Эти странные немцы - Штефан Зайдениц

Баварцы считают шутку самым удобным оружием, чтобы отомстить своим старинным заклятым врагам пруссакам. Швабы не видят ничего смешного в своей бережливости и предпочитают оставаться самими собой. Итак, слушайте:

«Уроженец Пруссии, баварец и шваб сидят, пьют пиво. К каждому в кружку залетает муха. Пруссак выливает пиво вместе с мухой и требует принести новую порцию. Баварец пальцами вытаскивает муху из своей кружки и продолжает пить пиво. Шваб вытаскивает муху и заставляет ее выплюнуть пиво, которое она успела проглотить».

Чтобы вы поняли шутку во всех ее тонкостях, немцы с радостью возьмутся объяснить ее суть. Если у добровольных помощников есть менторские наклонности – или они родом из Штутгарта – все нюансы будут повторены столько раз, что у вас не останется другого выхода, кроме как понять. А уж если какой-то остряк задастся целью вас рассмешить, то вы рискуете пропустить ланч и все последующие деловые встречи. Если же вам повезет (или не повезет), вы все-таки успеете домой как раз перед приходом ваших близких (Nachtbaren).

Для юмора в Германии официально отведено особое время. Примером может служить прекрасная традиция Карнавала, которая необычайно популярна в Рейнской области. Праздник начинается 11 ноября в 11 часов 11 минут (не путать с Днем поминовения, который начинается также в 11 часов 11 минут; просто так повелось, что сочетание 11.11 стало для немцев наиболее благоприятной цифровой комбинацией, и ее последовательность вызывает в их душе ощущение удовольствия в связи с приятным времяпрепровождением).

Карнавальные шествия, приемы и представления длятся несколько месяцев, и все это время творятся официально разрешенные безобразия. Во избежание серьезных беспорядков существуют определенные правила, предписывающие, как организовать веселье со всем возможным размахом. Во время официальных речей, представляющих собой сплошной набор небылиц, каждая шутка сопровождается звуками оркестра, чтобы никто не засмеялся в неположенном месте. Несанкционированный юмор не только не поощряется, но часто просто не воспринимается.

КУЛЬТУРА

Немецкая культура, по мнению большинства немцев, – явление серьезное и значительное. Они не могут довольствоваться тоненькими томиками изящных новелл, столь любимых французами. Не по душе им и неторопливые описания сельской жизни или нездоровые метафизические изыски современной английской прозы.

Немцы мечтают, чтобы их культура и искусство (Kultur и Kunst) были оценены по достоинству, и не только по их качеству, но и по объему.

Но разве настоящий шедевр может быть маленьким или худосочным? Взгляните на то, что немцы могут предъявить человечеству: Гёте, «Полное собрание сочинений», 143 тома (даже «Избранное» для широкой публики потянет на 15-20 томов); на худой конец – Ницше, «Собрание сочинений», 30 томов; оперы Вагнера – прослушивание без перерыва на еду и сон займет две недели.

Видимо потому, что живописное полотно не может быть слишком длинным или чересчур широким, немцы особенно не отличились в живописи. Зато архитектурные сооружения у них имеют довольно внушительные размеры, и вы можете лицезреть великолепные здания, как старинные, так и современные.

Подход, когда можно задавить массой, сегодня уже не срабатывает. Расслабьтесь, слушайте и внимайте. Вас ждут вещи удивительные, а временами и просто потрясающие…

Немецкая культура в целом, и литература как ее часть, отличается от литературы других наций двумя основными аспектами: она сравнительно молода, поскольку реально заявила о себе только в XVIII веке, и весьма небогата сценическими персонажами, которые даже в XIX веке отказывались подчиняться законам драматургии.

Ее взлет был своеобразной реакцией на довлеющий над немцами комплекс неполноценности из-за отсутствия в германском искусстве самобытности и раболепного страха показаться другим нациям пошлыми обывателями.

Человеком, который круто изменил ситуацию и вознесся над немецкой культурой, подобно колоссу, стал Гёте. Почти в одиночку он создал литературу, которой Германия могла гордиться, особенно в сравнении с тем убожеством, которое предлагали миру французы, англичане или итальянцы. Он поднял немцев вместе с собой – лучшим из них – туда, где им давно надлежало быть. Казалось, он был истинным воплощением немецкой души (Seele), и за это любим, обожаем и обожествлен.

Занудные немецкие эрудиты почти не упоминают о нем. Стыд и позор! Никогда больше не было у Германии такого живого и обаятельного писателя.

