Тайна стонущей пещеры - Африкан Шебалов

ДОМИК ЛЕСНИКА

Небольшой белый домик лесника прижимался к могучему ореховому дереву и поэтому казался издали совсем маленьким, игрушечным. Возле сарая, за домом, темнела куча нарубленных дров, еще дальше зеленел сад, за которым сплошной стеной теснились огромные деревья. Они уходили вверх по склону горы. На порог домика вышла невысокая полная женщина с румяным лицом. Вся она была какая-то круглая, налитая. Темные, с глянцем волосы ее были зачесаны назад и скручены на затылке в плотный узел. На женщине был синий фартук в искорку. Руки ее были выпачканы мукой. - Вот и гости к нам, а то уже целую неделю никого не было, - радостно произнесла она певучим голосом, щуря живые, черные и блестящие, как антрацит, глаза. Вытирая о фартук руки, она легко сбежала со ступенек навстречу отряду. - Незваные гости всегда некстати, - пошутил Матвеев. - Стряпать помешали? - Нет, что вы, я всегда гостям рада. Здравствуйте, Верочка, - пропела женщина учительнице и повернулась к ребятам. - Ох, миленькие мои, устали-то, небось, намаялись... Идите сюда, в холодочек, под орешник, снимайте мешки, отдыхайте, - говорила она, обнимая то одного, то другого. Она как-то сразу все замечала: кому лямки жмут, кто дышит тяжело, кому натерло ногу, и для каждого находила совет и ласковое слово. От нее веяло чем-то добрым, домашним, материнским. - Мы, тетенька, не устали. Мы всего только семь километров прошли, сказал Вася Коркин. - Вот-вот - семь километров - как не устать! Ишь, как вспотел! Давай-ка мешок помогу снять. А вы сбрасывайте рубашонки, разувайтесь, солнце-то вон как поднялось, - ласкала она лучистыми глазами ребят. Потом куда-то исчезла и через минуту появилась из-за дома с эмалированным ведром, которое больше чем до половины было наполнено молоком. - А ну-ка холодненького молочка с погребочка, выпейте с дороги, небось, пить хочется? Коровка у нас, слава богу, хорошая, по девятнадцать литров в день дает. А куда нам его двоим с Егор Егорычем? А вы пейте, пейте, кружечки-то у вас есть? - заботливо говорила она и без всякого перехода закончила: - А меня зовите тетей Глашей. Тетя Глаша радостно суетилась и угощала ребят как хлебосольная хозяйка и соскучившийся по людям человек. Вера Алексеевна сняла рюкзак, проверила глазами все ли ребята собрались, назначила троих готовить обед. К ней подошел Матвеев. - Вы надолго здесь задержитесь? - спросил он. - Часа на два-три. Пообедаем, отдохнем, а потом пойдем через каньон к голубому озеру. - Ну, а я пока по склону горы поброжу. Такая уж наша работа: ходить да искать. Я вас догоню.

