Песнь мечты - Сандра Смит

– Вы говорите, причиной того, что они вынуждены были оставить свои дома, было желание вернуться на родную землю? – спросил картограф, приехавший нанести расположение раскопок на карту.

– Так написано на каменных табличках. Похоже, они вернулись по политическим мотивам. Однако какая-то часть осталась и впоследствии смешалась с истинными индейскими племенами, а какая-то – осела вдоль Рио-Гранде. И все же основная часть населения вернулась в Мексику.

По мере того как ученые переваривали эту новость, молодая женщина из группы журналистов шагнула вперед, чтобы поймать взгляд Дэвидсона.

Осень узнала журналистку из Феникса, одетую в желтую шелковую рубашку и модные брюки. Она выглядела неуместной на фоне этой безжизненной местности. Как истинный представитель телевидения, мисс Тернер предпочитала добывать информацию, а не ожидать ее.

– Почему мы должны ждать до завтра, чтобы увидеть таблички? Доктор Дэвидсон? Ведь большинство из нас уже здесь.

Осень почувствовала ее порыв и по-женски позавидовала ей. Она даже не сознавала, что так соскучилась по ярким шелкам и броским расцветкам, пока не увидела их теперь на Конни. Она так долго пробыла в пустыне, что уже привыкла носить хлопчатобумажную рубашку и шорты. Большие карманы были очень удобны во время частых переездов. И все-таки Осень до сих пор носила тонкое шелковое белье, чтобы оно напоминало ей, что она женщина.

Улыбаясь повороту своей мысли, Осень перестала смотреть на Конни. Тут она увидела, что профессор что-то говорит Вейну Карсону. Похоже, есть работа, – быстро сообразила она.

– Он хочет, чтобы ему распаковали реликвии, когда он кончит рассказывать? – спросила она, когда Вейн оказался рядом.

– Да. – Вейн отбросил назад светло-песочные волосы.

– И так хорош, – поддела его Осень. Вейн очень гордился своей внешностью.

Они с Конни Тернер подошли бы друг к другу, подумала Осень.

Вейн притворно нахмурился, и Осени с усилием удалось сохранить серьезное выражение лица. С этим парнем все в порядке, хотя он и привык находиться в центре внимания со своим отцом, сенатором Дирком Карсоном. Но, тем не менее, работал он усердно. Именно это и нравилось Осени.

Вейн начал пересказывать распоряжение доктора Дэвидсона:

– Он хочет держать таблички распакованными, чтобы дать возможность специалистам познакомиться с ними.

– Думает, это утолит их нетерпение?

– Будем надеяться.

– Так, наверное, и есть. Репортеры – не единственные, кто хочет увидеть доказательства. Ученые вцепятся в этот кусок зубами.

– Вот только почему он так обеспокоен безопасностью? Тебе не кажется странной такая навязчивая идея, когда мы так далеко от людей. Кто осмелится что-нибудь взять?

Именно это ставило в тупик и Осень. Она даже задала этот вопрос профессору, который сказал только, что его находка слишком значительна, чтобы ею рисковать.

"Ты не знаешь, насколько завистливы мои коллеги. Они бы отдали все, чтобы только сделать подобное открытие".

– У профессора большой опыт в серьезных раскопках. Очевидно, у него свои причины. И вообще – наше дело не задавать вопросы, а… Ты дежурил все утро, если хочешь…

– Нет, – Вейн покачал головой. – Я в порядке. Мне нравится общаться с этой братией.

– А я-то начала было думать, что ты жертвуешь собой из любви к делу.

Он криво усмехнулся:

– Так и есть. Но не надо говорить мне, что ты равнодушна к тому, чтобы быть в центре внимания, – все равно не поверю. Тебе ведь нравится, что твое имя называют вместе с именем знаменитого профессора – не меньше чем мне, во всяком случае.

Осень покачала головой:

– Не всем это надо, Вейн.

Ее сотрудничество с доктором Дэвидсоном было плодотворным. Его открытие, бесспорно, поможет ее карьере. Но Осень не особенно задумывалась над будущим. Было слишком много неизвестного, с которым она имеет дело сейчас, чтобы тратить силы на беспокойство о завтрашнем дне.

Но Вейн был явно склонен к тому, чтобы воспользоваться ситуацией и не упустить ни малейшей возможности для рекламы, которую он может получить, вращаясь среди пишущей братии. Осень не осуждала его. Поле деятельности археологов было крайне ограниченным. Многие занимались этим предметом, но шансы сделать здесь карьеру ничтожно малы. Часто все зависело от того, какие у тебя связи.

Вейн, улыбнувшись, хотел было что-то произнести.

– Я знаю, что ты собираешься сказать. – Она подняла руку, чтобы избавить свой слух от избитой фразы, которую он любил повторять. – Твой папочка всегда говорит тебе, что важно не то, что ты знаешь…

– А кого ты знаешь, – закончил за нее Вейн.

– Успеха тебе. – Осень указала на группу людей. – Я буду поблизости, если ты передумаешь.

Осень наблюдала за Вейном, пока он не скрылся в толпе. Тряхнув головой, она отправилась в сторону лагеря. Не повредит посмотреть на припасы, которые доставлены сегодня утром.

Она почти выбралась из толпы, когда ее окликнула Конни Тернер.

– Подожди минутку. Я хотела бы тебе задать несколько вопросов.

Озадаченная, Осень помедлила:

– Чем могу быть полезна?

Конни перешла прямо к делу.

– Все репортеры жаждут услышать о жизни доктора Дэвидсона. А мне кажется, что твоя история может вызвать еще больший интерес.

Осень удивленно улыбнулась.

– Сомневаюсь, что в ней окажется что-нибудь вызывающее интерес читателей.

– Ты ведь из племени навахо?

Осень кивнула.

– Тебя удочерили белые, верно?

Она кивнула еще раз.

– Я понимаю так, что О’Нилы из экспортно-импортной компании – твои приемные родители.

– Верно. – Она ни в коем случае не собиралась вдаваться в подробности своей жизни перед репортерами. То, что семья ее жила за границей и занималась импортно-экспортным бизнесом, дало ей привилегированное положение. И дети рано усвоили, что частная жизнь и должна оставаться частной.

– Они знают о твоем индейском происхождении? – спросила Конни.

Не то, что она спросила, а то, как она спросила, – вот что огорчило Осень. Она склонила голову набок, и кисло улыбнулась.

– Конечно, они знали, кто я. – Тон Осени свидетельствовал, впрочем, об обратном. В действительности, О’Нилы не знали об этом и были столь же удивлены, как и она, когда обнаружились документы Доры Росс.

– Компания О’Нила – шикарное учреждение. А что, твоя семья думает о том, что ты живешь в пустыне, в таких примитивных условиях?

– Моя семья всегда поддерживала меня во всех моих предприятиях. И все-таки я уверена, что рассказ об истории жизни профессора будет значительно более интересен для вас.

Конни такой поворот совершенно не обескуражил.