да благословит тебя господь, тамплиер. Далеко же ты забрался от Иерусалима. И что же привело одного из верных рыцарей Христовых сюда, в шотландский замок?

Асгард оглядел незнакомца. «Он не норманн, – подумал тамплиер, – как бы ни был хорош его французский».

Горец был самый высокий человек, с кем до сих пор доводилось встречаться Асгарду. Настоящий гигант с полуседыми рыжеватыми волосами, в шапочке, украшенной орлиными перьями, одетый в длинный шерстяной черно-красный клетчатый плащ, подвязанный у колен так, что образовывал некое подобие юбки.

– Руайг Мор, – представился шотландец, а потом указал на других: – Это мои люди. Гвардия короля Льва.

Итак, это были люди короля Шотландии. И притом они назывались «королевской гвардией».

Тамплиер изо всех сил старался удержаться от улыбки.

– Да благословит тебя господь, вождь. Я – Acгард деля Герш из Мортрэйна, что в Нормандии, а теперь принадлежу к Братству Бедных Рыцарей Святого Храма, или к ордену тамплиеров. Будь мои глаза закрыты, я готов был бы поставить на кон своего славного коня, утверждая, что слышу своего брата-норманна.

Его собеседник рассмеялся:

– Нормандской речи легко научиться, прослужив шесть лет нашему доброму королю Болдуину Иерусалимскому.

Зоркие глаза шотландца оглядели лошадей Асгарда и его самого.

– Сейчас Льва нет в его доме на скале, – сообщил Руайг Мор. – Это я говорю на тот случай, если тебе нужен именно король.

– У меня дело не к королю Уильяму, а к одному из его людей, Найджелу фитц Гэмлину. Мне сказали, что фитц Гэмлин занимает важный пост в форте, – ответил Асгард.

На мгновение в глазах шотландца мелькнуло какое-то странное выражение, возможно, понимание того, что король решил присоединить еще одного норманна к тем многим, которых он привез в свое королевство. Но тотчас же выражение его лица изменилось.

Руайг Мор вызвался указать Асгарду дорогу и пошел рядом с его конем, рассказывая о королевском анклаве[4] и местонахождении нужного Асгарду верховного судьи и наместника короля.

У поворота обнесенной стеной дороги тамплиер распрощался со своим провожатым и погнал коня вперед. Черная арабская лошадка следовала за ними, потряхивая головой. Они миновали цыганочку, сидевшую на ступеньке возле каменного креста и с жадностью поглощавшую последние крошки хлеба. Мужчина с темным смуглым лицом обернулся и посмотрел Асгарду вслед.

И это ему кое-что напомнило.

Асгард наклонился с седла к цыгану и заговорил тихо, чтобы остальные не могли его услышать.

– Будешь ее бить, – сказал он самым любезным тоном, – я навлеку на тебя кару господню. Вся плоть твоя сгниет, и тебе придется провести остаток дней своих с прокаженными, бродя с чашей для подаяния и колокольчиком.

Не успел еще Асгард закончить свою речь, как по выражению глаз испуганно съежившегося цыгана понял, что тот поверил каждому его слову. Тамплиер выпрямился в седле и продолжил свой путь.

Конечно, не в его власти было наслать божью кару, и только такой дурак, как этот цыган, мог поверить в его могущество. И, конечно, он не стал бы ни на одно живое существо насылать проклятие именем господним.

Особенно потому, что благочестивый избранник божий рыцарь ордена тамплиеров Асгард де ля Герш больше не верил в него.

На мощенном камнем дворе на вершине скалы он нашел часового-норманна в кольчуге, закрывавшей грудь и шею, и показал ему бумагу, подписанную министром шотландского короля, прикомандированным ко двору короля Генриха Второго Английского. Двое рыцарей провели его мимо стражей в маленькую комнатку, помещавшуюся в стене замка. Здесь, с удовлетворением увидел Асгард, все было в идеальном порядке – так могло содержаться образцовое нормандское жилище в Лондоне.

Снаружи, в коридорах, толпились рыцари, которые, конечно, отдали бы ему честь, если бы могли прочитать его бумаги. Они были чисто выбриты и выглядели вполне респектабельно. Но, главное, говорили на французском языке, как все добрые норманны, и язык их музыкой звучал в его ушах. Вид сурового фитц Гэмлнна, к которому провели Асгарда, тоже пришелся ему по душе.