Через час тетя Глаша вместе с выделенными дежурными приготовила на плите, сложенной во дворе, сытный обед: лапшу и гречневую кашу с мясными консервами. Обед на воздухе ребятам показался особенно вкусным. Когда были помыты все ложки и котелки, тетя Глаша вынесла из дома бутылку молока с красной соской на горлышке. - А ну, кто будет кормить Сиротку? - она смеющимся взглядом окинула примолкших ребят. - Пойдемте со мной! За домом был огород с изгородью из жердей. За огородом ребята увидели небольшую зеленую полянку, обнесенную плетнем. Поляна была пуста. Только невысокий куст посредине слабо шевелился, по-видимому, от ветра. - Сиро-отка, Сиро-отка-а! - ласково растягивая слова, позвала тетя Глаша, открыв калитку из прутьев. Из-под куста выскочило маленькое, похожее на крошечного теленка, животное со светлыми пятнами на боках. Оно было ростом чуть побольше кошки, но на необыкновенно высоких и очень тонких ножках. Увидев в руках тети Глаши бутылку, животное доверчиво подбежало и потянулось точеной мордочкой к соске. - Какой красивенький! - ахнула Оля. - Кто же это такой?! - А ножки-то какие тонкие, как прутики. - Как они не поломаются?! - А почему у него нет хвоста? - вразнобой загалдели изумленные ребята. - Это косуленок, - ответила тетя Глаша, - десятый день у нас живет, уже привык и кличку свою знает. Егор Егорыч нашел в лесу, наверное от матери отстал. Вот подрастет здесь, научится сам все кушать, мы его снова в лес отпустим. У нас уже две косули воспитывались и один олененок. Одна косуля, Милочка, почти целый год жила, очень к нам привыкла. Мы ее отпустили уже в лес, а она, как обед - бежит за угощением, и часто ночевать оставалась на этой поляночке. Большая уже была, а нас не забывала. Только вот этим летом не стала приходить. Егор Егорыч недавно видел ее в лесу. - А как же он ее узнал? - Узнал, узнал. Егор Егорыч разбирается. Говорит: "Поднял я с лежки косулю. Она бежать. Я ее сразу узнал - кричу: "Милочка, Милочка!" Остановилась, глядит на меня, а не подходит. Смотрю, а с ней два косуленка. Ну, я уж не стал их больше тревожить". - А давно ли Милочка сама была дитя-дитем. Вот так же к соске тянулась, закончила тетя Глаша. Ребята сгрудились у ограды, отнимали друг у Друга бутылку. Каждый хотел покормить Сиротку из своих рук. Сиротка деловито сосала соску, смотрела на ребят крупными, удивительно красивыми глазами и, как бы прислушиваясь к разговору, шевелила большими стоячими ушами. Иногда косуля переставала сосать, грациозно, как балерина, переступала ножками, поворачивала голову, осматривая ребят. Мелкая атласная шерстка на ее длинной шее отливала золотом. Откуда-то из-под ног у ребят вывернулся Тузик. Ребята испугались, что он укусит косулю или напугает ее лаем. Но Сиротка доверчиво потянулась к собачонке мордочкой, принюхиваясь, потом вновь принялась за молоко. Тузик, шевеля черными ноздрями, обнюхал Сиротку со всех сторон и спокойно лег возле нее, положив на вытянутые лапы косматую голову. Ребята дотрагивались до ушей Сиротки, гладили вздрагивающую спинку. Сиротка не убегала. Пока ребята были заняты косуленком, Шумейкин незаметно прошел вдоль ограды к саду и, оглядевшись, перелез через невысокий забор. Черешня низко опустила пышные ветви, отяжеленные крупными, сочными, еще не совсем выспевшими плодами. Олег встал на камень и стал поспешно обрывать черешни. Пряча ягоды за пазуху и в карманы, он прислушивался и поминутно косился в ту сторону, откуда доносился гомон ребят. - Ну как живете, тетя Глаша? - спросила учительница лесничиху, которая, оставив ребят с Сироткой, вернулась к дому. - Скучно. Как дочка уехала в город, пусто стало в доме. На той неделе были лесорубы из "Большевика", заходили охотники - вот и все. Егор Егорыч день-деньской на ногах, делом своим занят в лесу, так что, сами посудите, не с кем словом перекинуться. Она минуту помолчала. - Я уже и привыкла здесь за семнадцать лет, а вот как дочка уехала, тяжело стало. Приемник у нас, все новости слышу, и музыка есть, а по людям скучаю, особенно вот по таким, - кивнула она головой на ребят, все еще толпившихся возле Сиротки.