Энергия переполняла его до краев, он буквально искрился и фонтанировал идеями. Его интеллект бурлил подобно шампанскому, выстреливающему пробкой. Он заставил по-новому взглянуть на поэзию, роман, драму, путевые заметки и жанр автобиографии, привнеся в них частицу своего незаурядного дарования. Он обладал энциклопедическими знаниями, а безудержная фантазия возносила его до ослепительных высот и погружала в бездну безумия.

В юности Гёте был звездой, не знающей себе равных, этаким Майклом Джексоном своего времени. Когда он написал свой первый роман «Страдания молодого Вертера», одел своего героя в голубое и желтое и заставил его покончить жизнь самоубийством от неразделенной любви, вся европейская молодежь стала носить голубое и желтое и писать трагические прощальные послания.

В зрелые годы он превратился в уважаемого мэтра, и биографы записывали за ним каждое слово. Едва ли не каждый день и каждый час его жизни таят в себе загадку.

Гёте – это немецкий Шекспир, а сам Шекспир – тоже как бы почетный гражданин Германии, благодаря классическому переводу А.В.Шлегеля и Л.Тика. Вопрос «Быть или не быть?» многократным эхом отражается от немецких домов, и большинство немцев воспринимают Шекспира как своего соотечественника, который по ошибке родился и жил не там, где надо.

Не вздумайте искать в немецкой литературе произведения со счастливым концом. Все равно не найдете. Счастливый конец – это не так возвышенно и уж точно не серьезно.

Немцы обожают философию так же, как и литературу. Поэт и Мыслитель (Dichter und Denker) – главные действующие лица немецкой культуры. Философы, которых стоит цитировать: Фихте, Гегель, Кант, Лейбниц, Ницше и Шопенгауэр – настоящие тяжеловесы, рядом с которыми французские или английские философы достойны лишь презрительной усмешки.

Немецкое искусство (Kunst) интроспективно, меланхолично и самосозерцательно. Одним словом, немецкое. Идеи важнее средств их выражения. С трудом перевариваемые (но блестящие) идеи. Все дело в сути, а не во внешней оболочке.

Пятидесятые и шестидесятые годы стали свидетелями целого потока пьес и романов, повествующих о Страхе (Angst) немцев перед своим непоправимым прошлым и перед материальным благополучием духовно опустошенного современного общества. В Англии писателей этого направления называли «рассерженными молодыми людьми».

На первый план выдвинулись политические темы, поднятые в лучших произведениях, пришедших из Восточной Германии. Многим авторам пришлось впоследствии перебраться в Западную Германию; те же, кто остался дома, рисковали подвергнуться обвинениям в сотрудничестве с восточногерманской секретной полицией.

Немцы остро нуждались в небольшом, отгороженном от всего, четко обозначенном пространстве, где можно было бы укрыться от хаоса и вновь обрести привычное для них ощущение порядка. Такую возможность предоставило им кино.

После работ таких режиссеров, как Фриц Ланг и Лени Рифеншталь, появление нового радикального кино стало для многих шоком. Фасбиндер, Герцог, Шлендорф, Маргарет фон Тротта, Вим Вендерс и другие предложили немцам целый ряд незаурядных жестких и талантливых фильмов, которые обращались к немецким проблемам, или, если брать шире, к проблемам уникального исторического пути Германии.

Им пришлось быть резкими, чтобы выстоять, зато они с блеском прошли проверку на серьезность (Ernsthaft).

Телевидение

Немецкое телевидение являет собой жалкое зрелище. Основная часть эфирного времени отдана «ужастикам», снятым в США и Европе, и к тому же с чудовищным дубляжем. Попробуйте посмотреть в Германии ваш любимый сериал это будет настоящая пытка! Персонажи рокочут и пищат немыслимыми голосами, которые не вообразишь и в страшном сне.

Голоса дикторов до того вкрадчивые и безликие, что становится тошно. Сначала к вам обратятся с пространным вступлением «Дамы и господа» или «Уважаемые телезрители», а затем весь вечер вас будет сопровождать непрерывный однообразный грохот, изредка прерываемый странными, ничем не заполненными паузами.

Детские передачи прочно держат марку лучших в Европе, что приводит в изумление взрослых, питающих пристрастие к старомодным программам. Порой нет никакого спасения от засилья на экране черных и белых исполнителей, патлатых певцов, по которым давно плачет парикмахерская, и низкопробных массовых шоу с участием вокально-инструментальных групп.