Ангелам здесь не место - Екатерина Островская

Оборкина? Ей смерь Буховича не сулит никакой выгоды. А если это месть за что-то? Или убийство с целью скрыть, например, хищение? Последнее не проходит, потому что Лара знала движение средств на счетах банка. Да и Ада Семеновна слишком безобидна для этого: самое большее, на что она способна, – это наорать на работника АХО.

Чашкин? Тем более вряд ли: Артем слишком держится за свое место, за карьеру, за оклад и премиальные. Он выдает кредиты, но фирму – получателя кредита проверяет Крошин, который умеет это делать.

И вообще, что такого мог совершить Бухович, чтобы кто-либо из сотрудников мог желать его смерти? А может, к убийству Леонида Исаевича причастны люди, не связанные с банком? Но личная жизнь бывшего председателя правления была на виду. Илона общалась с ним близко и часто. Ада Семеновна встречалась с ним по старой памяти за пределами банка, но редко. Жена Буховича проживает на Кипре, и он к ней летал едва ли не каждый месяц на выходные, а летом так по две-три недели пропадал там. Стоп. Возможен, кстати, такой вариант: его жена познакомилась с кем-то и решила уйти, но в случае развода оставалась бы ни с чем, а теперь, когда мужа нет, она не только свободна, но и богата…

Глава 6

Похороны Буховича прошли тихо. На кладбище народу было немного. Лара не думала, что пригласят и ее, но Ломидзе позвонил и сказал, что она тоже должна присутствовать.

Петр Иванович, произнося слова прощания у гроба, сказал, что здесь собрались самые близкие люди, те, кого Леонид Исаевич уважал и любил. И в самом деле, проводить заместителя правления в последний путь собрались не более двух десятков человек, половина из которых – сотрудники банка: сам Ломидзе, Крошин, Оборкина, начальник АХО Симагин, оказавшийся бывшим сокурсником Леонида Исаевича, начальник отдела ценных бумаг Борис Абрамович Макаренко, Артем Чашкин, водитель Буховича, Лара и секретарша Илона. Появление девушки, мужа которой подозревали в убийстве, очень удивило Лару. Неужели и ее позвали? Но не могла же Илона прийти сюда без приглашения. Правда, она держалась немного в стороне, словно сама ощущала неловкость от своего присутствия здесь. Моложавая вдова в черном стояла рядом со своей сестрой и ее мужем, который нервничал, словно торопился куда-то. Женщина оглядывала присутствующих и, если сталкивалась с кем-то взглядом, тут же печально вздыхала.

Потом, когда гроб опустили в землю, засыпали землей, сверху положили венки и букеты, вдова что-то произнесла негромко, но Ломидзе озвучил для всех:

– Сейчас выходим за ворота, там ждет автобус, поедем помянем нашего друга, как полагается.

К выходу шли не спеша. Вдова опиралась на руку Ломидзе. Ее сестра держалась за локоть Артема Чашкина и за рукав пиджака удерживала спешащего к автобусу мужа, не забывая внимательно разглядывать женщин, словно оценивая их туалеты.

Лара не собиралась ехать на поминки, даже несмотря на пожелание Ломидзе, но Оборкина шепнула, что не стоит ссориться с начальством. Раз Петр Иванович сказал, что надо ехать, то возражений не должно быть. Илона, судя по всему, попыталась улизнуть, но ее остановила вдова – что-то негромко сказала девушке. Та кивнула и тоже зашла в автобус.

Поминали Буховича не в его квартире, а в маленьком кафе. Посреди зала стоял накрытый стол, стульев не было, лишь кресла, расставленные вдоль стен. На небольшом столике стоял портрет Буховича в черной траурной рамке, перед ним лежали цветы. Там же поставили стакан с водкой, который прикрыли ломтем черного хлеба. Ломидзе выступил еще раз. Потом Симагин стал рассказывать, как они с Буховичем учились в одной группе и как подрабатывали в гостинице «Астория» – морили тараканов и крыс, которых там отродясь не было, хотя деньги на уничтожение насекомых и грызунов выделялись. Еще они любили ходить в один пивной бар, а потом влюбились в одну девушку. Симагин хотел продолжить, но потом обернулся на вдову и пообещал поведать подробности в другой раз. Кажется, мужчина уже был пьян.