Через два часа отряд снова двинулся в путь. Тетя Глаша далеко проводила ребят. Одному поправляла мешок, другому советовала, как надо ходить в горах, и все говорила, говорила. Потом простилась и пошла к сторожке, то и дело оглядываясь на шумную компанию. Лес становился все гуще. Тропа исчезла, и отряд пошел без дороги. Теперь по обеим сторонам поднимались высоченные буковые деревья. Их кроны были так густы, что внизу было полутемно и прохладно. Лишь кое-где сквозь зеленую толщу пробивались, словно пучки света от карманных фонариков, тонкие солнечные лучи. Вверху слабо шумели листья, а на земле было совсем тихо. Идти становилось все труднее. Под ногами пружинил толстый слой лежалой листвы, от нее тянуло сыростью и прелью. То и дело попадались целые залежи сушняка; их приходилось обходить стороной. Иногда сучья под неосторожной ногой ломались с громким, похожим на выстрел, треском. Ребятам казалось, что здесь никогда не ходили люди. Вековой дикий лес пугал своей тишиной. Но впереди спокойно и уверенно шла Вера Алексеевна, обходя буреломы, выбирая более легкий путь. Местами между деревьев вздымались серые известняки, изрезанные глубокими, косыми трещинами. Кое-где камни громоздились огромными кучами. Голые, покрытые лишь редкими клочьями черного мха, они напоминали окаменевших животных. Подъем становился все круче. Теперь остановки приходилось делать через каждые пятьсот-шестьсот метров. На одном из привалов ребята попросили Веру Алексеевну рассказать о том, как попали в лес камни. - Это, ребята, сложный геологический процесс, - сказала Вера Алексеевна, и лицо ее сразу оживилось, как всегда, когда ей случалось рассказывать о природе. Глаза заблестели, на смуглых щеках появился румянец. Из рассказа учительницы ребята узнали, что Крым когда-то был морским дном, а Крымские горы за миллионы лет выросли под водой из раковин моллюсков и оседавшей извести. - А в этих горах нет никаких полезных ископаемых? - спросила Оля Пахомова. - Почему же? Тут есть мрамор, исландский шпат, много хорошего строительного материала: инкерманский камень, ракушечник, глина, пески... Известняк, например, применяется для плавки чугуна. - А руды нет? - Железная руда добывается на Керченском полуострове, а здесь, в горах, таких руд вы не найдете. Оля вздохнула и посмотрела на Ваню и Галю разочарованно, как бы говоря: "А мы мечтали..." Сбитнев перехватил ее взгляд и улыбнулся, но и самому Вите стало вдруг грустно. ...Вскоре лес стал редеть. Отряд вышел на тропу. Она огибала дикие нагромождения сероватых камней, кустарник, росший отдельными гнездами. Тут и там ребята видели глубокие овраги с крутыми берегами, заросшими ползучими растениями и редкими дубами. Отряд спустился вниз и продолжал свой путь по дну одного из таких оврагов. Вымытое дождями каменное дно было твердое, и идти здесь было легко. Через несколько минут овраг кончился. Вышли на небольшую зеленую поляну и сразу свернули в узкую щель, прорезавшую массив горы. Помогая друг другу спускаться с камня на камень, добрались до ручья на дне щели и пошли вдоль него. Слева и справа в нескольких метрах друг от друга уходили высоко вверх неровные стены расщелины. Чем выше, тем просвет между ними становился уже. И где-то там, высоко-высоко, голубела полоска неба. Отряд остановился. Ребята, запрокинув головы, с восхищением осматривали нависшие над ними громады скал. Кое-кого даже пугала эта страшная глубина. "А что если стены сомкнутся?" - мелькнуло не у одного в голове. Казалось, это ловушка и хотелось бежать отсюда скорее, пока она не захлопнулась. Ребята даже переговаривались шепотом. Сбитнев, вскарабкавшись на большой камень, возбужденно осматривал стены расщелины и, наконец, увидел вверху темное отверстие пещеры. - Эх, вот бы забраться туда! - прошептал он. Оля Пахомова, словно разделяя чувства Сбитнева, вдруг задорно крикнула: - Э-э-э-гей! Узкий каменный коридор тотчас же откликнулся звонким многократным эхом. Тузик тявкнул на этот чужой голос, и эхо повторило его лай. Тузик загавкал громко и