Две полоски. Залетела от незнакомца (СИ) - Ареева Дина

— А как же, — хвастливо отвечает дед, — каждый день приходит и делает. Так что ноги в руки и дуй в больницу прямо сейчас.

— Но зачем туда ходить, дед? Проще позвонить.

— С дуба упал? — возмущается дед. — Сказал, пешком иди, звонить дорого. Привык деньги направо-налево транжирить, нет чтоб на старость откладывать.

— Я откладываю...

— Не спорь! А то взял, понимаешь, привычку переговариваться!

Это может длиться бесконечно, поэтому торопливо прощаюсь с дедом, кое-как слезаю с кровати и по стенке иду в душ. Конечности затекли и не слушаются. Это я настолько крепко спал, что даже не переворачивался? Так это не сон, это кома.

Холодная вода частично возвращает мыслительные способности. А заодно и относительно связные воспоминания.

Вчера я вызвал проститутку для ролевой игры. Она должна была изображать медсестру. Проститутка пришла, я отлично потрахался, она сделала мне укол и ушла. Но дед утверждает, что к нему тоже должна была прийти медсестра. Внимание, вопрос.

Кто вчера приходил?

И, с учетом сложившихся обстоятельств, к кому?..

Выпускаю с лоджии собак, вывожу их на прогулку. Байсар с Люсьен поначалу делают вид, что обижаются, но когда мы выходим в парк, собачье настроение мгновенно меняется. Стоит им попасть на волю, все обиды улетучиваются. Они носятся вокруг с неистовой неугомонностью, а я усиленно думаю.

Слова деда не дают покоя. Причем не понимаю, почему. Ну приходила та медсестрица из больницы, ну позвонила в дверь. Я, ясное дело, не открыл, потому что дед отключил звонок из соображений экономии.

В теории она могла постучать. Так может и стучала, кто ж ее слышал? Мы все тут были заняты.

Ладно, неудобно, но не смертельно. Можно в самом деле пройтись в больницу, заплатить женщине за лишнее беспокойство.

Я себе даже представляю ее, эту местную медсестру. Настоящую, из государственной больнички. Тетку средних лет с недовольным фейсом.

Возвращаемся домой, на площадке нас уже поджидает соседка деда, Вера Аркадьевна. Редкой злоебучести бабка, ее даже дед боится. Ладно, не боится, но остерегается.

— Здравствуйте, Вера Аркадьевна, — вежливо здороваюсь исключительно ради того, чтобы не засорять карму.

Но у Веры Аркадьевны, видимо, карма давно забита как мешок в пылесосе. Который проще выбросить, чем чистить.

— Ага, приехал? — она угрожающе сверкает глазами. — И сразу проституток навез?

— Не понимаю, о чем вы, — хочу пройти мимо, но бабка только начинает входить в раж.

— Не понимает он! Я про шалаву ту, что к тебе вчера в дверь ломилась.

И тут меня осеняет. Это она медсестру вчерашнюю проституткой называет. Видимо, бедная женщина и правда ломилась в дверь. А у таких, как наша соседка, все без исключения, кто старше пятнадцати и моложе шестидесяти лет, наркоманы и проститутки.

— Не могу знать, Вера Аркадьевна. Я вчера спал, — не меняю вежливый тон. — Отправил дедушку в санаторий и проспал до самого утра.

— От паразит, — качает головой соседка и тут же спохватывается. — Я хотела сказать, молодец какой! Повезло то как Давиду Даниловичу!

— Повезло не то слово, — хмыкаю и закрываю перед ее носом дверь.

Судя по всему, мне лучше не жлобиться и нормально так отстегнуть медсестре-неудачнице. Походу бабка Вера обложила бедную женщину с ног до головы.

Пока варю в турке привезенный с собой кофе, в голове безостановочно крутится мысль, которая никак не дает покоя. А именно — почему моя вчерашняя эскортница ушла, не дождавшись оплаты.

Каким бы охуенным я себя не считал, я далек от мысли думать, что девчонке понравился мой член, и она великодушно отказалась от денег. У борделей и благотворительности общего разве что начальная буква.

Пока ищу вчерашний номер телефона, на экране айфона обозначается незнакомый контакт.

— Слушаю, — отвечаю с осторожностью.

— Здравствуйте. По этому телефону вчера у нас оформляли заказ, — говорит не очень приветливый голос.