Илона стояла в стороне, явно ожидая завершения церемонии. Лара подошла к ней и спросила тихо:

– С мужем все нормально?

Секретарша сначала кивнула, а потом призналась:

– Не совсем.

– Главное, что на свободе, – шепнула Лара.

Илона опять кивнула. После некоторой паузы добавила:

– Он же не знал ничего. Влад то на сборах, то на соревнованиях, а когда приезжал, я всегда дома ночевала. А тут ему кто-то позвонил, назвал адрес и все остальное сказал. Влад туда примчался, я дверь открыла, он, увидев меня, замахнулся, но не ударил, потому что вообще не мог поднять на меня руку, тут же убежал, ни слова ни сказав.

– Так муж тебя не бил? – удивилась Лара.

– Никогда! Он же меня любит. И потом, Влад ведь боксер, если бы врезал, то убил бы сразу. И Буховича мог кулаками забить, но никак не ножом.

– Сейчас он как?

– Нормально. С него взяли подписку о невыезде. Хуже всего другое: в Интернете уже пошли сообщения о том, что призер чемпионата Европы задержан за убийство банкира. После того как Влада выпустили, я пыталась позвонить…

Секретарша замолчала, увидев, что к ним направляется вдова, и напряглась, словно понимала: сейчас может произойти нечто ожидаемо мерзкое. Лара хотела отойти, но потом решила, что ее присутствие остановит скандал.

Вдова была спокойна и двигалась не спеша. Подойдя поближе, кивнула Ларе:

– Оставьте нас.

Покровская сделала несколько шагов в сторону и отвернулась. Рядом в кресле развалился Симагин в расстегнутой рубашке и со съехавшим набок черным в горошек галстуком. Он поднял глаза на подошедшую девушку, очевидно пытаясь вспомнить, кто перед ним, потом улыбнулся глупой пьяной улыбкой и спросил, обращаясь к самому себе:

– А почему никто не танцует?

И тут же до Лары донеслась фраза, очень тихо произнесенная вдовой:

– Я тебе ничего не должна?

Илона ответила одними губами, так что ее слов Лара не услышала. А может, и не было ответа вовсе. Тут же раздался неторопливый цокот шпилек: это вдова возвращалась к более значимым для нее людям. Покровская обернулась, увидела, что девушка, подхватив свою сумочку, направилась к выходу, и догнала ее.

– Ты куда теперь?

Секретарша молча пожала плечами.

– Тогда поехали ко мне, немного придешь в себя. Мужу позвонишь и объяснишь, где находишься.

Глава 7

Они сидели за кухонным столом и разговаривали.

Когда такси, в котором добирались с поминок, подъезжало к дому, Илона поинтересовалась, есть ли у Лары что-нибудь выпить. Пришлось остановиться у магазина. Пока Покровская выбирала вино, вообще-то не собираясь к нему прикасаться, ее спутница взяла бутылку водки, банку консервированных огурцов и рыбные консервы. Теперь все это стояло на столе.

Вино показалось Ларе кислым. Она хотя и наполнила свой бокал, поднимала его редко и делала совсем маленький глоток. А вот Илона, не успев как следует расположиться за столом, выпила рюмку водки и тут же наполнила вторую. Подняла ее, но опустила, чтобы помочь откупорить бутылку вина. Сделала это ловко, без всяких усилий. А перехватив взгляд хозяйки, объяснила:

– У нас во дворе умельцы были, могли ладонью по донышку ударить, и пробка вылетала. Мы же с Владом в одном доме жили, но общались мало. Он же на год младше, и компании у нас были разные. Хотя он ни в одной не состоял: с детства на бокс бегал. А я уже в старших классах в театральную студию записалась. Потом, разумеется, рванула в Москву поступать в театральный. Наивная была – верила, что у меня талант. Только никому мой талант оказался не нужен. Провалилась, конечно же. Забираю документы, а домой ой как не хочется возвращаться. И вдруг увидела у входа объявление о наборе в школу моделей. Вот мы с одной девочкой, тоже неудачницей, и поехали туда. Выстояли очередь. Запускали по одной, сначала она зашла. Вышла минут через пять – красная вся. Шепнула мне, что ей сказали дождаться, когда фамилии отобранных называть будут. А тут и меня пригласили. Спросили, сколько мне лет, откуда я и что-то еще. Потом попросили пройти туда-сюда. И вдруг говорят: «Раздевайтесь!» Я обомлела. «В каком смысле?» – спрашиваю. И услышала в ответ: «В прямом. До трусов раздевайтесь. Должны же мы знать, кого на работу принимаем». Неприятно, конечно, но чего стесняться, когда это единственный шанс зацепиться, не домой же ехать…

