Заговор небес - Анна Литвинова

Андрей молчал, задумчиво глядя на огонь.

– Андрюш?

– А?

– А когда у нас такой дом будет?

– Когда ты начальником приемной комиссии станешь. Или когда я Нобелевскую премию получу.

– А ты получишь?

– Конечно.

– Ну, тогда подождем.

Катя чмокнула Андрея в щеку и пошла назад в дом. По пути, обернувшись, сказала:

– А я все-таки начальником приемной комиссии быстрей стану.

– Поглядим! – беспечно воскликнул Андрей.

Дверь за Катюшей захлопнулась, и Андрей опять остался один.

«Кажется, тьфу-тьфу, не сглазить бы, – подумал он, – вечеринка обещает быть удачной». А ведь он не очень-то хотел сюда ехать. Андрею нравились мужские сейшны – с банькой, преферансом, спорами о политике и футболе, анекдотами и спонтанными состязаниями в остроумии. Нынешний междусобойчик был, по определению, женским.

Вечеринку организовали четыре подруги – Катя, Валюха, Настя и Мэри. Собрались в память о времени, когда они были очень молоды и отчаянны, когда они были командой. И Фомич (безусловно, симпатичный человек) тоже был из того их прошлого времени. А он, Андрей, вкупе с Настиным недоноском, оказывались на этом сборище ни пришей, ни пристегни. Но очень уж Катюшке хотелось (он видел это), чтобы он поехал с нею. Ей хотелось показать, что она не одинока, продемонстрировать Андрея подругам, погордиться. А это лестно, черт побери, что ты из тех, кем женщина может гордиться.

Андрей подкинул в очаг еще пару полешек. Костер полыхал вовсю.

«Трудно поверить, – подумал он, – что когда-то эти четыре девчонки, такие разные, собирались вместе каждые выходные. Жили в одной комнате. Ходили вместе в столовку. Выпивали. Кадрились с мужиками. – Да, черт возьми, наверняка кадрились – что-то об этом и в Катиных рассказах проскальзывало. – А самое главное: эти девушки были заняты тем, что прыгали с парашютом. Каждую субботу, всякое воскресенье. Все лето, всю зиму… (Только в осеннюю и весеннюю распутицу делали перерывы.) Прыгали по пять, семь, десять раз ежедневно. Неслись к земле со страшной скоростью, в бездонной выси… А по пути встречались в воздухе. Организовывали в полете всякие фигуры. По команде одной из них (а, кстати, надо бы спросить Катю, кто из них тогда командовал – Настя, наверное?..) рассыпались, разлетались в воздухе. Раскрывали парашюты. Приземлялись…»

Отчаянные головы! Слава богу, что все это у них позади! У Катюши, во всяком случае, позади. Слава создателю, угомонились, утихомирились.

«Я бы здесь, на земле, извелся, – подумал Андрей, – если бы Катя носилась где-то там, за облаками. От одной мысли все внутри холодеет… И почему им нельзя было заниматься каким-нибудь спокойным, благородным спортом: теннисом, плаванием, фигурным катанием?.. Нет: потянуло в облака. И ведь у каждой из них – по куче прыжков. У Кати, кажется, четыреста семьдесят восемь… У Мэри – того больше: вроде бы даже за тысячу. Она, по-моему, и до сих пор прыгает… Надо бы спросить, сколько там набралось у Насти и у Валентины… Тоже, наверное, под пятьсот… А у Фомича – вообще какая-то оглушительная цифра… Десять тысяч прыжков, что ли… Ну, это его жизнь… Его судьба!.. На то он и директор аэроклуба…»

На крыльцо из особняка вышла Валентина.

– Эй, костровой, – весело окликнула она Андрея, – когда угли будут? Шашлык мы нанизали. Народ уже жрать просит.

– Еще пятнадцать минут, – глянул на часы Андрей. – Да вы закусывайте пока.

– Ну, нет, мы без тебя не будем. И без шашлыков – тоже… Рюмочку тебе вынести?

– А вы там уже выпиваете?

– Естественно!

– Тогда тащи бутылку. Сухого, если есть.

– Есть сухое. Мэри какую-то гадость молдавскую притащила. Сейчас принесу. Валенки только надену.

Около восьми вечера компания наконец-то уселась за стол. Валентина сервировала его в огромной гостиной.

Стол удался на славу. Валюха расстелила крахмальную скатерть – белее, чем в рекламе отбеливателей. Поставила сервиз из тонкого немецкого фарфора. Достала столовое серебро, богемского стекла фужеры, бокалы и рюмашки, накрахмаленные салфетки. Потушила верхний свет, зажгла не менее двух дюжин свечей. Кроме того, комнату освещал то глухо мерцающий, то вдруг вспыхивающий камин.

