Джонни Оклахома, или Магия массового поражения - Сергей Шкенев

Не так Иван представлял попадание в чужой мир. В его книгах герои непременно просыпались утром в постелях под шёлковым балдахином, и потихоньку приходили в себя перед визитом папы — герцога. Или, в крайнем случае, папы — графа.

— Начали! — человек в расшитом камзоле махнул кружевным платочком, и ему отозвались горнисты с замковых стен.

Чёрт возьми, здесь и замок есть! Настоящий, с высокими башнями, с выбитыми воротами, с валяющимися повсюду трупами… А вон у того из башки стрела торчит! А тех явно придавило сброшенным сверху бревном. Это что получается, штурм только — только закончился?

Ой… гномья секира чуть не оставила без носа… Охамел, коротышка? Рука с мечом будто сама собой рванулась вперёд, вбивая клинок провалившемуся за топором гному в подмышку. Теперь привычно провернуть, потянуть на себя и вверх… Господи, что значит «привычно»?

Тишина. Шум падения грузного тела, сопровождаемый лязгом доспехов. Дружный вздох толпы.

Взгляд в сторону — у богато одетого типа разочарованно вытянулось лицо, но в глазах загорелся неприятный хищный огонёк.

— Этот поединок не считается, виконт.

Иван мысленно улыбнулся — ага, папаша всё же граф. И где тогда его черти носят?

— А что мы будем считать поединком?

— Изволите шутить, сэр Джонни? Ваш воспитатель недаром слыл искуснейшим мечом королевства, и мне почему‑то думается, что ему на небесах не понравится слишком лёгкая победа. Всего лишь гном… это неблагородно!

Он идиот? Да коротышка чуть надвое не развалил… Вслух же пришлось сказать иное:

— Я готов.

— Вот как? — в голосе сквозило искреннее удивление, если не что‑то большее. — Слухи о вашей… хм… осторожности, сэр Джонни, подтверждённые недавними событиями, несколько не соответствуют действительности.

О чём это он? Завуалировано обвиняет в трусости? Первый раз видит, и уже обвиняет? Да что вообще происходит?

Ответ пришёл оттуда, откуда не ждал его получить:

— Ваня, тебя хотят прикончить.

Перед лицом, едва не задевая за нос, летает жирная блестящая муха, а знакомый голос звучит прямо в голове.

— Вова?

— Ага, я. Да не маши ты руками, придурок. Прихлопнешь ненароком!

— Ты муха?

— Не, мля, орёл… только маленький очень. Мы, демоны, в кого угодно превращаться умеем, понял? А закон сохранения массы — для лохов!

— Это как раз понял. А что ты про убийство говорил?

Информация, полученная от Вовчика, честно говоря, не порадовала. Надо же было такому случиться, что именно сегодня войско маркиза де Рамбуйе взяло штурмом замок барона Ла Фергюс, где Иван имел честь воспитываться. То есть не сам Иван, а виконт Джонни Оклендхайм, но после вселения писателя в чужое тело разницы не существовало.

Гийом де Рамбуйе, за последние пять лет увеличивший свои владения втрое, ни за что бы не добился успеха, но увы, и в этом мире гружённый золотом осёл открывает любые ворота — барона отравили за завтраком вместе с третью дружины, так некстати приглашённой к столу. А виконту повезло — как ушёл с утра в библиотеку, так и просидел там весь день, пропустив и убийство воспитателя. И последовавший за ним штурм. Там и нашли его наёмники маркиза.

— Вова, я и правда просил пощадить меня?

— Чистая правда, — заверил демон. — Сапоги, конечно, не целовал, но смотреть было противно.

— Хреново, — Джонни, а Иван решил звать себя именно так, стиснул зубы, что не помешало ему выругаться. — Ублюдок трусливый.

— Ты просто трус, — возразил Вова. — А ублюдками здесь называют бастардов, и при наличии отца этот термин к тебе применять нельзя. Разве что в оскорбительном смысле можно?

Дружинники маркиза отводили глаза, стараясь не встретиться взглядом с мальчишкой — виконтом. Слишком знакома эта отрешённость от мира, беззвучное шевеление губ… так готовятся к бою «бессмертные» шу с Ругийских островов. А потом убивают. Всех. Всегда. Но откуда такие способности у сопляка? Нет, лучше не знать — жизнь воина и без того коротка, а любопытному воину лучше вообще не начинать жить.

Выходить с ним на поединок? Один уже попробовал…

— Я долго буду ждать, сэр Гийом? Скольких ещё убить, прежде чем вы соблаговолите исполнить данное слово?

А ведь маркиза корёжит, это заметно не только виконту. Не хочет отпускать живого свидетеля, и одновременно не может нарушить объявленное перед воинами обещание? Пожалуй, так и есть — его войско на три четверти состоит из наёмников, а те чрезвычайно щепетильны в вопросах чести. Своеобразная гордость подонков, подкреплённая заботой о собственном кошельке — наниматель, не сдержавший слово, вполне способен обмануть и с оплатой.

И ещё маркиз разозлился.

— Вы когда‑нибудь убивали людей, виконт?

Надо же, уже по титулу называет. Вежливость превыше всего?

— Этого не считаете? — кончик меча коснулся лежащей на вытоптанной земле секиры.

— Гномы не люди, — пожал плечами сэр Гийом. — Устоите против троих?

Троих гномов? Он что, идиот?

— Почему не сразу против хирда?

— Ах вот вы о чём! — натянуто рассмеялся маркиз. — Подгорный народ не злопамятен, и сегодня к этому добавилось искреннее уважение к мастерству. Нет, до завтрашнего утра ни один коротышка не согласится скрестить с вами оружие.

Надо же, в новом мире у гномов отсутствует комплекс неполноценности по поводу малого роста, и прозвища они воспринимают как должное. Или в наёмники к маркизам идут какие‑то особенные? Необидчивые?

— Давайте троих, сэр Гийом.

Вышли. Нет, не добровольцы — де Рамбуйе назначил их, так сказать, волевым решением. Опытные. Опасные. Наверняка сработавшиеся во множестве схваток.

Господи, как же хорошо было на войне! Ручной пулемёт Калашникова рулит!

Эти с алебардами, чёрт бы их побрал. Против меча. Разрешите пригласить вас на тур вальса? Маэстро, музыку! Похоронный марш юному виконту! Или..?

Первый, жилистый одноглазый боец со шрамом через всё лицо, обозначил удар, и тут же постарался зацепить за ногу крюком на нижней части древка. Как же эта хреновина правильно называется? Забыл… Второй атаковал вяло, имея целью не задеть, а подставить под третьего. Хоровод? Каравай, каравай, кого хочешь выбирай…

Бац! Клинок скользнул по древку алебарды, срезая пальцы. А кто ж тебе доктор, запрещающий носить боевые рукавицы? Пижоны доморощенные, мля… На! Боец отвалился, зажимая обрубками глубокий порез на внутренней стороне бедра. Туше!

Это второй выбыл из игры. А первый, тот, что со шрамом, почему выпучил глаза и пыхтит громче паровоза? На алебарду села муха весом сто тридцать килограммов и не даёт её поднять? Извини, парень, ничего личного… Меч с хрустом пробил кожаную куртку с нашитыми кольчужными обрывками, и вышел из спины. Минус два.