Врата учености - Марик Лернер

— Пошел к хану, — продолжал Керим, — а он мне и говорит: «Догонять поздно и бессмысленно. Они сильнее, воевать всерьез сейчас нельзя. Иди ко мне нукером». Может, и стоило, — сказал задумчиво, — но тогда кровь взыграла. Не отомстить за родичей подло. И пошел я искать ногайцев. Нашел парочку, прикончил, коней отнял. А дальше меня ловить начали. Ну да я смог уйти, только возвратиться не сумел. Аж до Дона доскакал. К тамошним казакам пристал. С кубанской ордой регулярно секлись и татар тоже при случае донимали. А мне того и надо. В Поволжье погулял. Там места хорошие. Как Царицынскую линию провели, стали мужики садиться на землю. А до того одно Дикое поле. Кто кого первым заметит и зарубит.

— А к Ибрагиму как попал?

— Да сманили робяты меня Сибирь посмотреть. До Иртыша дошли, мехов у бухарских купцов награбили. — Это он сказал как о деле обычном, ничуть не отрицательном. Пустяки, дело житейское. Что те караванщики явно не рвались добром делиться с неизвестно откуда взявшимися вооруженными людьми, и скорее всего их прикончили, его не трогало. — На обратной дороге и влетели на башкир. Они вроде в российском подданстве, да те еще разбойники. Не повезло. Всех, почитай, побили, одного меня почему-то бросили еле живого. Наверное, за мертвого приняли. А тут купцы ехали. Подобрали, вылечили.

Возможно, обратился правильно да про Аллаха помянул, а то бы добили, перевел я без промедления. Понятно, не рассказывает некоторых подробностей.

— Я не раб был, — заявил сердито. — Стал бы подчиняться! Убег бы сразу, как на ноги встал, тем более в Москве. Нет. Они ко мне отнеслись по-человечески, а должок отдавать положено. Не завались ты к Ибрагиму — месяца через три все одно бы расстались.

В очередной раз тебя накололи, Миша, подумал я весело, чокаясь. В голове слегка шумело. Пора заканчивать посиделки и спать. Широкий жест Ибрагим сделал. Фактически в дурака превратил. Все равно бы Керим у него не задержался. Так якобы отдал — потом благодарности захочет. Еще бумагу оформляли, смех один.

— Уйдешь? — спросил вслух.

— Зачем? Я же говорил: дома нет, родичей тоже, добра не нажил. Пока не обижаешь, — это с ухмылкой, — погодю. А то надоело мотаться.

— И долго ты за зипунами бегал?

— Лет пятнадцать, — подумав, ответил Керим. — Чуток больше. А что?

Значит, действительно где-то за тридцать — тридцать пять или около того. Хотя ведь сам не в курсе, сколько лет. Полжизни с саблей в руке. Кровищи на нем… Куда там сегодняшним недоумкам. Но ведь не против, а за меня. Выходит, все к лучшему.

— Пытаюсь возраст твой посчитать.

— Каждый живет как Бог даст. Кому в младенчестве предписано умереть. Другой живет до старости. Уж и сам не рад, а все скрипит.

— Минуточку, а ты, собственно, в какого веришь?

— Ну, — закатывая глаза, произнес Керим, — чему в детстве учили, не помню. Токмо если из немцев — наверное, в лютеранство крещен. На Тамани вроде как мусульманином считался. Мечетей у нас не имелось, а Коран по-арабски написан. Я многие наречия знаю, но не язык Мухаммеда. Мы больше по обычаям старинным, по адатам жили. Без книжных премудростей.

Очень хотелось спросить — обрезан ли, но то проще посмотреть в бане.

— А потом в основном с раскольниками гулял. На Дону и в Поволжье через одного. Ваши попы не одобряют. А мне все равно. Бог — он один. Молись на любом языке и хоть в чистом поле. Главное — чтобы от души шло. Я вот за своих всегда прошу. И за тех, родивших, и за воспитавших, и за учивших драться, погибавших рядом. И за тебя. За язык не тянули, сам захотел свободу дать. Ты человек правильный, пусть и крученый.

Ну спасибо.

— Не может он не слышать, — закончил с глубокой убежденностью.

— Керим, — сказал я после короткого раздумья. — Я так понимаю, ты не станешь сопротивляться, если предложат креститься?

— Зачем? Я же говорю…

Я отмахнулся нетерпеливо, прерывая возражение.

— Ты мне сегодня спас жизнь. Помолчи! — рявкнул. — Пусть для тебя пустяк. Для меня — нет. На обряде я стану крестным отцом. Духовное родство пуще плотского. Мы станем родичами. Настоящими. По всем законам и обычаям. Кровь не суть важна. Вот, — споткнулся я, окончательно иссякнув.

