Большая игра без правил - Михайловский Александр

Но, тщательно все взвесив, я принял другое решение. Ну допустим, поймаем мы, осудим всю эту гоп-гвардию – и что, на этом все кончится? Как бы не так – Якоб Шифф и Ротшильды наймут других отморозков, которых мы еще не знаем, и те начнут в России террор – со взрывами, захватами заложников и политическими убийствами. А нам этого надо меньше всего. Так что придется работать с уже известными нам террористами и боевиками. Рискованно? Естественно, рискованно… Но иначе у нас едва ли выйдет что толковое.

Я еще раз перечитал досье, подготовленное для меня охранным отделением и дополненное информацией из наших источников о «Союзе социалистов-революционеров-максималистов». Да уж… Отморозки первостатейные. Вот что говорил Соколов в узком кругу своих сторонников: «Мы признаем все формы борьбы – от стачек, бойкота до террористических актов против наиболее видных представителей политического и экономического гнета и уничтожения политических учреждений, причем эту борьбу постоянно освещает наша главная цель: поднятие широкого вооруженного восстания для захвата городов и установления в них трудовой республики».

Ну просто Пол Пот какой-то! Нет, пока мы не будем его трогать, но как только закончится операция по разгрому террористов-максималистов, этого головореза надо первым поставить к стенке. Кстати, и всю его банду тоже. Этих только пуля остановит.

Насчет операции… С максималистами работать придется с большой осторожностью. Эти бандюки не ценят ни свою, ни чужую жизнь. А потому не задумываясь пускают в ход оружие. Например, когда в августе 1906 года они пытались убить Столыпина на его даче на Аптекарском острове, и охранник не пускал в подъезд, один из покушавшихся, одетый в форму жандармского офицера, бросил себе под ноги портфель, набитый взрывчаткой. Все трое покушавшихся были убиты, а с ними погибли 32 человека, в том числе и те, кто пришел на прием к Столыпину. Еще 22 человека были ранены. От дачи остались одни развалины, но сам Столыпин уцелел.

Максималисты имели множество филиалов в различных городах Российской империи. Правда, каждая из их боевых групп была автономна и действовала на свой страх и риск. Этим они изрядно смахивали на анархистов. А вот это весьма интересно… Что если провести операцию по внедрению нашего человека в боевую организацию максималистов, которую возглавляет Медведь? Допустим, он прибудет из какого-нибудь губернского города, с рекомендательным письмом от одного из тамошних «авторитетов». В ходе беседы с близким к Соколову боевиком наш человек словно невзначай сообщит, что у него есть родственник, работающий в Новой Голландии – не на высоких должностях, а так, из обслуживающего персонала, но имеющий разрешение доступа на территорию и падкий на деньги. Наверняка об этом разговоре доложат Медведю.

Я полагаю, что Соколов не упустит возможности использовать такой удачный случай. Ведь наши оппоненты за рубежом давно точат на нас зубы. И одним из объектов для проведения террористической акции наверняка является наша контора. Нет, Медведь, человек азартный и отчаянный, точно попытается нас взорвать… А мы ему подыграем.

Что мы выиграем? Если удастся повязать всю эту банду с поличным, мы предотвратим террористические акты в Санкт-Петербурге, выявим связи максималистов с другими боевыми отрядами на периферии, а самое главное – на скамье подсудимых окажутся зарубежные организаторы взрывов и убийств. Это даст нам возможность серьезно надавить на Австро-Венгрию и фактически поставить вне закона кое-кого из заокеанских спонсоров террора в России. И вообще, давно пора переходить от отлова и истребления пешек к охоте на королей и ферзей этой игры. Те, кто использует террористов для решения своих политических задач, на собственной шкуре должны испытать все прелести таких методов. Как говорили древние, «око за око, зуб за зуб». Без Ротшильдов, Кунов, Леебов, Шиффов и прочей банкирской мрази дышаться в мире будет легче.

