Уроки Камасутры - Лилия Подгайская

Он долго сидел в своём любимом кресле, слушая тихую оркестровую музыку и размышляя. И принял, наконец, решение, что ему надо выбираться из этого капкана, в который он негаданно угодил. Любым путём выбираться, хоть даже и придётся отгрызть собственную лапу, как делают волки. Только бы уйти живым! Забыть уединённый домик и тихие вечера в лесу, забыть озеро, забыть Агату. Она не желает иметь с ним ничего общего. И не надо. Он будет и дальше преспокойно жить своей жизнью, как делал это много лет до встречи с ней. И не надо ему никакой романтики. Вот придёт зима, и он отправится на какой-нибудь из этих фешенебельных курортов в Швейцарии, прихватив с собой тщательно выбранную красотку, отвечающую его представлениям о женской красоте. Только не с голубыми глазами, нет, ни в коем случае. Пусть будут карие, как у Алисы, или на худой конец зелёные, но только не голубые, как мартовское небо, иногда темнеющие до глубокой синевы. И будет он в своё удовольствие скользить на лыжах по горным склонам, наслаждаясь своим телом и встречным ветром. А потом кувыркаться в постели с красоткой до полного изнеможения. И снова лыжи, и опять красотка. Вот! И никаких упрямых колючих голубоглазых женщин не будет больше в его жизни. И хорошо! И замечательно!

Так уговаривал он себя до глубокой ночи, не забывая подливать коньяк в милый сердцу пузатый бокал. И почти уговорил. Уснул поздно. Утром встал хмурый, но преисполненный решимости выполнить всё, что надумал, сидя в любимом кресле. Только-только успел сварить себе кофе, как появилась Мария Прокофьевна – видно Евгений Семёнович вызвонил её в деревне и, скорее всего, привёз обратно в город, чтобы шефу жизнь облегчить. Ишь, заботливый какой.

– Что же вы не уведомили меня, что ваши планы изменились, Вадим Алексеевич? – мягко упрекнула она. – Я бы раньше приехала, вкусненького бы вам наготовила. В то ведь опять, небось, в супермаркет заезжали?

Вадим Алексеевич, улыбаясь, покаялся, что да, заезжал. Она и сама это увидела, заглянув в холодильник. Покачала головой, поцокала языком – ерунда, мол, всё это и чистое баловство. А потом быстро и ловко сварганила вкусный завтрак, который был запит ещё одной чашкой кофе, сваренного в турке. Весь этот мощный арсенал бытовой техники, населявшей его кухню, Вадим Алексеевич предоставил в полное и безраздельное владение Марии Прокофьевны, которая, к слову, управлялась с ним виртуозно. Сам же, если приходилось, пускал в ход только турку и старенькую заслуженную сковородку. На все эти вопли рекламы и всё больше пространства завоёвывающую себе массовую культуру кухонного этикета современного успешного человека он никакого внимания не обращал. Сам ведь медиа-босс, знает, что почём и что зачем. А нормально завтракать его ещё в детстве бабушка приучила. Она врачом была, да не просто так, а педиатром, причём известным и уважаемым. Её наука так с ним и осталась, до седых волос, так сказать. Хотя ни седины, ни лысины Вадим Алексеевич, как ни странно, пока не заработал. Да и седина вряд ли станет бросаться в глаза при его светлых волосах.

Так или иначе, но после завтрака, поданного заботливой Марией Прокофьевной, настроение улучшилось. Вадим Алексеевич побрился, надел чистую сорочку и отправился совершать трудовые подвиги. Машина должна была уже стоять у подъезда. Она и стояла. А как же! Жизнь-то входила в привычную колею.

Хорошо знакомая рабочая обстановка сразу приняла Вадима Алексеевича в свои жёсткие объятия, и все воспоминания этого необычного отдыха и вчерашняя маета ушли в прошлое. Пришлось снова драть уши – трудового энтузиазма хватило не всем. Совершенно неожиданно слишком смело поднял голову один из конкурентов, надо было давить, не теряя ни дня. Справился. Потом случилось ЧП в одном из филиалов. Снова нервотрёпка на весь день. Послал туда второго заместителя, пусть разбирается. Дни полетели один за другим, успевай только страницы ежедневника переворачивать.

Во второй половине среды, как помнится Вадиму Алексеевичу, у него шло рабочее совещание. Крайне бурное совещание, он мылил шеи налево и направо – злой был очень почему-то. Почему именно, думать не хотел, даже запрещал себе. Мобильный телефон, естественно, отключил, он не любил, когда звонки прерывали его на самом важном месте. И вдруг в комнату заглянула Евгения Илларионовна. Это было так непривычно, что она позволила себе прервать совещание, что все сразу затихли. Шеф воззрился на неё совершенно ошарашенным взглядом.

– Вадим Алексеевич, – решительно начала секретарша, – там какая-то женщина вам звонит. Говорит, срочно очень. А у вас мобильный не отвечает. Возьмите трубку городского, пожалуйста.

– Хорошо, я в приемной возьму, – ответил шеф и вышел вслед за женщиной.

Через несколько минут Евгения Илларионовна снова появилась в кабинете, подошла к первому заместителю и тихонько сказала ему, что босс велел закончить совещание без него, он не вернётся уже сегодня.

А босс нёсся в это время в машине к больнице скорой помощи, велев Евгению Семёновичу подрезать всех подряд и плевать на все знаки и указатели. С его огромным танкообразным джипом немудрено было расчистить себе дорогу – машины шарахались от него в разные стороны, и не одно злое слово полетело вслед. Но ему было всё равно. Позвонила Агата и сказала, что случилась беда – Матрёну Евграфовну свалил с ног инсульт, врачи не знают, удастся ли её спасти, потому что нужно какое-то очень дорогое лекарство – она произнесла незнакомое название, – а где его взять, она не знает. Он успокоил её, как мог, и обещал немедленно приехать. А сам по дороге не выпускал из рук телефон – решал вопросы быстро и решительно, нажав на все известные ему рычаги.

Когда он примчался в больницу, его тут же провели в палату интенсивной терапии, где крутились дежурный врач и две медсестры. В углу, совершенно потерянная, сидела Агата, огромными перепуганными глазами наблюдая всю эту суету. А Матрёна Евграфовна, бледная до синевы, лежала на больничной койке с закрытыми глазами, вся утыканная иголками и запутанная в трубках и проводах. Дежурный врач кинулся ему навстречу.

– Как? – спросил Вадим Алексеевич, тревожно глядя на лежавшую на койке женщину.

– Если в течение часа не дадим нужного препарата, боюсь, будет очень плохо, – честно ответил врач. – Мы с минуты на минуту ожидаем профессора. Его только недавно нашли, он в другой больнице был.

– Лекарство уже едет сюда, – заверил Вадим Алексеевич. – Вот-вот будет.

И только после этого шагнул к Агате, взял её холодную, почти неживую руку и крепко сжал в своей большой тёплой ладони.

– Всё будет хорошо, Агата Витальевна, – сказал уверенно, пытаясь её успокоить.