Короче, взяли и меня, и подружку. Мы с ней квартирку-студию на двоих сняли. Стали ходить на занятия. Но нас ничему особенному не обучали, сказали, мол, практика всему научит. Вот и посылали нас то в каком-нибудь гипермаркете белье представлять, то на какие-то выставки у стендов в бикини ходить, то еще куда-то. Денег платили мало, а за учебу все равно требовали. А потом… Ну, ты понимаешь…

– Нет, – призналась Лара.

– Потом сказали, что для дальнейшего продвижения нужны уже другие деньги, а поскольку у нас их нет, то могут подсказать, как заработать. Мы с подружкой целый вечер совещались. Я не хотела на такое идти, а она твердила, что все знаменитые люди с этого начинали и теперь на обложках журналов красуются. Через день на меня и подружку заказ пришел. Отвезли нас в какой-то загородный дом. Там трое мужиков ожидали. Дом приличный, обустроенный, да и мужчины вроде солидные с виду. Но мне одного этого раза хватило выше головы, а подруге даже понравилось. Деньги нам тогда хорошие заплатили, мы долг за квартирку вернули, что-то из одежды себе купили. Только я больше никуда ходить не собиралась, а моя напарница, которая практически каждый день куда-то ездила, через неделю стала мне мозг выносить: мол, она за меня отдуваться не намерена. Вообще-то девочка была неплохая, не собиралась этим заниматься, говорила, что нам надо только денег подкопить, а потом в нормальное агентство устроиться. Ну, я и согласилась как-то с ней за компанию. Нарвались мы на бандитов. Те обкуренные уже изрядно были, в наколках с ног до головы. Три дня мы у них пробыли, а потом сбежали. Так те гады и наехали на того, кто нам предложил всем этим заниматься, – сказали, что мы у них двадцать тысяч зеленых украли. Настучали мужику по голове и на счетчик поставили. Примчался дядька к нам со своими ребятами, всю квартирку перерыли – искали деньги. Нашли наши отложенные восемьсот баксов, рублей немного и все забрали, хотя наверняка знали, что мы никакие не воровки. Пообещали нам, что если мы сбежим, то у наших родителей будут проблемы, приказали сидеть дома, пока нам подыщут работу в Турции. – Гостья Лары тяжело вздохнула и продолжила: – Когда мы остались одни, я все равно предложила подружке немедленно бежать, но та сидела парализованная страхом. Я ее тормошила, уговаривала, но девчонка молчала. А потом вдруг разревелась, стала орать, что нам далеко не уйти, нас наверняка караулят. Слушать это было невыносимо, сама-то я боялась еще больше. Короче, покидала я шмотки в сумку, поцеловала подружку и с балкона спрыгнула на газон – хорошо, мы на втором этаже жили. Побежала к Лениградке, там тормознула фуру, сказала, что денег нет и что убегаю от бандитов. В кабине двое нормальных мужиков оказались, довезли меня до Питера и даже тысячу рублей дали, потому что у меня и правда ни копейки не было. Здесь нашла работу в магазине. Платили гроши, но хоть не голодала, и ладно. Родителям позвонила, сообщила, что перебралась сюда, готовлюсь к экзаменам в театральный, якобы тут проще поступить. Попросила никому не сообщать, где я. К ним, разумеется, никто не приходил. А мама вдруг вспомнила, что Влад, сосед по двору, теперь тоже в Петербурге, учится в институте физкультуры, дала мне его телефон. Не сразу, но я ему позвонила. Скучно было одной и тяжело…