Бывшие. (Не)покорная истинная для адмирала (СИ) - Гераскина Екатерина

Его слова били больно и точно, словно он знал, куда именно ударить.

Каждое его слово словно лишало меня воздуха.

Каждое обвинение казалось ударом по лицу.

— Он рассказывал мне, как вы проводили время. Говорил, как смеялся над твоими наивными мечтами и желаниями, — Валарис продолжал, не давая мне возможности оправиться. — Однажды он сказал, что ты ему надоела, и предложил мне. Представляешь? Твоя великая любовь отдала тебя, как вещь, как ненужную игрушку!

Слёзы побежали по моим щекам, но я не могла дать Валарису этой радости, не могла позволить ему увидеть мою слабость. Я прикусила губу, стараясь удержать крик, который рвался наружу.

— Ты лжёшь, Вал. Торгард не мог так поступить. Мы… мы были счастливы вместе.

— Лгу? — он снова рассмеялся, на этот раз его смех был наполнен безумием. — Ты и вправду такая наивная. Ты думаешь, что можешь быть равной аристократу? Думала, что можешь занять место в его сердце и жизни? Глупая девчонка. Ты никогда не была ему ровней. И даже сейчас, когда ты застала его с подружкой, всё равно продолжаешь не верить в мои слова, м?

Я чувствовала, как земля уходит из-под ног, как мои надежды и мечты рушатся под тяжестью его слов.

Но больше всего меня поразила не его грубость, а горькая правда, которая, как мне казалось, сквозила в его словах.

Я опустила взгляд, не зная, что ответить. Ведь мы и правда не ровня.

Между нами пропасть социального положения.

Он наследник богатого рода.

— Но знаешь что? — Валарис сделал шаг вперёд, и я снова попятилась, почувствовав холодную воду озера за своей спиной. — Я готов закрыть глаза на твоё прошлое. Я приму тебя такой, какая ты есть, несмотря на всё это. Ты могла бы быть со мной, Лис. Я могу защитить тебя и заботиться о тебе. Ты нужна мне.

Его слова звучали как приговор, и мне стало противно.

Отвращение поднялось внутри меня, затопив все остальные чувства.

Он говорил о защите, но его действия, его выражение лица — всё это говорило об обратном.

Он не хотел защитить меня. Он хотел подчинить, сломать, унизить ещё больше.

Да и я не игрушка, что можно взять и передарить!

— Отвратительно, — прошептала я, едва находя в себе силы говорить. — Ты отвратителен, Валарис.

Его лицо исказилось от ярости. Он сделал шаг вперёд и грубо схватил меня за руку, прижимая к себе. Я чувствовала его дыхание на своей коже, холодное и зловонное, как яд.

— Ты думаешь, у тебя есть выбор? — прошипел он. — У тебя нет выбора, Лис. Ты никому не нужна, кроме меня. Торгард бросил тебя, и теперь ты моя. Я жизни тебе не дам, если ты заартачишься.

Я вырвалась из его хватки, но он тут же схватил меня за волосы, заставляя поднять голову и встретиться с его взглядом.

— Посмотри на меня! — закричал он. — Ты думаешь, что можешь меня отвергнуть? Ты принадлежишь мне, поняла? Мне!

Я зажмурилась, пытаясь справиться с болью и отвращением, охватившими меня.

Валарис продолжал говорить, но его слова были как шум в моих ушах, невыносимый и беспощадный.

А потом я усмехнулась.

Никому не позволю трогать себя.

Никому и никогда.

Магия откликнулась и без сложных плетений. Она штормовой волной поднялась за спиной, нависла над нами.

Не знаю, что увидел в моих глазах Вал, но он побледнел.

— Отпус-сти, — одного слова хватило, чтобы он разжал руки, и они плетью повисли вдоль тела.

Я склонила голову к плечу. Всё приобрело совсем другие цвета. Более яркие, сочные. Все чувства обострились. Сила наполнила вены.

А Валарис продолжал смотреть на меня с широко открытыми от ужаса глазами.

— Кому-то стоит вымыть р-рот.

И я обрушила толщу воды на него.

Она смыла его, подхватила и выбросила в пруд. А потом, повинуясь моему мысленному приказу, всё схлынуло. Вода вернулась в свою вотчину, лишь слегка влажная трава была под ногами.

Я развернулась и, не глядя на этого козла, вернулась на дорожку. Мой приказ попугать урода и удерживать его до тех пор, пока я не уйду, стихия выполнит с большой охотой.