яростно. - Тю, дурной, на себя лаешь, - прикрикнул Коркин на собачонку. Ребята рассмеялись. Сразу пропали робость и оцепенение. Каждый нашел себе дело. Коркин раскрыл фотоаппарат, группа ребят вместе с учительницей осматривала известняковые стены гигантской расщелины. Сбитнев снова впился глазами в пещеру. "Интересно, бывал там кто-нибудь? думал он. - И кто ее выдолбил? Может быть, первобытные люди? А может выкопало какое-нибудь доисторическое животное..." Только Шумейкина не трогали красоты природы. Он украдкой ел черешню и что-то сосредоточенно обдумывал. Выплюнув косточку, Олег подошел к Сбитневу: - Хочешь? Только тебе. Первый сорт! - предложил он Вите горсть черешни. И когда Сбитнев взял, добавил: - А ты зря с Ягодкой купаться ходил. Вот увидишь, он все равно учительнице наябедничает. Он же как девчонка. Вон, посмотри! Вася, окруженный тремя девочками, рассматривал в лупу какое-то растение. - Какая красивая травка! - заглянула через плечо Коркина Оля Пахомова. - Не травка, а "Капиллус Венерис", или, по-русски, "Волос Венеры", авторитетно поправил ее Коркин. - Очень редкий экземпляр. Только у нас в Крыму встречается. Из семейства папоротниковых. - А может, из семейства ягодковых? - захихикал Шумейкин. Забыв осторожность, он картинно опустил в рот за стебельки две черешни. Коркин с недоумением заморгал, чуть было не произнес свое "кого-чего", потом заметил в руках Сбитнева и Шумейкина черешни. - У лесника наворовали? У тети Глаши? Шумейкин быстро нашелся: - У тети Глаши... И выдумает такое! - он взглянул на Сбитнева, глаза его забегали, он коротко рассмеялся : - У меня полный мешок этого добра! Думаешь, только тебе мать всякой всячины в дорогу надавала?.. Эх, ты, Ягодка! Лучше за собой посматривай. К ребятам подошла учительница. - Вера Алексеевна, а в ту пещеру кто-нибудь лазил? - показал Сбитнев наверх. - Да, там бывают туристы. Я сама на веревке сверху спускалась в нее. Там два небольших зала. Сбитнев еще раз взглянул по стене вверх, мысленно измерил расстояние от края каньона до пещеры и впервые с уважением посмотрел на учительницу. Вера Алексеевна поднялась с камня. - Ну, ребята, пошли на выход! Пока шли вдоль ручейка, Сбитнев для школьной коллекции отбил несколько кусочков известняка от стен каньона. Перепрыгивая с камня на камень, он догнал отряд. На повороте его дожидался Шумейкин. - Видел, как давеча Ягодка окрысился? Я же говорил тебе, что это фрукт! Помнишь, ты случайно в классе окно разбил. Ну, футбольным мячом? Это он тогда директору школы донес! Точно! Проучить бы его! - Да никто не доносил. Я сам пошел и сказал, - недовольно возразил Сбитнев. - И охота тебе все про Ваську бубнить... Отряд задержался у большого камня, загородившего выход из каньона. Вера Алексеевна первая поднялась на камень, с ее помощью взобрались несколько ребят и стали помогать остальным. Вера Алексеевна втащила на камень Шумейкина и протянула руку Сбитневу. - Не надо, я сам, - сказал Сбитнев. Он цепко схватился за плоский край камня, подтянулся и, найдя опору для ноги, легко поднялся на камень. Коркин, наблюдавший за ним, передал Тузика Гале Пурыгиной и попытался проделать то же. Кряхтя, он чуть-чуть подтянулся на руках, но тут же сорвался. - Давай уж руку, спортсмен! - небрежно сказал Сбитнев. - Постой, я еще раз попробую. Сбитнев с улыбкой наблюдал, как Коркин неуклюже карабкался вверх, и, видя, что у него ничего не получается, вытащил его за руку. - Жидковат ты, Коркин. Тренироваться надо? - Мешок тяжелый - мешает. А без него - я запросто. - Мешок? Сам ты как мешок с опилками, - косясь на учительницу, наклонился Сбитнев к уху Коркина. Видя, что Коркин не на шутку расстроился. Вера Алексеевна решила утешить его: - Ничего, Вася. Я в первом походе тоже такой была. Некоторые куда сильнее выглядели, а настоящих туристов из них так и не вышло. - Значит, желания не было, - строптиво сказал Сбитнев. - Возможно, желания, а может быть, кое-чего другого, - возразила учительница и объявила: - Сейчас привал на пятнадцать минут, а потом к голубому озеру.