По центру стола располагались закуски. В интимном огне свечей и камина они выглядели еще аппетитней, чем обычно. Мерцали вазочки с красной и черной (привез Фомич) икрой. Вызывающе лоснились белые и красные ломти севрюги и семги. Искрился радужными пятнами холодец. Сиял изготовленный экзотический салат Андрея. Изнывало серебряное ведерко со льдом. Запотевшие бутылки дружным отрядом, плечом к плечу, притаились на углу стола.

В процессе приготовления пищи, а этим были заняты все, кроме Фомича и Настиного хахаля, компания уже успела распить бутылочку. Девушки, порой мешаясь и сталкиваясь друг с другом на огромной Валюхиной кухне, почистили и сварили картошку, поджарили грибы, заправили майонезом и сметаной салаты. Андрей колдовал на улице над шашлыками. Время от времени готовка прерывалась дружескими возлияниями. Поэтому к ужину все (за исключением, пожалуй, Настиного компаньона) пребывали в несколько приподнятом настроении. Казалось, публика – не исключая чужого, в общем-то, в компании Андрея – заразилась неким вирусом веселья, добросердечия и взаимной любви. Реплики налетали одна на другую, смех раздавался порой без всякой причины. Один только Настин вьюноша был далек от всеобщего благодушия, стоял близ камина в позе Чайльд Гарольда, порой криво усмехался и пощипывал себя за бороденку.

– Садимся! Садимся! Садимся! – троекратно прокричала Валюха. – Что, Вовик, тебе особое приглашение нужно? – фамильярно прикрикнула она на Настиного хахаля. – Давай за стол!

За крахмальным столом расположились в следующем порядке: во главу стола посадили, по общему молчаливому согласию, начальника аэроклуба, заслуженного мастера спорта Фомича. По правую руку от него устроилась Настя. Рядом с нею поместился ее молчаливый альфонс. А рядышком с ним – Мария-Мэри. Она оказалась в скромненьком деловом костюмчике из вискозы, весьма не соответствующем загородному характеру мероприятия. («Костюмчик – не иначе как от Тома Клайма», – шепнула Катюше зловредная Валентина.) Напротив Насти, юноши и Мэри (от Фомича, стало быть, по левую руку) уселась Катюша. Рядом с нею занял позицию ее невенчанный супруг Андрей. И, наконец, противоположный край стола заняла хозяйка – Валюха: села так, чтобы быть поближе к кухне.

Выпили по первой: «За высокое небо!» Потом – за себя, любимых, за то, что наконец встретились. «А то сидим по углам, как будто и командой никогда не были», – прокомментировала Валя.

Салаты подверглись немедленному разграблению.

Фомич подналег на «оливье» с холодцом, девушки – дружно, не сговариваясь, – на Salade exotique a la Andre Diachcoff.[3] Его смели мгновенно и с удовольствием. Сделали паузу только для третьего тоста, который пили молча, не чокаясь – «за тех, кто не приземлился». Женщины принялись несколько преувеличенно расхваливать салат в частности, кулинарные способности Андрея вообще и его самого в целом. Понеслись реплики: «Эх, повезло тебе, Катенька!» – «Золотой мужик!» – «А как готовит!» – «Да он вообще прелесть!» – «И голова у него варит!» – «А гляньте, какая у него попочка!»

Последняя фразочка, конечно же, принадлежала Валентине.

Девушки расхохотались, Андрей густо, до шеи, покраснел и стал протирать платком очки.

– А шашлык у него получается – еще лучше салата! – закричала приободренная похвалами подруг Катюша.

– Горячее! Горячее! – подхватила Мэри.

– В самом деле, где горячее? – осведомилась Настя. – Шашлык ведь там стынет!

– И грибочки! – воскликнул Андрей, отвлекая внимание от своей персоны.

– Ну, что, подавать? – спросила хозяйка. – А как же закуски?

– Закуски потом!

– После доедим!

– Шашлык остынет!

– Даешь горячее!

– Ну, горячее – так горячее, – несколько обиженно проговорила Валя. – Еще бы: все, кроме Фомича, пренебрегли ее замечательным холодцом и не менее прекрасным «оливье». – Но тарелки я вам мыть не буду! Отставьте в сторонку! – распорядилась она. – Потом будете из них снова есть закуски. Ночь-то длинная!..

Валентина собрала тарелки, ей бросились помогать и Катя, и Мэри. Настя оказалась увлечена узкоспециальной парашютной беседой с Фомичом. Андрей в ней ничего не понимал. Мелькали какие-то термины: «отцепка», «ПЗ-81» и даже какие-то «задние концы»…

Валя достала новую посуду, с помощью Кати и Мэри разложила по тарелкам шашлык – он, пока суд да дело, подогревался в углу камина и томил всех своим ароматом. В каждую тарелку положили, в качестве гарнира, чудесным образом сохраненных с осени грибочков. Один только Настин молодой человек отказался от главного блюда:

– Я мяса не ем, – безапелляционно заявил он.