— Если вы о девушке, то... — начинаю, но меня перебивают.

— Да, именно. С вас оплата в двойном размере плюс неустойка.

— Неустойка? — не совсем понимаю. — За что неустойка?

— За ложный вызов. Мало того, что вы не впустили нашу сотрудницу в дом, девушка ко всему прочему подверглась оскорблениям со стороны ваших соседей.

— Каким оскорблениям? — все еще не могу сообразить.

— Ее обозвали проституткой, — с достоинством ответил голос.

Вера Аркадьевна! Вот же жаба!

Хотя, если придерживаться контекста, то баба Вера не так уж и неправа.

— Я конечно оплачу услуги девушки и ее моральные страдания. Но почему вы говорите, что вызов ложный? Кто вам сказал, что я ее не впустил?

— Я вам еще раз повторяю, что девушка звонила в квартиру, стучала, но ей никто не открыл. А потом еще на нее накинулась эта невменяемая бабка.

Догадка накрывает десятиметровой цунами.

— Не открыл, говорите? — бормочу в трубку. — Точно не открыл?

— У вас звонок не работает.

— Возможно...

— Я сейчас пришлю вам номер карты. Если оплата не поступит в течение пятнадцати минут, к вам поднимутся наши сотрудники безопасности. Они уже внизу.

— Присылайте, я оплачу, — отвечаю коротко.

Оплату перевожу сразу же. И не потому, что боюсь охранников борделя. А потому что я кажется догадываюсь, кого вчера впустил в дом вместо эскортницы. И чтобы в этом убедиться, я должен срочно попасть в больницу.

Причем желательно не через приемный покой.

Глава 5

Давид

Нужно говорить о том, как сильно я государственные клиники люблю? Просто обожаю!

Особенно вот это:

— Куда встал?! Я помыла только!

Женщина с малоприятным лицом, и таким же голосом в мои дорогущие ботинки шваброй тычет.

Ну дед, блядь! Замшевые ботинки, а от тряпки на этой чертовой швабре белизной воняет так, что меня тошнить начинает.

— В очередь встал, или здесь как-то иначе принято? — в ответ выдаю. В голосе сквозит все мое недовольство этой ситуацией.

— Поприходят здесь всякие! Совсем труд чужой не уважаете! — бурчит женщина и идет в другой конец зала, секунда, и она уже находит себе новую жертву.

Казалось, что после звонка деда с самого утра ничего хуже быть не может, но я походу недооценил эту больницу.

Впереди меня шесть человек. Шесть! И судя по тому, что самый первый уже минут пять как не сдвигается с места, то я простою в этой гребаной очереди до самого вечера.

Переминаюсь с ноги на ногу. От скуки уже людей рассматривать начинаю. Женщину с двумя детьми. Она, явно увлечена телефоном больше, чем своими отпрысками.

Мальчик на вид старше девочки, сначала дергает ее за косички, а когда та начинает орать, нажимает на бутылку в своих руках и мощной струей попадает ей прямо в рот. Пацан начинает громко смеяться, девочка плакать, а мать орет на них обеих за то, что у нее украли урожай с грядки, пока она с ними возилась.

Гребаные игроманы. Я бы таких стерилизовал.

Когда доходит моя очередь, я успеваю усвоить одно: уборщица — это были еще цветочки. В регистратуре сидит самый главный дракон.

Я слышал многое за то время, что мне пришлось здесь простоять, поэтому пытаюсь начать диалог как можно вежливее. Ну, и, конечно, в который раз мысленно костерю деда. Надеюсь ему там неслабо икаетсяна своих процедурах.

— Доброе утро, — стараюсь быть вежливым до тошноты. Но мое приветствие всем до лампочки.

— Доброе утро, — откашлявшись, громче произношу.

— Я не глухая, орать не нужно! — рявкает в ответ недовольно администраторша и глаза выпучивает.

— Отлично, — улыбаюсь, — мне нужно узнать, какая медсестра ходит к Давиду Даниловичу Байсарову.

— А я почем знаю?! Здесь не справочное бюро!

Я-то думал глаза выпучить еще больше нельзя, а, оказывается ошибался.

— Но вы регистратура!

— Ага, и Байсаров ваш у меня под столом сидит!

Зубы стискиваю. Надеюсь, что дед здесь устраивает разбор полетов, потому что вот таким вот, как она, точно карма в виде деда прилетать должна.