Талантливый мистер Рипли - Патриция Хайсмит

Остальные так галдели, что никто не заметил их ухода. Они стояли у поручней на корме. День был пасмурный, и город справа от них уже сейчас был похож на ту окутанную серой дымкой дальнюю землю, на которую Том посмотрит с моря, когда — слава богу! — эти подонки уже не будут хозяйничать в его отдельной каюте.

— Где ты скрывался? — спросил Пол. — Мне позвонил Эд и сказал, что ты уезжаешь. Я-то сам не видел тебя много недель.

Пол был одним из тех, кому Том выдавал себя за внештатного корреспондента Ассошиэйтед Пресс. Том сочинил великолепную историю о командировке, в которую он ездил. Дал понять, что это был Средний Восток. Напустил на себя таинственный вид.

— К тому же в последнее время у меня было много ночной работы, — добавил Том. — Так что появляться на людях было некогда. Спасибо тебе, что пришел меня проводить.

— Сегодняшним утром у меня не было уроков. — Пол вынул изо рта трубку и улыбнулся. — Впрочем, я, наверное, все равно пришел бы. Придумал бы какую-нибудь отговорку.

Том тоже улыбнулся. Пол зарабатывал на жизнь преподаванием музыки в женской школе в Нью-Йорке, но любимым его занятием в свободное время было самому сочинять музыку. Том уже не помнил, где и когда они познакомились, но не забыл, как однажды с целой компанией был в воскресенье на позднем завтраке у Пола в квартире на Риверсайд-Драйв и тот играл на рояле собственные сочинения, которые Тому очень понравились.

— Я с удовольствием угостил бы тебя. Пойдем поищем бар, — предложил Том.

Но в этот самый момент стюард ударил в колокол и закричал:

— Провожающих прошу сойти на берег! Провожающие, просьба сойти на берег!

— Это про меня, — сказал Пол.

Они пожали друг другу руки, похлопали по плечам, пообещали писать открытки. И Пол ушел.

«Боб и его компания останутся до последней минуты, — подумал Том, — как бы не пришлось выдворять их силой». Он вдруг повернулся и взбежал по узкому трапу. Наверху была еще одна палуба, огороженная цепью, на которой висела табличка «Только для пассажиров второго класса», но он смело перекинул ногу через цепь и ступил на палубу. «Запрещение вряд ли относится к пассажирам первого класса», — подумал он. Еще раз увидеть Боба и его компанию казалось невыносимым. Он заплатил Бобу за две недели и на прощанье подарил хорошую рубашку и галстук. Чего же еще надо этому подонку?

Только когда судно пришло в движение, Том решил вернуться в свою каюту. Вошел в нее с опаской, но каюта была пуста. Опрятное голубое покрывало на постели без единой морщинки. Пепельницы чистые. Ни следа чьего-либо пребывания. Том расслабился и улыбнулся. Вот это сервис! Добрые старые традиции компании «Кьюнард», честь британского моряка и всякое такое! На полу рядом с кроватью стояла большая корзина. Том нетерпеливо схватил маленький белый конверт. Вынул карточку с посланием:

«Доброго пути и спасибо вам. Том. Желаем вам всего самого наилучшего.

Эмили и Герберт Гринлиф».

Корзина с длинной ручкой была покрыта желтым целлофаном, а под ним — яблоки, груши, виноград, две шоколадки и несколько маленьких бутылочек с ликером.

Том никогда в жизни не получал подарочных корзин. Он только видел их в витринах магазинов и смеялся над сумасшедшими ценами. И потому почувствовал, как на глаза навертываются слезы. Он закрыл лицо руками и заплакал.

Глава 6

Во время плавания Том был спокоен и доброжелателен, но не общителен. Нужно было время, чтобы подумать, и не хотелось знакомиться ни с кем из других пассажиров, хотя, когда случайно встречался с соседями по столику в ресторане, он любезно здоровался и улыбался. На корабле он начал играть роль серьезного молодого человека, которому предстоит важная работа. Был вежлив, сдержан, воспитан и поглощен своими мыслями. По внезапной прихоти купил в галантерейном киоске голубовато-серую кепку из мягкой английской шерсти в консервативном вкусе. Когда дремал — или делал вид, что дремлет, — в шезлонге на палубе, опускал козырек так низко, что тот закрывал почти все лицо. Изо всех головных уборов кепка — самый универсальный, думал Том, удивляясь, почему раньше никогда не приходило в голову обзавестись ею. В кепке он мог выглядеть и как респектабельный провинциал, джентльмен из сельской местности, и как головорез-убийца, а также англичанином, французом, простоватым американским чудаком — в зависимости от того, как ее надевал. Том развлекался, примеряя все эти варианты перед зеркалом у себя в каюте. Он всегда считал свою физиономию самой банальной, совершенно незапоминающейся, с выражением послушания, непонятно кому или чему, а также подспудного страха. Это выражение Том тщетно пытался согнать. Лицо истого приспособленца. Кепка все это переменила. Теперь его вид вызывал в памяти сельскую Америку — Гринвич, Коннектикут, кантри. Теперь он был молодым человеком, живущим на доходы от землевладения, возможно, неподалеку от Принстона. Том купил еще и трубку, она подходила к кепке.

