Призрак войны - Джефферсон Свайкеффер

Это было вроде линий проволоки изгороди, вдоль которой она так долго шла. И это, как и ограждение, имело свою функцию.

Сдерживание.

В конторе все сдерживалось. Все содержалось. Пули в коробках. Бумаги в ко shy;робках. Пламя керосиновой горелки – внутри лампы, тепло подогревателя – в помещении. Ружья – в шкафу за стеклом у стенки. Мусор – в корзинах.

А Дельта – в клетке. Она затрясла головой и подалась назад. Она посмотрела на шерифа, который еще больше поблед shy;нел. Он нахмурился и жестом указал ей на камеру. Его другая рука висела вдоль тела, сжимая пистолет.

“Нет. Нет. Нет”. Дельта хотела бы знать, как общаются люди, и пыталась своими жестами объяснить, почему она не должна быть задержана.

Шериф грубо положил свободную руку ей на плечо и подтолкнул ее в камеру. Дельта запнулась, задев за край железной решетки, и вышла из камеры. Шериф попятился. Он стоял в центре комнаты, используя свое тело в качестве барьера. Дельта поняла, что он готов сам служить дверью, изгородью.

Она сделала шаг в сторону, он тоже подвинулся, загораживая путь.

– Послушай, девочка, – говоря бессмысленные для Дельты слова, – мы не хотим неприятностей.

Она коснулась его металлом своих грудей. Он оказался мягче ее. Он схватил ее за плечи, но на этот раз ему не удалось ее подвинуть: она была значительно сильнее его. Она отодвигала его, как бульдозер, не прибегая к помощи рук. Он попытался применить прием дзюдо. Действие удивило ее, но еще большее проворство позволило почти немедленно восстановить равновесие.

Она двинулась мимо него к двери. Он навалился на нее сзади, сцепив руки в объятии.

“Он меня задержал!” – в момент паники подумала Дельта. Быстрым усилием воли она сделала свою поверхность лишенной трения и сверхжесткой. Она пошевелила плечами, и он соскользнул с нее.

В последней попытке остановить он пнул ее, злонамеренно целясь в поврежденную лодыжку. Дельта испытала боль. Она упала на колено, но оно, лишенное трения, выскользнуло из-под нее. Она была вынуждена изменить состояние своей поверхности, чтобы обхватить себя руками. Шериф двинулся было вперед, затем потряс головой и отступил. Дельта медленно встала и открыла дверь.

– Кто вы, черт побери, леди? – сказал он, опуская пистолет в кобуру.

– Кто вы, черт побери? – повторила она в последний раз и вышла.

Шериф де Сото мог начать преследование, но мог и не начать. Гонка за роботами не входила в его обычные обязанности. Пока он качал головой и раздумывал, позвонил телефон. Рассеянно он поднял трубку.

Его заместитель обнаружил руины города Рамсхорн. Погибло одиннадцать мужчин и женщин, разрушены здания, поломаны деревья. Взгляд шерифа заострился. Заместитель на другом конце линии докладывал, что деревья были выворочены, на скалах следы огня, жители Рамсхорна обуглены.

– Это неестественно! – повторял он.

– Здесь также происходит много неестественных явлений, – осторожно отозвался он, потерев нос.

Задержание этой леди-робота становилось первоочередной задачей. Она замешана в этом так или иначе, это ясно. Он надел шляпу и куртку и вышел на утреннюю улицу.

Вскоре Дельта обнаружила, что намерения шерифа задержать ее не так легко преодолеть. Она успела пробежать по дороге лишь немного, как услышала рокот машины. Попытки оторваться от нее, увеличив скорость, привели к нестерпимой боли в лодыжке. Машина легко догнала ее. Она бежала, машина следовала рядом. Наконец она свернула с дороги, попав в канаву. Вскоре она заметила, что деревья стоят довольно близко друг от друга, как в том первом лесу, который она увидела.

Затем она обнаружила, что сфера действия машины ограничена дорогой. Она углублялась в лес дальше и дальше, пока машины не стало слышно.

Она осмотрелась. Грязь забрызгала ее серебристую поверхность. Она уменьшила коэффициент трения, и грязь отлетела. Она вновь заблистала.

За день она несколько раз видела людей, и каждый раз они видели ее. Она обнаружила, что бегает быстрее, чем они, и быстро убегала от их криков и оживленной жестикуляции. Скоро она была окружена цепью тесно двинувшихся на нее людей. Она была вынуждена прорваться между двумя из них. Они сомкнулись вокруг нее. Она освободилась от их объятий и умчалась в лес.

К ночи она продвинулась лишь на небольшое расстояние от поселка, но пробежав для этого многие мили. Она научилась запутывать следы, использовать ландшафт в свою пользу и двигаться беззвучно.

