Темный Лорд - Александр Прозоров

– Зачем нужно вырубать в скале проход, никуда не приводящий?

Он колебался всего мгновение – потом вскинул волшебную палочку и уже привычно выдохнул:

– Онберик!

Орден Пяти Пророчеств

Место, в которое попал Битали, оказалось хорошо освещено. Это был сводчатый зал в форме правильного пятиугольника, причем на каждой стене красовалась выложенная крупными сверкающими камнями восьмерка из кусающей себя за хвост змеи. Из нижней петли каждой выступал кронштейн, удерживающий медный факел. Огонь на этих светочах полыхал магический – ровный и сильный, не дающий ни запаха, ни треска, и каждый своего цвета: синий, красный, желтый, зеленый, фиолетовый. Внизу у каждой стены стоял сундук, и тоже соответствующего цвета. Крышки вокруг замочных скважин были надписаны перламутровыми переливчатыми буквами: «Орден Пяти Пророчеств». Обязательное среди магов предупреждение: не трогай, содержимое защищено смертельными заклятиями. Чтобы никто не попытался открыть случайно, перепутав со своим. Про это учеников в школах в первые же дни предупреждают – дабы не сунулись из любопытства в запретное место.

В центре зала стоял массивный стол, тоже пятиугольный, в окружении пяти кресел, обитых сукном разного цвета. Столешницу украшал знак восьмерки – но эта выглядела несколько иначе.

В скрещении линий красовался бирюзовый зубчатый шестигранник – общепризнанный знак хаоса. У верхней петли с разных сторон шли знаки двух первых Пророчеств: знак холода и знак жара. Четыре Пророчества Битали изучал по истории еще в Италии, в Гринике. Первое предсказало Исход, вызванный наступлением на землю Большого Льда, который поглотил легендарную прародину, и помогло магам вовремя начать переселение. Второе Пророчество предсказало Расселение – эпоху расцвета магии, когда чародеев стало так много, что народ страны Ра не мог дать им достаточно сил для жизни. Второе Пророчество указало пусть и трудный, но неизбежный путь спасения и места, куда следовало отправиться основателям новых племен и родов.

Третье Пророчество, оглашенное всего тысячу лет назад, объявило о неизбежности Большой Войны между новыми племенами. Именно в те годы маркиз де Гуяк выстроил этот замок и смог уцелеть во время самого страшного, многовекового побоища, когда маги, колдуны и метаморфы истребляли друг друга тысячами и даже использовали смертных для уничтожения врагов.

После Большой Войны земля превратилась в безжизненную пустыню, на которой осталось почти в сто раз меньше магов, нежели в эпоху Второго Пророчества. Именно тогда и прозвучало Четвертое Пророчество – пророчество Единения. Уцелевшие маги всех родов и племен приняли Хартию, провозглашающую единство крови всех чародеев, единство законов и единство будущего. Профессор Вильфердо объяснял, что Единение превратило всю планету в единый народ и единую страну, в которой могут случаться мелкие внутренние неурядицы, но уже не разразится новая Большая Война, поскольку больше не существует по-настоящему крупных и сильных врагов. Мелкие свары и войны между семьями или братствами возникали постоянно, но вот большое кровопролитие стало совершенно невозможным.

Про Пятое Пророчество Битали никогда ничего не слышал. Бродили, конечно, всякие слухи – но никто не воспринимал их всерьез. Однако на столе, на нижней петле восьмерки, оно было отмечено руной огня: сомкнутыми остриями вверх треугольниками. Зато здесь отсутствовал символ Третьего Пророчества: сломанная ветвь.

Кро подошел ближе, провел взглядом по линии восьмерки: Хаос, Исход, Расселение, Хаос, Единение, Огонь, Хаос…

– Так вот оно что, – пробормотал он. – Пророчество Войны и Хаос – это одно и то же…

И после Пятого Пророчества опять настанет эпоха Хаоса.

Взгляд его упал на сверкающий край столешницы. Вблизи стало видно, что это не инкрустация. В узкие щели стола были вставлены перстни с печатками: знак «змеиной» восьмерки, нанесенный на синий, красный, зеленый камни.

Кро вспомнил, что именно такой перстень – с рубином – украшал один из пальцев директора школы, профессора Бронте. В душе появилось мальчишеское желание стащить себе хоть один, но Битали удержался. Ведь он не знал, как повлияет перстень на своего владельца, какие силы даст и что отнимет взамен. Не знал, какими заклинаниями они защищены от кражи. Хватало того, что его угораздило попасть в явно запретное место, в святилище какого-то тайного братства. За одно это можно поплатиться очень и очень серьезно.

«Если здесь горят факела, значит, в любой миг может кто-то появиться!» – обожгло мальчика. Он взмахнул палочкой, выскакивая обратно в коридор, пробежался до дверей винного погреба, проскользнул в него, потом на лестницу – и только тут облегченно перевел дух.

– Ну, что хотел, я узнал. – Утер он пот со лба. – Это не наваждение, это действительно подвал. Отсюда можно выйти просто ногами.

Огонь он зажигать не рискнул – положил ладонь на стену и пошел наверх, пока пальцы не ощутили, как ровная шершавая стена сменилась выпуклыми покатыми боками валунов. Поднявшись на полвитка, мальчик в очередной раз использовал «онберик» и выбрался в обширное помещение, заставленное низкими деревянными лавками. В густом от влаги воздухе витали ароматы ванили и жасмина.

– Надо же, душевая! – с усмешкой сказал Битали.

Однако после неожиданно долгого приключения у него осталось только одно желание: спать. Да и время было слишком позднее. Мальчик развернулся, вышел обратно на лестницу, аккуратно отмерил два витка вверх, с первой попытки попал в коридор, свернул к сфинксу и стукнул его палочкой по носу:

– Верхний боевой ярус!

В комнате было сумрачно, как на лестнице: солнце скрылось, никакого света не горело.

– Это ты, Кро? – сонно спросил из темноты недоморф. – С легким паром…

– Спасибо. – Битали нащупал шкаф, сунул полотенце на полку. – Слушай, Надодух, ты можешь завтра показать мне замок? Чтобы я хоть примерно разбирался, где и что. Без проводника тут собственной тени не найдешь.

– Могу, мне не жалко… – Недоморф протяжно зевнул. – Спокойной ночи.

– Кра-а! Кра-а… Кра… Кра!

Хриплое, простуженное карканье заставило Битали открыть глаза и перевернуться на живот. Через край подушки он различил своего соседа, сжимающего в одной руке волшебную палочку, а на пальце другой удерживающего черного с проседью ворона. Недоморф стоял у приоткрытого окна совершенно голый – что, при его мохнатости, не имело значения.

– Закрой, сквозит, – зевнул Кро.

– Какая разница, все равно вставать, – не оборачиваясь, ответил Надодух. – Это Черныш, мой тотемник. Не сидится ему в стропильной, всегда сбегает, сколько ни сажал. Боится, что я завтрак просплю и не принесу ничего. А в стропильной, между прочим, тотемников кормят три раза в день отборным мясом… – Последние слова, произнесенные укоризненным тоном, относились уже к ворону.