— Это вроде побратимства? — спросил Керим, подавшись вперед.

— Ну вроде, — я нерешительно согласился. Откуда знать, что именно он вкладывает в понятие. Руки резать и кровь смешивать? Это такая мелочь! — Когда нет родителей, крестный исполняет их роль.

Звучит несколько странно, при нашей разнице в возрасте. Тем более при его боевом опыте и знании жизни. Семья — это ведь не дом, не место, где мы живем. Семья — близкие люди. Они заботятся о тебе, ты о них. Не по обязанности, по велению души.

— А в крестную кого? — деловито потребовал Керим.

Похоже, он уже согласился. Оптимально было бы подключить Лизу, но она пока не православная, и нельзя. И, кстати, очень хорошо надо кандидатуру обдумать. В перспективе крестные не имеют права на женитьбу между собой. Даже с их детьми какая-то лажа. Может оказаться полезно или напротив. Подходить к выбору важно ответственно.

— Предлагай! — сказал с интересом.

Глава 4

УРОКИ ИСТОРИИ

— Давным-давно…

— Я просила настоящую историю, а ты опять сказку выдумываешь!

Ну вот, слегка полегчало — и опять начинаются требования. Хорошо еще, тем бульоном в буйну голову не запускает. Правильно воспитанный в данном отношении ребенок. Хотя если задуматься, не такая уж и маленькая. Подросток. Четкой даты совершеннолетия не существует. Вышла замуж — значит, взрослая.

Ну нам эти страсти пока не грозят. Не столько из-за отсутствия женихов, сколько из-за разборчивости Анны Иоанновны. Мне представляется, не хочет выпускать Лизу из-под своего влияния. Муж неизвестно как себя поведет. Вдруг руки сильно загребущие и на трон позарится? К счастью, пока время терпит, и не моя печаль.

— Почему сказка? Самая что ни на есть чистая быль. Просто я, как вам, ваше высочество, известно, частенько в датах путаюсь и посему старался не соврать. А побеседовав с умными людьми, пришел к выводу, что никто толком и не знает правильных дней. Одни летописцы называют один год рождения и окончания правления, другие иной. На самом деле и не столь важно. Было это во времена Ярослава Мудрого, то есть очень давно.

— А Тарас Петрович…

— Вот с ним я спорить не стану, потому и давным-давно.

— Ну ладно, — милостиво разрешает Лиза, — продолжай.

Действительно, чего это меня понесло не в ту сторону. Еще не хватает начать разоблачать святость Ярослава и кто убил не менее святых Бориса и Глеба. Про норманнские саги я в курсе — через Олафа, любившего порассуждать о викингах и старых временах. Тем более что ему приятно было разоблачить князя, продемонстрировав славянину (мне то есть) коварство его народа.

Оказывается, у варягов совсем другое написано, чем в русских книгах. Не Святополк Окаянный братьев кончил, а очень даже по приказу Яруслейва. Только где те саги, их еще не записали, и слова мои недоказуемы, зато пахнут клеветой и желанием опорочить православную церковь. История во все времена нехорошо отдает политикой, и лучше ее без веской причины не касаться.

— Семь столетий назад времена были несколько другими. Могучая Русь свысока поглядывала на Европу, где нравы оставались грубыми и примитивными, а государства мелкими и слабыми. Иные бароны и герцоги презирали своих сюзеренов за бедность с отсутствием силы и не собирались исполнять их приказаний. А уж грызлись между собой постоянно! И на этом фоне блистала своими городами, храмами и богатствами единая Русь! Внутренний порядок, спокойствие, отсутствие войн, токмо на окраинах державы.

Для этого, правда, пришлось предварительно родных братьев помножить на ноль, но вряд ли стоит сейчас тему затрагивать. Каждому овощу свое место.

— И не искали князья немецких принцев, чтобы породниться. Напротив, дочери Ярослава крайне ценились в соседних державах.

Куда-то опять не туда меня понесло. Ладно, пока слушает.

— Далеко смотрел великий князь и стремился связать соседей династическими союзами. Одна дочь становится супругой короля Венгрии, другая — норвежского, и вроде после его смерти еще и за датского короля замуж вышла. Сестра его стала польской королевой, а сын Ярослава одновременно взял за себя сестру польского короля. Еще один на австрийской принцессе женился. Вроде бы даже с дочерью базилевса умудрился сына обвенчать. Это я уж не поручусь. Разное говорят. Может, и просто из высокого рода. Другое важнее. Помимо перечисленных, была у великого князя еще одна дочь — Анна. Умница, красавица, статная, с голубыми глазами да с пылким нравом отца.

— Тарас Петрович утверждал, Ирина, мать ее, сама отличалась сильным темпераментом.