Он начал новую жизнь. Говорил «прости-прощай» всем этим второсортным людишкам, вокруг которых ошивался и которым позволил ошиваться вокруг себя в эти последние три года в Нью-Йорке. Наверное, так чувствуют себя эмигранты, плывущие в Америку, бросив все в какой-то чужой стране, покинув друзей и родных, оставив позади все свои прежние ошибки. Жизнь начинается с чистой страницы! Чем бы ни кончилась история с Дикки, он, Том, выполнит свой долг наилучшим образом и заслужит уважение мистера Гринлифа. Когда деньги мистера Гринлифа кончатся, все равно не вернется в Америку. Найдет интересную работу, например в каком-нибудь отеле, где наверняка требуются толковые молодые люди с привлекательной внешностью и знанием английского языка. Или сумеет сделаться представителем какой-нибудь европейской фирмы и начнет разъезжать по всему миру. Или случайно встретится с кем-нибудь, кому нужен именно такой молодой человек, как он, умеющий водить машину, хорошо считать, развлекать старую бабушку. Он сможет сопровождать хозяйскую дочь на танцы. Его способности многообразны, а мир велик! Том поклялся себе, что, если уж найдет работу, будет упорен в продвижении к цели. Терпение и труд! Вперед и выше!

— У вас есть «Посол» Генри Джеймса? — спросил Том в библиотеке первого класса. Книги на полке не оказалось.

— К сожалению, нет, сэр, — сказал дежурный офицер.

Том был разочарован. Именно про эту книгу спрашивал мистер Гринлиф. Том счел своим долгом ее прочесть. Он пошел в библиотеку второго класса и нашел-таки книгу, но, когда ее стали записывать и он назвал номер каюты, служащий извинился и сказал, что пассажиры первого класса не имеют права брать книги в библиотеке второго. Том с самого начала боялся, что так и будет. Он послушно поставил книгу на место, а ведь мог с легкостью, ну просто с невероятной легкостью подойти близко к полке и незаметно сунуть книгу под куртку.

По утрам он прогуливался по палубе, несколько раз обходил судно кругом, да так медленно, что другие пассажиры, пыхтя совершавшие свой утренний моцион, пока он успевал обернуться один раз, обгоняли его дважды или трижды. После прогулки усаживался в шезлонг на палубе, выпивал бульон и погружался в мысли о собственной судьбе. После ленча блаженствовал в своей каюте, наслаждаясь уединением, комфортом и ничегонеделанием. Иногда сидел в почтовом салоне и на фирменной почтовой бумаге с грифом теплохода писал письма Марку Праймипджеру, Клио, Гринлифам. Письмо Гринлифам начиналось с учтивого приветствия и выражения благодарности за корзину с фруктами и комфортабельные условия путешествия. Он развлекался тем, что добавлял датированный более поздним числом и основанный на чистейшей фантазии абзац о том, как он разыскал Дикки и живет вместе с ним в его доме в Монджибелло, как медленно, но неуклонно и успешно продвигается к цели, убеждая Дикки вернуться домой, как они плавают, удят рыбу, посещают кафе. Том увлекался, исписывал страницу за страницей. Зная, что это письмо все равно не отправит, писал о том, что Мардж не интересует Дикки как женщина (далее следовала подробная характеристика Мардж), так что, вопреки предположениям мистера Гринлифа, Дикки остается в Европе не из-за нее, и так далее и так далее. Он фантазировал до тех пор, пока весь стол не покрылся исписанными листками и не прозвучал первый звонок, приглашающий на обед.

В другой раз он написал вежливое послание тете Дотти.

«Дорогая тетушка!

(Он очень редко называл ее так в письмах и никогда — при личном общении.)

Как ты видишь по грифу на почтовой бумаге, я нахожусь сейчас в открытом море. Я получил неожиданное деловое предложение, о котором пока не могу рассказать. Мне пришлось отбыть внезапно, так что я не имел возможности заехать к тебе в Бостон, о чем очень сожалею, ведь отсутствовать я буду много месяцев, а может быть, и лет.