След костяных кораблей - Р. Дж. Баркер

слишком занят для меня. – Он попытался пройти мимо лишенного ветра – одного из ветрогонов, не способных контролировать ветер, раньше он служил охранником и тюремщиком других ветрогонов на Ста островах, но тот даже не пошевелился. – Ветрогон! – рявкнул Джорон. – Мне нужно с тобой поговорить. – Мадорра снова зашипел, но Джорон услышал голос Ветрогона.

– Заходи, Джорон Твайнер, заходи.

Джорон ждал, глядя на лишенного ветра, и заметил, что к вороту белого одеяния Мадорры пришита гирлянда из ракушек. От внимания Джорона не укрылось, что это ракушки гаффинов, существ, находившихся внутри прозрачных белых завитков, которые являлись ядовитыми для людей и деликатесом у ветрогонов.

– Ну? – сказал Джорон Мадорре. Лишенный ветра заморгал и отступил в сторону. – Благодарю.

Джорон распахнул дверь и вошел, оказавшись после холода и сырости в теплой каюте, где сильно пахло ветрогоном – горячий песок и соль. Сейчас на борту находилось двенадцать ветрогонов, пятеро из них на палубе, а его Ветрогон, Мадорра и пять других – здесь.

Джорон не знал имен новых десяти ветрогонов, они отказывались с ним говорить и даже смотреть в глаза.

Они постоянно пели и, хотя вечно сопровождали Ветрогона, неизменно находясь рядом с ним, слушались только Мадорру, а не Ветрогона, который сейчас сидел внутри их круга и скорбно смотрел на Джорона.

– Прочь уходите, – печально сказал он остальным. Прежде это был водоворот гнева и ярости, но сейчас он казался просто уставшим. Когда окружавшие его ветрогоны не пошевелились, продолжая петь свою тихую грустную песню, часть прежнего огня к нему вернулась. – Прочь уходить! – рявкнул он на того, кто находился рядом, и они одновременно направились к двери, но никто не вышел из каюты.

– Вас попросили выйти, – сказал Джорон группе ветрогонов, они заворковали и защелкали, но ни один не сдвинулся с места.

– Не уйдут, – проговорил Ветрогон. – Нет, не уйдут.

Он уселся в свое гнездо, его одеяния, когда-то рваные и грязные, теперь превратились в самую красивую вещь на корабле. Они были расшиты разноцветными нитками, на них позвякивали ракушки, безделушки и перья – подарки других ветрогонов и членов команды. Джорона преследовала мысль, что яркие одеяния стали для Ветрогона такой же тюрьмой, как для него – командование кораблем, что говорящий-с-ветром оказался в ловушке, откуда не существовало спасения.

– Нашел корабельную женщину? – спросил Ветрогон.

– Нет, ее там не было, и никто ничего о ней не знает. – Джорон покачал головой. – Если ты хочешь прогнать ветрогонов из своей каюты, я могу это сделать. – Ветрогон тряхнул головой.

– Нет, нет, нет. Мадорра не уйдет. Мадорра сражаться. Мадорра убивать. Не будет. Не будет. – Казалось, еще немного, и его охватит паника. Джорон кивнул.

– Когда-то ты был не против, чтобы он убил всех нас, – напомнил ему Джорон.

Ветрогон тихо фыркнул, печальный смех для тех, кто его понимал.

– Теперь все равно. Но Джорон Твайнер – не все равно. – К нему повернулась голова в маске. – Джорон Твайнер болен, – тихо добавил он. – Не хочу делать жизнь Джорона Твайнера труднее.

– Моя жизнь и без того трудна, и я не думаю, что она станет легче, Ветрогон.

Тот печально кивнул.

– Не хотеть, – заявил Ветрогон.

– Верно, – сказал Джорон. – Ну, я всего лишь хотел тебя навестить. Сейчас мне нужно встретиться с Рукой Старухи и Эйлерином. Если тебе что-то понадобится, позови меня.

– Позови, – повторил Ветрогон, Джорон пробрался сквозь толпу говорящих-с-ветром, одетых в белое, и Мадорра зашипел, когда Джорон проходил мимо.

Он не стал обращать на него внимания – лишенный ветра не принадлежал к команде корабля, поэтому подобное наглое поведение Мадорры было не большей угрозой его командованию, чем если бы кивелли его клюнула или укусил длинноцеп. И все же оно вызвало у Джорона раздражение, когда он направился в глубины корабля, где Гаррийя, Рука Старухи, ждала его у себя в кубрике, куда приносили больных и раненых. Сегодня там было пусто, их рейд прошел без потерь. Так случалось довольно часто. Конечно, они атаковали превосходящими силами, но главной причиной являлась его репутация Черного Пирата, который не оставлял живых, и единственным доказательством его посещения островов становились трупы и горящие города.

Конечно, не совсем так, Джорон понимал, что это необходимо: в конечном счете его репутация спасет жизни многих его людей, и он надеялся, что в конце концов приведет к Миас. Тем не менее ему совсем не нравилось такое положение вещей.

В кубрике Руки Старухи Гаррийя сидела на стуле, гамака у нее не было, рядом лежали инструменты. «Ее вполне можно принять за палача, а не целительницу», – подумал Джорон.

Старая женщина состояла из противоречий, она очень тщательно мыла руки, но никогда – остальные части тела. Половину времени прикидывалась тупой, но теперь уже никого не могла обмануть. За блестящими глазами скрывался мощный разум.

– Зовущий, – сказала она. – Как дела?

– Я слышу все больше сообщений о кейшанах, поднимающихся на поверхность моря, но я не пел и не призывал их.

Она рассмеялась и провела рукой по своим инструментам, словно пыталась понять, какой из них вызовет самую сильную боль.

– Думаешь, что ты единственный такой во всем мире? – спросила Гаррийя.

– Нет, но мы призвали зверя, мы…

– Не вызвали первого, Зовущий, – сказала она, затем собрала свои инструменты и встала.

Потом подошла к полкам, положила их и взяла бутылку и ткань.

– Ну нет…

– Ты можешь кое-что немного ускорить, – сказала она. – Но не остановить то, что уже началось.

– Что это значит? – спросил Джорон.

– Сними шарф и сядь на стул. Я посмотрю, как у тебя сегодня дела.

Джорон молча повиновался, у него возникло странное ощущение, когда кожи коснулся воздух, а не тепло его дыхания, пойманное тканью. Гаррийя склонилась над ним, уродливая, старая, с кожей, покрытой грязью.

– Хоть кто-то на том острове знает, где она? – Он покачал головой. – Конечно нет, зачем им посылать сюда кого-то важного. – Джорон собрался ей ответить, но она подняла его голову, положив руку ему на подбородок, что заставило его промолчать. – Язвы не стали хуже, – сказала она. – У тебя бывают головокружения? – Он покачал головой. – Тошнота? Ты замечал исчезнувшее время? – Он снова покачал головой. – Принял какие-то решения, о которых пожалел?

– Много.

Гаррийя улыбнулась и намочила ткань жидкостью из бутылки.

– А такие, которые потом казались тебе бессмысленными? – поинтересовалась Гаррийя.

– Только не в последнее время, – ответил Джорон.

– Хорошо. А сейчас будет больно.

Она прижала тряпицу к его лицу, и он зашипел; у него возникло ощущение, что кожу охватил огонь, но, если это требовалось для того, чтобы удержать гниль кейшана, он был готов терпеть.

– Как Коксвард? – спросил он в момент передышки.

– Я