Женщина в Церкви : беседы с богословом - Андрей Кураев

В итоге у меня три совета на тему об одежде и косметике.

Первый обращен к женщине, которая просто проходит мимо храма. В ее утренних замыслах посещения храма не было. Но вот проходила мимо и в сердце шевельнулось желание зайти. Одежда ее «нецерковная»… Что делать? — Зайти. Если женщина знает, что у нее такая одежда, что может вызвать нарекания прихожанок, и тем не менен заходит на минутку в храм ради молитвы о своих детях — то это своего рода исповедничество и юродство: готовность принять неприятности и оскорбления ради того, чтобы помолиться.

Второй совет к женщине, которая специально идет на службу. Ей я советую одеться «по церковному». Нет, дело не в том, что если на вас будет юбка не того фасона, то Бог вашу молитву не услышит. Просто наше спасение — от наших ближних, от того, какой мы оставляли след в их жизни. Ранили или исцеляли. Открою тайну: молиться трудно. Несколько часов держать свой ум в состоянии постоянной молитвенной сосредоточенности — очень трудно. «Мои мысли — мои скакуны» разбегаются при каждом удобном для них случае. Конечно, человек отвлекается. Конечно, осуждает себя за эти отвлечения. И, конечно, ищет возможности оправдать хотя бы некоторые из них. И так — на всех уровнях. Стоит бабушка, сама себя назначившая старшей дежурной по третьему подсвечнику справа, и всю службу играет в бесконечный пасьянс со свечками. Понимаете, она нашла дело, которым она сублимирует свою немолитвенность. А в алтаре можно вести какую-нибудь бесконечную чистку кадила или неотложный разговор со старостой или с регентом хора. «Отмазки» можно любые найти, но все это будут попытки подменить дело тем, что святой Феофан Затворник называл «приделком». Дело одно, а приделков много.

И тут вы даете нам такой прекрасно-законный повод заняться чем-то другим помимо молитвы. Мы, церковные люди, больны: молитва далеко не всегда идет «в охотку». А в этом случае — «и выхода другого нет: если в душе не лежит Евангелие, то в эту пустоту надо положить Типикон, тем более, что эта книга гораздо больше. И Типикон нужен Церкви. Дело не в нем, а в потере чувства духовной меры: относительности и вечности»[22].

А раз так — то зачем же задирать больных? Зачем давать повод ищущим повода? Зачем помогать входить во грех?

Третий мой совет — к самим прихожанам. Снова представим первую ситуацию: женщина случайно проходила мимо храма и у нее появилась мысль о том, чтобы в него зайти. Но тут уже другая мысль остерегла ее: «ты не так одета! Тебе туда нельзя!». Вопрос: какая из этих мыслей — от Бога, а какая — от лукавого? Кто позвал эту женщину в храм, а кто — отпугнул? Убежден, что мысль о посещении храма была от Господа, а другая, пугливая мыслишка — пришла «слева». Так зачем же нам-то становиться союзниками этого «левого»?

И еще нам очень важно помнить золотую формулу христианской этики: не я терплю — меня терпят. Все мы в церкви только еле терпимы. Никто из нас не хозяин в храме. Домовладыка тут — Господь. Он позвал нас к Себе. Вспомним притчу о званых на царский пир (Мф. 22). Почетные гости не пришли. Царь тогда приказал позвать бомжей. Вот мы и есть эти бомжи. Сижу я, значит, в Грановитой палате, озираюсь и думаю про себя «Скажи кому из наших, где я сегодня оказался — не поверят! Подумать только: вот я — а вот царь… вот царь — а вот он я!». И вдруг нить этих моих сладких рефлексий прерывается. Входит новый гость. Так имею ли я право сказать на при виде его воскликнуть: «Да хтой-то там приперся! Государь, да ты глянь! Это же Гришка с Павелецкого вокзала! Да он же такой козел вонючий! Он мне вчера бычок не оставил! И вообще он павелецкий, их в нашу приличную кампанию брать нельзя, тут все только с Курского!»?

Так что не надо в церкви хозяйничать и изгонять из нее тех, кого позвал сам Владыка.

— Можете ли Вы обосновать обязательное ношение длинных юбок и платков православными женщинами?

