Вновь обретя веру - Тэмми Фолкнер

Проверяю карманы. У меня с собой кредитка и водительское удостоверение. Это всё, что я обычно беру с собой. Но для похода в театр мне лучше переодеться.

— Ты серьёзно? — спрашиваю я. — Ты хочешь, чтобы я пошла с тобой?

Дэниел пожимает плечами, не переставая улыбаться. Улыбка делает его моложе. И он настолько красив, что у меня перехватывает дыхание.

— Мне нужно спросить разрешения у твоего дедушки? — игриво шепчет он.

Я киваю. Наверное, лучше спросить. Присев, он смотрит на меня с удивлением.

— Нужно? — спрашивает он.

Я снова киваю.

— Так бы поступил истинный джентльмен, — игриво говорю я.

— Чёрт, неужели мне придётся добиваться тебя? — бормочет он, но продолжает улыбаться.

Да, ему придётся добиваться меня. Потому что он должен уметь добиваться того, чего хочет.

— Можешь подняться наверх? А я пока захвачу кое-какие вещи, — говорю я, глядя ему в лицо. Я всё ещё не уверена, действительно ли он хочет, чтобы я пошла с ним, или просто разыгрывает меня.

Он кивает и усмехается, качая головой. Но начинает подниматься по лестнице. Достигнув верхней ступеньки, Дэниел останавливается.

— Мне нужно постучаться? — спрашивает он.

Я тянусь мимо него к ручке, чтобы открыть дверь, и он отшатывается в сторону, из-за чего теряет равновесие. Ох, чёрт. Я только что заставила подняться по лестнице парня с протезом вместо ноги. Какая же я идиотка! Он делает вдох и тянется к перилам позади меня. А затем, закрыв глаза, что-то бормочет. Я смотрю на него. Он что, нюхает меня? Замерев, гляжу на его лицо. Оно выглядит спокойным. Но тут он открывает глаза и смотрит в мои, отчего моё сердце пускается вскачь.

— Ты только что понюхал меня, — шепчу я.

— Ага, — говорит он с усмешкой.

Сейчас он больше всего похож на мальчишку, чем за всё пребывание в нашей мастерской, и от понимания этого моё сердце трепещет. И когда он продолжает, его голос звучит ласково:

— Ты приятно пахнешь.

— Приятно? — фыркаю я. — Именно это и желает услышать любая девушка.

Дэниел ухмыляется.

— Что? — спрашивает он. — Приятно — это же хорошо.

— Младенцы пахнут приятно. — Я поднимаю голову. — В общественных туалетах пахнет приятно.

Он усмехается.

— Мне кажется, твоё понимание слова «приятно» сильно отличается от моего.

Он проводит рукой по лицу, и его улыбка тотчас пропадает.

Я тычу пальцем ему в грудь.

— Что здесь забавного? — спрашиваю я.

— От младенцев воняет. Как и от общественных туалетов.

Парень наклоняется вперёд, и я чувствую его дыхание — горячее и влажное — прямо у моей шеи. Воздух смещается возле моего уха, и он делает глубокий вдох. Огрубевшим голосом он говорит:

— Ты права. Ты пахнешь не просто приятно, а чертовски сексуально.

Его нос нежно касается моей шеи, и по моим рукам бегут маленькие мурашки.

— Сексуально? — выдыхаю я.

Хотя вряд ли бы кто-то сказал, что я дышу. Скорее, задыхаюсь. Словно ребёнок, который стащил хот-дог и, откусив от него, подавился.

Дэниел качает головой.

— Нет. Я сказал чертовски сексуально.

Он снова наклоняется ко мне и, закрыв глаза, делает глубокий вдох.

— Это запах антиперспиранта и кофе, — говорю я и откашливаюсь, пытаясь прочистить горло.

Он качает головой.

— Это твой запах.

И смотрит мне в глаза.

Вдруг дверь открывается, и я чуть ли не вваливаюсь в комнату. Но дедушка ловит меня и помогает устоять на ногах.

— Вы, двое, так и будете заниматься этим на лестнице или всё же войдёте? — спрашивает он, постукивая ногой.

Похоже, он раздражён. Но всё ещё вежлив. Пока что.

Дедушка смотрит на Дэниела.

— Я думал, ты попрощался несколько минут назад.

— Он пытался, — щебечу я.

Дедушка подтрунивает над ним. И наслаждается этим. В последние дни у него не было поводов для веселья.

— Но я напросилась пойти с ним.

Дедушка выгибает брови.

— Пойти с ним куда? — рявкает он.

Я взмахиваю рукой.

— К нему в гостиницу, и тогда нам не придётся заниматься этим на лестнице.

