На остановке у сгоревшей березы - Светлана Мосолова

Теперь ты чужая жена. Сынок твой пусть любую кралю выбирает. От него ни одна не откажется. Давеча бабы говорили, что слыхали, будто Кудимова Вера сына твоего нахваливала. Да еще сказала, что дочка ее институт закончила. И прямо так и сказала, что красивая бы пара получилась.

— Придет пора, женится — ответила Матвеевна, — а пока чего зря воду лить. Сам невесту выберет.

— Твоя правда. Они теперь родителей не больно спрашивают. Все сами.

А Мишка ковырялся в старом отцовском мотоцикле, старался выбросить из головы недавний разговор с Настей Куприяновой. Вот уже три месяца он дома. Шабашит с ребятами в поселке и готовится к экзаменам в институт. И все эти месяцы она подкарауливает его, клянется, что любит еще сильнее. Мишка сплюнул досадливо, вытер вспотевший лоб и присел на лавочку. Закурил. Смотрел на копошившихся в пыли кур, с раздражением думал, что такой бесстыжей и назойливой прежде Настю не помнил. Ему были неприятны, даже противны все ее слова. Когда ей удавалась встретить его одного, то пыталась прижаться к нему, заглядывая в глаза, Мишка, стараясь быть не слишком грубым, равнодушно выслушивал, потихоньку освобождаясь от ее рук, предлагал успокоиться и жить счастливо с мужем и детьми. Женщина смотрела на него преданными глазами, обещала не беспокоить, но на следующий день все повторялось.

«Совсем распустилась. Как я мог влюбленным в нее быть?! Ни ума, ни фантазии, ей-богу. Курица безмозглая. Ведь доиграется, приедет муж, придет ко мне разбираться. Вся деревня уже смеется. Что делать, ума не приложу. Каким дураком был, когда письмо матери читал и плакал от обиды, что не дождалась и замуж выскочила. И слава Богу, что не дождалась».

Мишка вспомнил армию. Женщины у колодца были правы, когда говорили, как сильно изменился после армии. Служил он в ВДВ на границе с Японией и теперь был твердо убежден, что лучшей школы в жизни не бывает.

Сидел, улыбаясь, понимая, каким глупым пацаном был когда-то. Вспомнил своих армейских сослуживцев, комбата. Много чего произошло за те долгих два с половиной года. Как непросто было ему, ершистому и непокорному по натуре, подчиняться уставу, учиться дисциплине, уважению к товарищам. Да, много чего пережить довелось. И боевые вылеты, когда экипаж истребителя успел сообщить, что подбит и находиться на территории сопредельного государства. Они сидели у заправленного МИГа и молча ждали разрешения на вылет. Когда кабинетный полковник не дал разрешения, капитан Цинандали, отключив рацию, впервые на их памяти громко матерился на русском и грузинском вперемешку, проникающим взглядом посмотрел на них и тихо сказал:

— Совсем плохая связь… Значит, принимаем решение на месте. Дорогие вы мои… Не могу приказать. Попросить могу…

А штурман Сичкарь уже бежал заводить самолет. Они тогда вовремя успели. Спускаясь, видели, как к месту падения самолета уже мчались два японских джипа. Минута в минуту успели принять ребят и подняться в воздух. Японцы не стали стрелять, поднимать шум. А вот в штабе армии шум был. Но утряслось к их общей радости. Капитана Цинандали, взявшего на себя всю ответственность, долго мурыжили особисты. Закончилось выговором, а через месяц присвоением ему звания майора.

А после письма матери его быстро успокоила молодая жена полковника. Вот так удачно все и получалось у сержанта Темнюка: днем служба, а вечером дружба. Но за эти годы он многому научился, многое понял и в родное село вернулся умным, здоровым мужиком.

В селе жизнь тяжелая. С самого утра до темноты есть работа. Если не ленишься, то на столе пироги стоят. Михаил не ленился. С досадой наблюдал, как спиваются друзья детства, как разваливается родное село. Но молодые амбиции били ключом. Чувствуя в себе много нереализованных сил, возможностей, в мечтах улетал высоко. Верил, что запросто горы свернет и поднимется.

Когда провалил экзамены в институт, недоумевал. Он был уверен, что его, такого подходящего, да еще после армии, обязательно возьмут. Щелчка по лбу не ожидал. Самолюбие пострадало. На вокзале к нему подсел интеллигентный мужчина. Посочувствовал. Похвалил. Обещал помочь. Через короткое время свел с деловым человеком. Тот отнесся к Михаилу с теплотой, как к родному брату. И Мишка ему поверил. Индивидуальное предпринимательство только начинало шествие по стране. Все документы готовила бухгалтер — симпатичная сестра начальника Эльмира.

Михаил твердой рукой с новыми часами на запястье подписывал банковские счета как соучредитель кампании и смотрел на мир свысока из салона своего нового джипа.

Очень скоро деловые отношения с белокурой Эльмирой перешли в близкие. Все шло как по маслу. Только мама, изредка приезжавшая к нему в город, грустно качала головой:

— Ох, сынок, ты на меня не обижайся, только не нравятся они мне. В деревне все о тебе высокого мнения; ведь и года не прошло, как ты в город перебрался, а уж и машина, и квартиру богатую снимаешь, да только сердце мое неспокойно. Вот говоришь, Эльмира эта невеста твоя. А почему к нам в село не привезешь, с родней не познакомишь? Дед Гришатка говорил, будто знает про нее нехорошее. Ты бы поспрашивал у него. Он ведь плохого тебе не пожелает. Неспокойно мне, сынок.

— Ты бы, мам, меньше слушала дедушек. Им делать нечего, только семечки на лавке лузгать да слухи распускать. Нормально у меня все. Смотри, вот посудомойку вчера купил. Супер! Три операции выполняет.

— А зачем вам эта машина, сынок? Или у твоей невесты руки больные, что она за собой тарелку не помоет?

— Мам, не начинай. Сейчас время другое. Ты всю жизнь горбатилась. Раньше времени в старуху превратилась. А я хочу, чтобы мои дети в достатке жили. Вот еще немного поработаю и тебя из деревни вытащу, сюда, в город.

— Нет, сынок. Хороший ты у меня, заботливый. Только не уеду я из родного дома. Город он не для всех добрый.

Не зря вещало сердце матери. В октябре, когда зарядили холодные осенние дожди, а по ночам ветер, воя, нагонял тоску, Эльмира собрала свои вещи, поцеловала его, погладила и, пообещав скучать по нему, уехала отдыхать в Грецию. Брат ее улетел в командировку. А на следующий день Михаила арестовали в офисе. Следователь молча смотрел на него несколько минут, потом сказал:

— Просмотрел я твое дело. На вид парень ты неглупый, а вляпался как последний дурак. Они же тебя подставили на раз-два. Ты, когда по ресторанам красную икру кушал, не думал, что бесплатный только сыр в мышеловке? Или тебя мама не учила, что нужно быть повнимательней к людям. Ты пойми, что им мы ничего предъявить не