Заманчиво, хотя, как я уже говорил, весьма опасно. Надо обсудить этот вопрос с императором. Кстати, завтра я должен быть в Зимнем дворце с докладом о нашей работе. Вот тогда мы в приватной беседе с товарищем Михаилом и переговорим на эту тему.

21 (8) августа 1904 года, Полдень. Скорый поезд Симферополь-Санкт-Петербург, где-то в окрестностях Тосно.

Агент Дворцовой полиции и просто красивая женщина Наталья Вадимовна Никитина

Скорый поезд подходил к вокзалу Тосно. За большими стеклами пульмановского вагона мелькали телеграфные столбы, бескрайние леса, которые время от времени сменялись серебром речек и ручьев, окруженных заливными лугами с копнами подсыхающего сена. Иногда в этот почти первозданный пейзаж вторгались крестьянские поля, засеянные, скорее всего, рожью. Кое-где мужики уже приступили к уборке, торопясь воспользоваться последними теплыми днями короткого северного лета. А где-то впереди, уже близко, была серая громада столицы Империи, Северной Пальмиры, современного Вавилона – беспощадного города, который никому не верит, никого не жалеет и покоряется только сильным и безжалостным людям. По крайней мере, мне так казалось.

Николай Бесоев как раз и был таким сильным и безжалостным к врагам человеком, с нервами и мышцы, сделанными из стали. Я задумчиво смотрела на него, сидящего напротив, и пыталась предположить, что меня ожидает, если я свяжу с ним свою жизнь. Ведь, наряду с качествами сурового бойца, он обладает чуткостью, тактом и тонкой эмоциональностью. А кроме того, он нежный и очень ласковый любовник… И мое редко ошибающееся чутье подсказывает мне, что он наверняка может стать любящим мужем, посвящая себя семье в перерывах между опасными заданиями. Да, это несомненно – главным делом для него всегда будет работа. Что ж, я, собственно, готова принять тот факт, что семья для него может находиться на втором, а то и на третьем месте. Мне всегда нравились именно такие мужчины – ибо ничто, по моему представлению, не делает представителя сильного пола мужчиной, кроме как любимая работа, связанная с риском и опасностью. И меня тешила мысль, что с такими темпераментом, способностями и знакомствами мой Николя непременно станет генералом, флигель-адъютантом и правой рукой нашего молодого императора, если, конечно, с ним ничего не случится.

А Николя порой бывает страшен. Я не имею в виду наши женевские приключения, где мы выполняли задание в чужой стране – там его решительность и жесткость были вполне естественны. История, которая смутила, но при этом и впечатлила меня, произошла за день до нашего отъезда из Ялты.

Вот как это было. Прогуливаясь по парку, мой милый почувствовал настоятельное желание посетить уединенный белый домик, в который даже короли ходят пешком и в одиночку. Наверное, перед этим мы выпили слишком много сельтерской… Пока мой Николя отсутствовал, я медленно прогуливалась поодаль вдоль окруженной цветущими розовыми кустами узкой аллейки. Здесь было малолюдно, и мне как-то не пришло в голову, что сейчас я похожа на скучающую одинокую барышню. Я была настолько расслабленна, что совсем не ожидала неприятностей. И, как оказалось, зря. Внезапно из-за поворота на аллею вышли два небрежно одетых юнца. Окинув сальными взглядами мою фигуру, они с ходу предложили мне «немного поразвлечься за хорошие деньги». Их развязность подогревала изрядная доза спиртного. Они находились в состоянии, когда человек еще стоит на ногах, но море ему уже по колено.

Мне стало неприятно от того, что меня приняли за проститутку – и это при том, что в данный момент я вовсе не была похожа ни на жрицу любви, ни на ветреную дамочку. Мой спокойный решительный отказ молодые люди проигнорировали. С гадкими ухмылками, дыша винными парами прямо мне в лицо и перекидываясь пошлыми комментариями, они попытались силой увлечь меня с собой. Как же мне не хотелось применять те приемы, которым меня учили… Если бы я воспользовалась ими, то, возможно, разгоряченные донжуаны умерили бы свой пыл. Однако не факт – ведь их было двое.