Я с детства легко ладила со своей стихией и очень любила воду.

Порой даже удавалось пользоваться ею и вовсе без специальных плетений, как другие маги. Вода была мне скорее не как нечто абстрактное, а как моё второе «я». Моё продолжение.

Когда я вышла на дорожку, стихия гуляла по моим венам, заполняя меня до краёв силой и энергией. Я ощущала её каждое движение, каждую каплю, как нечто живое, пульсирующее в ритме моего сердца.

Вода была моей союзницей, моим защитником, моей второй натурой. Я чувствовала её отклик на каждую эмоцию, на каждую мысль, и она отвечала мне силой и уверенностью.

Я покидала парк, стараясь восстановить своё душевное равновесие. Каждый шаг приносил мне спокойствие и уверенность. Сила, бурлящая внутри меня, помогала мне чувствовать себя защищённой и неуязвимой. Я знала, что смогу справиться с любой угрозой, и это знание придавало мне сил.

Но как только я вышла из парка, всё изменилось.

Вдали я заметила знакомую фигуру. Торгард. Он шёл навстречу мне, вальяжно и уверенно, словно весь мир принадлежал ему.

Рядом с ним был его друг Фирен. А с другой стороны шла моя заклятая подруга. Гадина, предавшая меня.

Мы с Торгардом встретились взглядами издалека, и этот момент казался бесконечным.

Наши глаза буквально поймали друг друга в зрительный плен, и этот контакт был настолько мощным, что мир вокруг нас, казалось, перестал существовать.

Я видела в его глазах отражение своих чувств, своих эмоций. Смотрела ему прямо в глаза, и он смотрел в мои, и этот молчаливый диалог длился вечно.

Время замерло, и я чувствовала, как моё сердце бьётся быстрее, как вены пульсируют под напором стихии.

Я знала, что этот момент изменит всё. Но вместо того чтобы подойти и поговорить, Торгард просто прошёл мимо, не сказав ни слова.

Этот момент, этот немой контакт был нарушен, и была поставлена точка.

Фирен, проходя мимо, бросил на меня мимолётный взгляд, полный насмешки. Офелия улыбнулась, её улыбка была холодной и жестокой, и она, казалось, наслаждалась этим моментом.

Когда они исчезли из поля зрения, я осталась стоять на месте, чувствуя, как пустота разрастается внутри меня.

Я не собиралась больше бегать за ним.

Вспомнились слова мамы: «…Если ты решишь не сообщать ему о малыше, как ты будешь чувствовать себя потом? Не будет ли это грызть тебя изнутри? Не будешь ли ты жалеть о том, что не дала ему шанс узнать своего ребёнка? Хорошенько все взвесь, милая».

Он сам все решил за меня. За нас.

Он разрушил нашу пару, разбил в дребезги мое сердце. У меня должна остаться хотя бы гордость.

Я ждала его, а он прислал друга и «передал ему меня».

Какой же он самовлюбленный, заносчивый эгоист, которому я оказалась не нужна. Мы оказались не нужны.

Да будет так.

Стихия внутри меня продолжала бушевать, но теперь это был другой шторм.

Он был полон печали и разочарования.

Я продолжала идти в сторону дома, чувствуя, как каждый шаг отдаётся эхом в моей душе. Стихия успокаивалась, возвращаясь к своему обычному состоянию. Было горько от того, что наша история так закончилась.

Первая любовь не принесла мне счастья. Как и маме. Я ощущала тяжесть утраты, тяжесть не высказанных слов и не сбывшихся надежд.

Когда я, наконец, достигла своего дома, я остановилась перед дверью, глубоко вздохнув.

Вода, моя стихия, моя сила, помогла мне пережить этот день. Она была со мной, поддерживала меня, дарила мне силу и уверенность.

Но теперь мне нужно было найти силы в себе, чтобы двигаться дальше.

Мама хлопотала по дому. Она закрыла свой цветочный магазин на пару дней, чтобы провести их со мной.

Мама вышла в коридор, как только услышала стук входной двери. Она вытирала руки о белоснежный фартук. Пахло вишневым пирогом и мелиссовым чаем.

Моя замечательная и заботливая мама ждала меня.

— Лиса? — одним обращением ко мне она передала целую гамму слов, невысказанных вопросов, а потом только по моему лицу поняла ответ.