Я прохожу мимо дедушки, направляясь к своей комнате. Слышу, как Дэниел что-то бормочет, и вдруг радуюсь, что он меня не видит, потому что не могу удержаться от смеха. Иду в ванную и хватаю несколько туалетных принадлежностей и косметику, а затем роюсь в шкафу в поисках платья. Вытянув платье в обтяжку, которое на вешалке больше похоже на клочок ткани, складываю всё в сумку. Затем туда же отправляю обувь. И оглядываюсь. Это всё, что мне нужно. Я возвращаюсь в кухню, где, думала, найду дедушку, всё так же сверлящего взглядом Дэниела. Но их там нет. Тут из комнаты Нэн до меня доносится громкое искреннее хихиканье, и я просовываю голову в её комнату. И застываю, когда вижу, что Нэн сидит и как сумасшедшая заигрывает с Дэниелом, а он отвечает ей тем же. Щёки Дэниела алеют, а на лице дедушки расплылась улыбка. Ему нравится, когда Нэн счастлива. Ничто не сможет доставить ему большего удовольствия, чем её улыбка.

Дедушка смотрит на меня поверх головы Дэниела и ухмыляется. Видно что тот ему нравится. Как и мне, но я не уверена, что он в этом заинтересован.

Дэниел встаёт.

— Готова идти? — спрашивает он.

Я киваю, и он берёт руку Нэн в свою, а затем прикасается к ней губами. Её лицо заливает румянец, и она хихикает. Дэниел говорит ей, как рад был познакомиться с такой молодой и прекрасной женщиной. После чего подмигивает мне. И Нэн клюёт на это. Вдруг на мои глаза наворачиваются слёзы, и я яростно моргаю, пытаясь их прогнать.

— Мы вернёмся поздно, — говорю я.

— Насколько поздно?

Дедушка прячет руки в карманы и качается вперёд-назад на пятках.

Я поднимаю взгляд на Дэниела.

— Насколько поздно? — спрашиваю у него.

— Я доставлю её домой до полуночи, — отвечает он.

И вдруг становится слишком серьёзным. Я и забыла, что в полночь он хотел быть в другом месте.

— Надеюсь, так оно и будет, — предупреждает дедушка.

Дэниел усмехается и потирает пальцем переносицу.

А затем ведёт меня к входной двери, касаясь ладонью моей спины. Мы спускаемся по лестнице. Солнце ярко светит, и я прикрываю глаза рукой.

— Где тебе нужно быть в полночь? — спрашиваю я.

— Мне нужно будет кое-что сделать, — говорит он.

И вдруг выражение его лица становится грустным. Я жалею, что задала ему этот вопрос.

— Ладно, — говорю я. — Куда ты хочешь пойти в первую очередь?

— Наверное, нам следует отправиться в гостиницу и узнать, сможем ли мы достать билеты на представление.

— Хочешь сначала выпить горячего шоколада? — спрашиваю я.

Его глаза округляются.

— В это время суток?

Я усмехаюсь. У него есть список, и я хочу помочь ему претворить все его пункты в жизнь.

Дэниел

Под её сапогами хрустит снег, когда она идёт по краю тротуара, оставляя много места для меня и моей чёртовой ноги. Очень мило с её стороны, но не так уж необходимо. Беру её за локоть и подтягиваю к себе. Из-за этого чуть не оказываюсь на земле, но это того стоит, ведь она прижимается ко мне. Такая тёплая, мягкая и очень приятно пахнущая. Я вдыхаю её запах, понимая, что скоро наши пути разойдутся. А пока буду наслаждаться каждой минутой, проведённой рядом с Фейт.

— Ты со всеми своими подругами обращаешься столь грубо? — спрашивает она, и я не могу сдержать ухмылку.

— Это была не грубость. — Подушечкой пальца я касаюсь кончика её носа. — А хорошо продуманный тактический ход. Достойный медали, если уж на то пошло.

Посмеиваясь надо мной, Фейт выгибает левую бровь.

— Я вручаю медали только за одно определённое достижение, солдат. И учитывая, что встретились мы только сегодня, я очень сомневаюсь, что ты получишь её на этом свидании.

Я прищуриваю глаза. Привет, дружище. Как мило, что ты решил заглянуть на огонёк. И пытаюсь незаметно поправить своё хозяйство. Фейт усмехается ещё больше, а её щёки заливает румянец.

— Ты что, и в самом деле только что это сказала? — спрашиваю я, улыбаясь так широко, что аж становится больно.

— Сказала что? — отвечает она вопросом на вопрос с невинным выражением лица. — Я понятия не имею, о чём ты говоришь.

Фейт смотрит на моё колено, а затем цепляется пальцами за петли моего пояса и тянет на себя, пока мы не прижимаемся вплотную друг к другу. Я морщусь, потому что знаю: она чувствует моё возбуждение.

— Извини, — шепчу я.

— За что? — тоже шёпотом отвечает она.

— За то, что я мужчина, — говорю я.

Фейт указывает вниз.

— Ах, вот оно что. А я уж решила, что настолько неотразима.

И это тоже. Я поднимаю руку и кладу ладонь на её щёку. Кожа Фейт мягкая и тёплая. Мои ладони грубые, покрытые мозолями, и я почти ненавижу себя за то, что прикасаюсь к ней такими руками. Они недостаточно хороши для неё, да ещё и рубцами покрыты. Делаю глубокий вдох, пытаясь взять себя в руки, и когда уже хочу опустить руку вниз, Фейт накрывает мою ладонь своей. А затем поворачивает голову и прикасается к ней губами.