Русская историография. Развитие исторической науки в России в XVIII—XX вв - Георгий Владимирович Вернадский

оставалась главным средоточием русских ученых. В Московском университете естествознание в это время было представлено слабо. Математику преподавал талантливый Аничков. Он написал и напечатал первый на русском языке «Курс чистой математики».

Медико-хирургическая академия была открыта в Петербурге только в самом конце XVIII века (1799).

Среди русских ученых в конце XVIII века людей калибра Эйлера и Ломоносова не было, но многие из них были очень способные люди. Важно, что семья ученых разрасталась и появилась ученая среда, в которой могли обсуждаться научные вопросы. Росла и научная литература. Знаменательно, что это ученое сообщество не было изолировано. Интерес к науке проявлялся и в других кругах русского общества.

Число образованных людей в России неуклонно росло.

В начале 1770-х годов историк князь М. М. Щербатов сделал любопытный подсчет по этому вопросу. Он считал, что «дворян, офицеров чужестранных и других чиновных людей» было тогда в России около 50 тысяч. В регулярной армии было около 5 тысяч офицеров. Получается более или менее образованных людей 63 тысячи человек. Т. И. Райнов к этому прибавляет от 5 до 10 тысяч человек, не учтенных Щербатовым, – духовенства, разночинцев, купцов и т. д. Получается от 70 до 75 тысяч читателей.

Цифры Райнова явно преуменьшенные. К ним надо прежде всего прибавить численность духовенства. Духовенство было самым грамотным сословием. Число духовных школ в XVIII веке неуклонно возрастало. В 1762 году их было 26 с общим числом учащихся 6 тысяч. В 1783 году в духовных школах училось уже 11 тысяч человек.

Что касается купечества, по данным 4-й ревизии (переписи окладного населения) 1783 года, разработанным академиком Шторхом, купцов в России было 107 тысяч. К концу царствования Екатерины II число купцов достигло 240 тысяч.

Из них, особенно из тех, которые жили в Петербурге и Москве, значительное число было грамотно. Таким образом, общее число образованных людей в России в конце царствования Екатерины надо считать не меньше как 100–150 тысяч человек.

И Щербатов и Райнов, очевидно, ведут счет только мужчинам. Между тем среди дворянства, духовенства и многих разночинцев были также и образованные женщины. Далее, данные Щербатова относятся к началу 1770-х годов, а к концу века число образованных должно было сильно увеличиться. Конечно, только небольшая часть интересовалась науками, но и то можно предполагать, что контингент читателей научных книг был для того времени немалый.

Среди дворянской знати появились люди, сами занимавшиеся наукой или собиравшие богатые научные коллекции – так называемые кабинеты натуральной истории.

П. Г. Демидов (1738–1821) получил образование в Геттингенском университете и Фрейбергской академии. Находился в переписке с Бюффоном и Линнеем. Занимался математикой, физикой, химией, минералогией, ботаникой и зоологией. Составил большую естественно-историческую коллекцию, которую в 1802 году подарил Московскому университету. Князь А. А. Урусов издал в 1780 году «Опыт естественной истории».

Дипломат князь Д. А. Голицын (1734–1803) занимался опытами по электричеству и защищал вихревую теорию электричества и магнетизма. В 1768 году он был назначен посланником в Гаагу и там оставался до конца жизни. Был избран председателем Иенского минералогического общества, которому завещал свой богатый минералогический кабинет. Был также членом петербургского Вольного экономического общества, в «Трудах» которого напечатал несколько статей. Граф Г. К. Разумовский был известен своими работами по минералогии. Богатый физический кабинет Д. П. Бутурлина был куплен в 1802 году Медико-хирургической академией. Коллекции княгини E. Р. Дашковой были пожертвованы в 1807 году Московскому университету.

К концу XVIII века русская продукция ученой литературы (на русском и иностранных языках) в области физико-математических наук заметно возросла. Согласно подсчетам Райнова, за десятилетие (1771–1780) была напечатана 41 книга в этой области (из них 16 переводных); за следующее десятилетие – 121 книга (из них 56 переводных); за девятилетие (1791–1799) – 112 книг. Приблизительно в этой же пропорции возрастало и количество специальных научных статей в специальных журналах Академии наук.

В отношении методов исследования в последней трети XVIII века выявилось две тенденции: одна, шедшая от Ломоносова, другая – от Эйлера.

Для эйлеризма характерна тенденция ставить и решать некоторые вопросы естествознания средствами одного математического исследования. Эйлер готов был принять во внимание результаты интересного для него эксперимента как бы в абстрактном и идеализированном виде, изучая его с помощью средств математического анализа. Непосредственной экспериментальной ценности этот метод не имел, но впоследствии оказался полезен для анализа физической действительности.

От Ломоносова пошла другая традиция – неразрывной связи теории с экспериментальными данными. Математике он также придавал большое, но не исключительное значение.

Подведем итоги: труды русских и иностранных ученых в России XVIII века заложили незыблемое основание для дальнейшего развития русской науки.

VI

От естествознания обратимся теперь к наукам историческим.

Трое выдающихся ученых, выписанных из Германии, положили начало русской исторической науке в современном смысле этого слова – Готлиб Зигфрид Байер (1694–1738), Герард Фридрих (Федор Иванович) Миллер (1705–1783) и Август Людвиг Шлецер (1735–1809).

Байер был в составе первого призыва иностранных ученых, приглашенных стать членами Петербургской академии наук. Он окончил Кёнигсбергский университет и еще со студенческой поры начал изучать восточные языки – китайский и семитские. Русского языка он не знал и даже не старался ему научиться. Русскими летописями он пользовался в латинском переводе. Но он хорошо знал византийские и скандинавские источники. Байер занимался только древнейшим периодом русской истории – до IX века включительно. Он написал серьезное исследование о варягах и начале Руси и о первом походе руссов на Константинополь. С помощью В. К. Тредиаковского (1703–1769) ему удалось определить значение славянских названий Днепровских порогов в сочинении Константина Багрянородного «Об управлении империей». Этими трудами Байера потом пользовались и Шлецер, и русский историк Татищев.

Байер может считаться основателем скандинавской (норманнской) теории о происхождении Русского государства.

Миллер, как и Байер, был выписан в Петербург в 1725 году, но не как профессор академического университета, а как студент (ему было в это время двадцать лет). В противоположность Байеру Миллер сразу начал учиться русскому языку. Первые годы по приезде Миллер преподавал латинский язык, историю и географию в академической гимназии. Не позже 1730 года он заинтересовался историей и географией Сибири. Он изучил знаменитую книгу голландского ученого Витзена «Северная и Восточная Татария» (первое издание 1692 г., второе – 1705 г.; Миллер пользовался обоими). В 1731 году Миллер был назначен членом Академии наук и профессором академического университета. В 1732–1733 годах были напечатаны первые работы его по истории Сибири.

В это время были уже в разгаре приготовления к большой Сибирской экспедиции – той, в которой участвовал и Крашенинников. Экспедиция