— В Посланиях апостола Павла сказано, что у жены должна быть покрыта голова как знак власти мужа над нею. Что за этим стоит? В каждой культуре есть свой язык жестов и символов. Даже жесты приветствия разные. Мы с вами кланяемся или целуемся, у светских людей больше принято руки пожимать, в Шумере было принято при приветствии потирать нос. Так вот в культуре Ближнего Востока во времена апостолов плат на голове женщины был знаком её замужнего статуса: не девица носила платок, а замужняя женщина (поэтому, кстати, неверно требовать ношения платка от девочек). Сегодня ни в церковном мире, ни в народной культуре платок уже никак не указывает на семейный и социальный статус. Это фарисейство, когда требуют исполнить обряд, не понимая его смысла, не понимая, говоря языком святых отцов, «в каком разуме» сказал это апостол. Так получается своего рода глоссолалия: слово или действие, не имеющее значения для тех, кто стоит рядом с нами. Апостол же Павел в своих наставлениях на тему женского платка сказал — «Рассудите сами».

Если же мы «рассудили» и уразумели смысл апостольского совета, то следующий вопрос — вопрос о том, в какой форме его лучше донести до современного человека. В сегодняшней культуре тот же самый смысл несёт другой обряд, другой внешний символ. Если бы апостол Павел сегодня писал свои Послания, то на языке современной культуры он написал бы: жёны, носите обручальные кольца, даже когда едете в Сочи.

Впрочем, у апостола Павла при обосновании платка есть очень странный аргумент: он говорит, что женщина должна носить платок ради ангелов. Может быть, это отголосок раввинистического предания, согласно которому ангелы, чье падение упоминается в шестой главе книги Бытия, прельстились именно видом длинных женских волос… Я, конечно, не специалист в ангельской психологии, мне трудно понять, почему ангела будет соблазнять вид женской макушки. С другой стороны, мне трудно понять, о ком мы беспокоимся. Если речь идет о безопасности добрых ангелов, так они точно не падут. А злые уже пали. Свобода ангелов в православном понимании как бы одноразового пользования: ангел только раз может сделать свой выбор, и этот выбор был сделан ими еще до грехопадения человека.

Впрочем, в третьем веке Климент Александрийский, а позднее блаж. Феофилакт Болгарский под ангелами понимали «праведников Церкви» — чтобы те, видя женскую непокрытость, не впадали в блудные помыслы… Но разве именно вид женских волос вызывает такую реакцию? Значит, речь идет о покрывале, которое прикрывает собой не только волосы на голове, но и все тело. Да, в апостольском тексте речь идет совсем не о платочке или шляпке. Речь идет о чадре. Там все время употребляется слово «покрывается» — katakaliptete — которое имеет оттенок закутываться. И в Византии женщины носили именно чадру[23]. У женщины, покинувшей стены своего дома, не должно быть открытых участков тела, которые могли бы провоцировать в мужчинах мысль о «доступности» этой женщины. Как это ни странно, женщина в чадре социально защищена — она всем своим видом показывает, что у нее есть защитник, что она не ищет «приключений». Так что чадра — это одна из мер защиты от сексуальной агрессии[24]. Так разговор о платках вполне естественно переходит в разговор о длинных юбках. Женщина в безрукавке, но в платке — все равно одета небезопасно.

А еще, когда блаж. Феофилакт объясняет, почему мужчина не должен покрывать свою голову или носить длинные волосы, он говорит удивительную вещь — «Тот, кто от Бога создан свободным и самовластным, но сам унижает себя как подчиненного, постыжает Христа, который есть глава его»[25]. Удивительные слова. Вот только находятся они, увы, в вопиющем противоречии с нашими церковно-государственными привычками: пресмыкательство перед властями, поставление себя в заведомо унизительную позу перед вышестоящим — это неотъемлемая и неизживаемая черта византинизма. Слова блаж. Феофилакта великолепно вписались бы в культуру западноевропейского рыцарства; но в восточном христианстве «честь», ее защита и хранение никогда не числились в перечне добродетелей. Во всяком случае никогда на исповеди не задавались людям вопросы: «Не лебезил ли перед начальством? Не льстил ли ему? Не становился ли на колени перед каким-нибудь властным лицом?». Это грехом не считалось и не считается. У нас совет на все времена: «Поцалуй у злодея ручку»[26]. В одной из украинских семинарий был составлен «Катехизис», в котором меня поразило изъяснение слова «лицемерие»: «Лицемер наружные дела благочестия употребляет для приобретения уважения народа». То, что гораздо чаще лицемерят «для приобретения уважения начальства» (буквальное значение греч. слова ipokrisis, переведенного как лицемер — под-судный) осталось за скобками…

И еще, конечно, нельзя не заметить, что из строго симметричного текста ап. Павла (в нем запреты даются как женщинам, так и — в зеркально перевернутом виде — мужчинам), православие давно уже сделало исключение для мужчин. Мужчинам разрешено уже носить женские длинные волосы и молиться с покрытой головой (монахи и священнослужители). Зная об этом и будучи сам обладателем довольно длинной косы, я как-то не решаюсь строго требовать от женщин буквального исполнения того совета ап. Павла, который сам нарушаю…