Свидетельница - Алина Знаменская

Элла вышла вслед за дочерью. Ксюшка выключила свет.

– Теперь моя очередь.

Я решила спуститься и проверить Иришку. Иногда я начинала чувствовать, как она скучает без меня. На этот раз интуиция меня подвела – Иришка сидела рядом с Женей и разглядывала цветные картинки. Она даже не взглянула в мою сторону. В гостиной играли в «Золотого дурака».

– Светуль, включи самовар, – попросила мама.

На кухне Рома Горин разговаривал по телефону. Такой разговор Игорь называет «сюси-пуси».

– И я тоже, – приглушенно ворковал Рома. – Ну а я-то… Ну, не обещаю. Сейчас? Какая ты… Ну-ну. Ну попробую…

Я включила самовар, и тот с ходу начал свою песню.

Рома оглянулся и увидел меня. На его лице сохранялось все то же блаженно-пьяное выражение, с которым он разговаривал по телефону.

– Светик, – кивнул он, – не надумала бросить свою школу и устроиться ко мне в магазин? Я расширяться буду.

Я пожала плечами:

– Игорь говорит, нельзя работать у друзей: или дружить, или работать.

– И это правильно! – улыбнулся Рома. Глаза его были полны масла. Я не видела его любовницу, но Ксюшка говорит, что она ровесница Ники. – Но и нельзя жить так, как вы живете, – с мягкой улыбкой возразил он.

Я почему-то не ушла, когда он начал развивать эту тему. Вот Игорь умеет как-то сразу обрывать тех, кто учит жизни, а мне воспитание не позволяет.

– Пусть тогда муж зарабатывает, котенок. Толкай его. Я ему тысячу раз предлагал экспедитором ко мне. Чернов предлагал ему начальником охраны. Выбор за ним. Инженерами работают теперь только динозавры.

– Значит, мы – динозавры.

Рома снова посмотрел на меня маслеными глазами. Он наверняка обдумывал, как улизнуть отсюда, под каким предлогом.

– Светка, если надумаешь, обращайся без вопросов. Мои продавщицы зарабатывают как минимум в два раза больше, чем учителя.

– Какой я продавец? – пожала я плечами. – Я – училка.

– Да отличный получится продавец! Во-первых, у тебя язык подвешен, укалякаешь любого. Во-вторых, голос приятный. Ну и, что немаловажно, – внешние данные хорошие.

– Спасибо, Рома, я подумаю.

– Ну, думай, думай. Время терпит. Игорю привет.

Рома вернулся в гостиную, и я слышала, как он прощается, ссылаясь на срочные дела.

– От нашей семьи остается представитель в лице Эллочки.

Он обволакивал всех взглядом, полным любви. Я заметила – пьяный человек или всех любит, или всех ненавидит. Одно из двух. Без середины.

Когда Рома ушел, неприятный привкус разговора с ним догнал меня, и я начала злиться на своего мужа. Ну действительно, почему мы так живем? Мы одни из нашей большой компании ездим на старой машине, доставшейся нам от родителей Игоря. «Шестерка» считается белой, хотя после ремонта одна дверца серая – до покраски дело не дошло.

Мы одни живем в Простоквашке, в хрущобе, которая нам досталась от Игоревой бабушки. Всегда тянем от зарплаты до зарплаты. Сначала платили кредит за компьютер, затем – за мягкую мебель. А одежда? А обувь? А непредвиденные расходы? Я постоянно думаю о деньгах. А так хочется не думать о них совсем…

Я расставила чашки сервиза и принялась разливать чай.

Лена и Ксюшка спускались вниз, и обе щурились после темноты.

– А где Кирюша? – первым делом поинтересовалась моя тетка.

Все, кто находился в гостиной, уставились на нее.

– Мы думали, он с вами, – ответила мама, – наверху.

– Здрасьте! – всплеснула руками Лена. – А мы были уверены, что он с вами внизу!

– Кирю-юша! – протяжно прокричала Кира.

Папа отправился по комнатам искать племянника.

Элла вышла на кухню и стала кому-то звонить:

– Можешь приехать прямо сейчас, солнце мое… Это рядом с площадью. Да, выхожу…

Она была более сдержанна в разговоре, чем ее муж, но все же это были те же «сюси-пуси».

– Все, убегаю, – окинула она меня рассеянным взглядом. Вместо масла в ее глазах стоял сиреневый туман.

– А чай?

– Чай с пирогом? Боже упаси! Диета, диета…

Она проплыла в гостиную, расцеловалась с Кирой, просочилась меж гостей и растворилась в прихожей.

Как только закрылась дверь за Эллой, пронзительно затрезвонил раритетный телефон времен товарища Хрущева. Трубку взяла Таня. По ее эмоциональному лицу без труда читалось – произошло нечто невероятное. Положив трубку, она с минуту тупо смотрела на всех нас. Затем виновато произнесла:

– Звонили из травмпункта. Кирюша у них.

– Что он там делает? – спросила Кира.

– Он… кажется, его сильно избили на улице. Но переломов вроде бы нет…

– Кто? Когда? – крикнула Лена. Я даже не подозревала, что она способна так кричать. – Почему он оказался на улице?!

Она металась из гостиной в прихожую и обратно, срывая с вешалки чужую одежду, не в силах найти свою.

– Я поеду с тобой, – сказала я и вытащила из кучи обуви наши сапоги.

– Я с вами, – вызвался Женя. – Нужно заявить в милицию.

– Их нашли уже, – пискнула Таня, которая до сих пор прижимала раритетную трубку к своему животу. – Поймали.

– Кого?

– Тех двоих парней, что Кирюшу побили. Сказали, чтобы вы сначала в милицию заехали насчет заявления, а потом в травмпункт. Это по пути.

– Я с вами, – решила мама, но Кира ее остановила:

– Пусть с девочками едет Женя, а машину поведет Коля – он самый трезвый. И останется место для Кирюши.

У Киры такой тон, что ее невозможно ослушаться. Папа пошел за машиной.

Через минуту мы уже ехали темными улицами к отделению милиции. Лену трясло, я держала ее ледяные ладони в своих.

В дежурке отделения милиции мы увидели двух хорошо одетых парней не старше Кирюши. Только они были, что называется, нормальными. Мне почему-то бросился в глаза объемный вязаный шарф на одном из них. Больше никаких деталей я не запомнила, поскольку дальнейшее действие стало разворачиваться столь стремительно, что стало не до деталей. Лена ураганом пролетела мимо меня и с лету, ни слова не говоря, набросилась на хулиганов. От звона раздаваемых пощечин душный воздух в дежурке завибрировал.

– Ты че, тетя, оборзела? – сказал тот, что в шарфе. Но уже в следующую секунду он слетел со стула – Женя, который вошел в помещение следом за нами, вмазал ему по физиономии.

Второй парень поспешно закрылся руками, и в это время появился дежурный:

– Что тут за самосуд?

Но, увидев Женю, дежурный воскликнул:

– Какие люди! Евгений Викторыч! Какими судьбами?

– Да вот пришлось… – По его скулам гуляли желваки.

– Хулиганы достают?

– Отморозки! – тяжело дыша, проговорил Женя. – Вдвоем на одного! Больного!

Лицо у него побагровело. Я впервые видела, чтобы человек так реагировал на событие, не касающееся его лично. Тем более что Ника оказалась права и Женя действительно бывший мент. Мне казалось, что эта профессия накладывает на людей налет некоторого равнодушия, что ли? Привычки сталкиваться с преступлением. Поэтому реакция Жени меня так удивила.