Ядовитая тропа - Александр Александрович Тамоников

совсем молодым. Лет восемнадцать. Может быть, даже младше. Видимых повреждений на теле не было, предположительная причина смерти – утопление. Его утром нашел в порту патруль. Лежал лицом вниз, в воде. Со стороны могло показаться, что за ночь понтонный мост обледенел, и он, не удержав равновесия, упал в воду и ударился виском о жесткое металлическое крепление между понтонами.

– Чтобы так удариться, ему нужно было упасть вбок, понимаешь? – сказала Тамара.

Семен кивнул, рассматривая почерневшие губы и кончики пальцев рук. Пятна были не такими большими, как у предыдущего убитого, можно было сказать, что они появились недавно? Были совсем свежими? Темный ореол вокруг губ незнающий человек легко бы принял за возможное трупное окоченение или решил, что именно так выглядит утонувший человек.

Не так. И он не утонул.

– Нужно сделать анализ крови. Хоть какой-то. Я сделала, какие могла в этих условиях, пробы на различные яды. Но нет ни одного совпадения. Попробую еще проверить на токсины. Может быть, какие-то заболевания. Так. Делай что хочешь, но достань мне медицинский справочник. На любом языке, хоть на латыни, хоть на греческом.

Семен кивнул. На черном рынке за банку консервов можно было купить все что угодно. От противогазов и старинного фарфора до книг и кружевного белья. Кстати, именно на этом и попадались молодые офицеры. Желая удивить своих жен, оставшихся на родине, они первым делом в свои увольнительные находили ближайший к ним рынок и искали обновки. Хотели порадовать женщин, которые ждали их все эти годы. И меняли консервы на изящное белье, затейливые флакончики с неизвестными названиями. А потом, стыдливо пряча глаза, приносили их Семену. Чтобы понять хотя бы, что они купили. Чаще всего говорили «нашел». Нашел дома, нашел на улице. Только находили одно и то же. Мыло и сухие духи. И помады. Правда, пару раз выходили и конфузы, и в затейливых флаконах, украшенных цветным стеклом, оказывалось, например, рапсовое масло или сухие шарики нафталина.

Сами виноваты. Посещать черный рынок и рядовым, и офицерам РККА было категорически запрещено. И запрет, понятное дело, никто не соблюдал.

У Семена было официальное разрешение. Он искал книги, карты. И поэтому, как бывший агент СМЕРШа, а нынче служащий комендатуры, имел полное право посещать все рынки и развалы.

В первой точке, около Королевских ворот, Семену не повезло. Он прошел весь рынок, завел разговор с несколькими знакомыми букинистами, но ничего интересного для себя не обнаружил.

Хотя стоп.

Кройц-аптека. Старейшая аптека в городе! И здание неплохо сохранилось. Обрушилась только часть, выходящая во двор, и вылетело несколько окон. Может быть, там сохранились медицинские пособия? Ведь по старой традиции все аптекари умели готовить лекарства, а значит, должны были иметь под рукой справочники по болезням.

Семен отправился в аптеку. Она была недалеко от Королевских ворот, на той же улице.

Аптека встретила его темными провалами окон. Выбитая дверь была заботливо поставлена на место, но Серабиненко не стал ее трогать. Формально на территории еще не проверенных домов заходить можно было только под свою ответственность. Таблички «Разминировано» не было, но что мешало ему аккуратно все проверить? Семен полагался на свое чутье. Он влез через окно, при этом специально выбрал самое неудобное окно, боковое со стороны переулка, там, где его не сразу было видно. Еще и на втором этаже. Вряд ли, уходя и минируя дома, фрицы могли предположить, что кто-то полезет в такое неудобное окошко.

Света внутри хватало. Окна были вынесены взрывами. Семен стал искать. Он постоянно осматривал все вокруг, замирал, делая новые шаги, и не спешил, сначала осматриваясь и только потом шагая. И все равно не заметил этого пролома и с грохотом позорно провалился на первый этаж. Чудом ничего не сломал.

Но этого хватило для того, чтобы снова оказаться в привычной темноте и глухоте.

«Как не вовремя», – подумал полковник и зацепился за эту мысль как за спасательный круг. Надо же, как ему повезло в этот раз, приступ прошел буквально за несколько минут.

И он понял, что упал не в общий зал, а в кабинет провизора, и спасло его то, что упал он на кучу сваленной на диване одежды.

Тут же, в этом же помещении, стоял большой книжный шкаф. Семен улыбнулся уголком губ – идеально!

Глава вторая

– Какие сокровища! А еще там есть? – Тамара с такой нежностью гладила корешки книг, как будто бы ей принесли не книги, а самые дорогие, самые лучшие в мире драгоценности.

Семен улыбнулся:

– Разминируем, и я обязательно принесу тебе все, что найду там интересного. Давай посмотрим, есть ли в этих справочниках то, что нам нужно. Если будет что-то на языках, которые ты не знаешь, просто заложи страницы, я переведу… При нем были какие-либо документы? Личные вещи?

– Ты же понимаешь, что этим делом занимаешься не ты, а местное отделение НКВД? Хоть вы и соседи. Формально я не могу тебе передать вещи и документы убитого. Но я могу дать тебе их посмотреть, прежде чем отдам их бойцам. Сколько тебе нужно времени?

– Несколько минут, – спокойно ответил Семен.

Но вот что интересно. Документов при работнике порта не было. Вообще никаких. В тонкой клеенчатой папке лежали просто обрывки бумаги.

Семен кивнул. А вот это как раз по его части. Убийств, скорее всего, будет еще больше, все тела так или иначе находятся рядом с портом или на тропинках рядом с ним. Значит, нужно копать в той стороне.

Для всей России – в Кенигсбергском военном округе все хорошо. Почти земля обетованная. Всем, кто придет на пункт вербовки и получит документы на переселение, дадут дом, корову или козу, заплатят все долги, выплатят подъемные. Пока что первые переселенцы прибывали военными самолетами. Но уже был составлен план о том, как будут курсировать поезда с вагонами-теплушками. Рассчитано все, даже вес, который смогут взять с собой будущие жители области. Краем уха Семен слышал много о чем. Пока что первыми переселенцами были военные и их семьи. Правда, командование настойчиво рекомендовало брать только жен. Детей – только командирам. Для создания идеальной картины безопасной земли. Но все понимали, что Кенигсберг сегодня не место для детей. Даже для детей войны. Потому что сложно будет ребенку играть только на асфальте или брусчатке, а не копаться в снегу, а потом и на траве… Каждый день поступали донесения о том, сколько подорвалось, сколько человек потеряли конечности и остались инвалидами после взрывов. А еще грядущий голод – то,