Она долго не понимала, что ее выслеживают по следам, которые весьма специфичны, особенно на мокрой листве. В темноте леса она увидела, что люди с фонариками отыскивают ее следы. После этого она стала стараться оставлять меньше следов после себя.

Вскоре после заката небо расколола гигантская молния. Последовала сотрясающая землю канонада грома почти без интервала. Затем разразился дождь, крупными каплями ударявший по металлическому корпусу Дельты Она поняла, что дождь смыл все следы после нее.

Молнии следовали одна за другой, и Дельта не могла понять, почему интервалы между громом и молнией были различными. Дождь обмывал ее гладкую поверхность, она медленно брела от дерева к дереву. К ее удивлению, с наступлением утра она не заметила преследования.

“Я не задержана?” – вопрошала она. Никогда раньше она не испытывала чувства свободы, теперь она ощутила его.

Г-жа Люси Джессенби, пожилая отшельница, была известна под разными прозвищами среди местного населения. Она была миссис Джессенби, вдова Джессенби и, наконец, – наименее доброжелательно – старая вдова Джеби. Муж умер, дети выросли, и в ее обществе осталась компания воображаемых персонажей телеэкрана.

Телевизор у нее был хороший: цветной с двадцатью пятью дюймовым экраном, телеуправляемый и с выбором 23 каналов. Тарелка антенны во дворе соединяла ее посредством сателлита со всем земным шаром, это, однако, мало что значило для нее. Она довольствовалась сидением в мягком кресле с подушечкой под ногами, подоткнутым одеялом, воспринимая краски и голоса опустошенными, неподвижными глазами и маленькими, почти глухими, ушами. Она была настолько глуха, что громкость на полную мощность воспринималась ею, как слабый шепот. Многие телевизионные программы, однако, сопровождались закодированными сигналами, и при наличии расшифровывающего устройства можно было получить текст внизу телеэкрана. Но это тоже мало что значило для нее.

Раз в неделю ее старшая дочь подъезжала к ней, забирала счета и другую почту, оплачивала счета, сидела, разговаривая знаками, и потом уезжала. Для г-жи Джессенби эти визиты были ненамного реальнее, чем регулярные посещения кинозвезд, знаменитых детективов, иностранных шпионов и докторов.

Она не знала о существовании еще одного посетителя – блестящего серебристого робота в виде нагой женщины, без движения стоявшей на деревянном ящике под окном. А если бы она и знала, это, скорее всего, ничего не изменило бы.

Дельта смотрела телевизионные программы г-жи Джессенби, вначале мало понимая увиденное и услышанное. Однако ее разум был активен и эффективен. Она организовала изображение и звук в статистические колонки, подразделила их на структуры и вновь собрала их в язык: английский – письменный и устный.

Слова, громко раздававшиеся с телеэкрана, задавали ей загадки. Долгие недели она вслушивалась, систематизируя информацию, реконструируя ее. Каждое слово, казалось, зависит от других и соотносится с ними. Они видоизменялись необычным порядком, скручивались в циклы запутанного синтаксиса и переплетенной семантики, повергая Дельту в отчаяние своей нелогичностью.

“Кто вы, черт побери?” – спрашивали ее фермеры и шериф, а она отвечала им тем же. Но слова, безумные слова… “Кто” играет роль должностного лица, свободной переменной величины, ящика или коробки, предназначенных, как там у шерифа в конторе, для содержания мужчины, женщины, животного или робота. Артикль был указующим перстом, подобным последнему жесту шерифа. Он указывал на вещи, но, как и указательный палец, он ничего не означал сам по себе без того, на что он указывал. “Черт побери” – слова, которые, подобно регулятору громкости телевизора г-жи Джессенби, заставляли другие слова звучать громче. Глагол-связка “быть, или есть” – дорога, связывающая одно место с другим. На дороге встречаются разные слова: одни “есть” нечто. Люди “есть” приятны. А “вы” “есть” Дельта. Сама Дельта – предмет, на который указывают пальцем, к которому ведет дорога для содержания предмета. Дельта отвечает на вопрос “кто?”.

“Чем я отличаюсь от людей?” – спрашивала она.

Она увидела молодых звезд в купальных костюмах и скоро – благодаря телевидению – поняла разницу между полами. Но никто не появлялся нагим, и ни у кого не было такой серебристой поверхности.

За месяц, который она провела у дома г-жи Джессенби, трижды появлялся ше shy;риф. Он входил без приглашения и громко разговаривал со старой женщиной. Он так и не понял, что он с таким же успехом мог шептать, а не кричать: она читала по его губам.