Бригада - Уильям Форстен

— И зимой? — спросил Эмил. — Нам всегда приходилось ждать весны, потому что, если под рельсы не насыпать гравий, весенняя оттепель размоет почву.

— Но мы все же прокладывали дорогу и делали насыпь. Большую часть мы потом разобрали, а шпалы сожгли. Но насыпь и дорожное полотно не так легко разрушить. Теперь они идут в лес и заготавливают новые шпалы. Слава богу, они кладут рельсы прямо на замороженную землю, а мы, когда строили этот участок, тоже очень торопились. Скорее всего, с приходом весны все размоет.

— Значит, надо продержаться до весны, тогда дорога, обеспечивающая бантагский фронт, превратится в кашу, — вставил новый командир 9-го корпуса Стэн Бамберг.

— Будем надеяться. Прошлая весна, как вы помните, была нелегкой. Мы потеряли мост через Эбро и в течение трех недель висели на волоске. Не думаю, что их инженеры обладают всеми знаниями, необходимыми для строительства надежных мостов, так что, если весна будет дождливой, поднимутся все основные реки — и бантаги не сдвинутся с места.

— Это случится только через три месяца. А я больше обеспокоен настоящим. Как им удалось прорвать оборону? — спросил Калин. — Когда я был здесь месяц назад, вы с Эндрю говорили, что мы будем удерживать линию у Капуа до следующей весны.

В голосе Калина звучало обвинение, что было несвойственно президенту, который слыл человеком остроумным и мягким, даже по отношению к самым ярым своим критикам. Было видно, как он расстроен и обеспокоен. Должно быть, перед тем, как приехать сюда, Калин провел серьезное совещание с Комитетом по ведению войны в Конгрессе.

— Существуют две причины, — сказал Эндрю, поднимаясь и жестом прося Пэта уступить ему место. — Во-первых, никто из нас даже подумать не мог, что они так быстро восстановят дорогу. Должно быть, каждый ярд пути вымощен костями мертвых рабов. Сначала мне казалось, что они будут стараться удержать свои позиции в Джанкшн-Сити, возможно, попытаются оттеснить нас на пятьдесят, в крайнем случае, на сто миль назад, к Эбро, и, дождавшись весны, нанесут главный удар. Я никак не ожидал, что они достигнут Капуа прежде, чем мы укрепим линию. Ни одна современная армия не может провести крупную операцию дальше чем за сто миль от базы своего материально-технического обеспечения. Когда мы закрепились на Капуа, перед нами была большая река, где мы расположились узким фронтом, почти как под Испанией. Я надеялся, что подготовка к переходу через Эбро займет у них не одну неделю. — Эндрю грустно покачал головой. — Но мы же все видели доклады разведчиков, находившихся возле Форт-Хэнкока, в который ежедневно приходили суда, груженные рельсами и заготовками для возведения мостов. Мне кажется, что на строительстве железной дороги занято гораздо больше ста тысяч рабов. Возможно, их количество достигает двухсот тысяч.

— Бедняги! — вздохнул Пэт.

Эндрю кивнул и какое-то время хранил молчание. Он думал о том, что произойдет, если они проиграют. Старое правило «Никогда не доводи врага до отчаяния» стало для Республики ключом к выживанию. Единственной альтернативой победе над ордой была смерть в убойной яме.

— Кроме того, реки замерзли. Зима скорее играет на руку им, чем нам. Там, где бантаги еще не построили мост, они нагрузят рабов и отправят их по льду до ближайшего поезда. Мы также знаем, что они уже перебазировали на север по крайней мере сорок броневиков. Под покровом вьюги они пересекли лес и заняли позицию на фланге. Их броневики не выдерживают больше сорока-пятидесяти миль пути, поэтому они провели железнодорожную линию прямо к Капуа, как только оттеснили нас от Эбро. То, что мы видели, было не более чем обманом, попыткой заставить нас думать, будто они всего лишь преследуют нас. Тогда как, вероятней всего, двадцать, а то и более уменов, оснащенных современным оружием, находятся в дне пути от Капуа. Более тридцати артиллерийских батарей и сотни минометов готовы в любой момент вступить в бой. Мистер президент, мы не в силах удерживать до весны теперешние позиции, как планировали ранее. Даже если мы сохраним фронт у Капуа, их конные умены прорвутся за наши оборонительные кордоны, возможно, достигнут пригородов Рима и перекроют железную дорогу. Мы не можем в одно и то же время защищать Капуа и охранять семьдесят миль железнодорожных путей. Нас будут атаковать, по крайней мере, умен всадников с винтовками и бронетанковый отряд.

— Значит, один корпус надо перебросить туда, — возбужденно предложил Марк. — Мы должны удержать Капуа. Нельзя допустить, чтобы Рим стал полем битвы. Строительство укреплений вокруг города далеко не завершено.

— Если бы я был уверен, сэр, что мы сможем удержаться на фланге, я бы так и поступил. Но, чтобы сохранить позиции у Капуа, нам необходимо как минимум четыре корпуса, особенно с учетом того, что река замерзла. Бантаги могут атаковать нас вдоль тридцатимильной линии фронта между лесом и холмами на юге. Для этого они уже обходят нас с фланга и на юге. В случае, если им удастся перейти реку в лесу, через несколько дней у нашего фланга будет не один умен, а пять или шесть. Мы увязнем в борьбе, фронт начнет расширяться на запад, бантаги возьмут нас в окружение и перекроют железную дорогу. Мы должны сейчас.

— То есть ты не можешь сказать, сколько сил Гаарк бросил на фланги? — спросил Марк.

— Это вопрос тактики, сэр, а Гаарк очень талантливый тактик.

— Не пора ли нам воспользоваться разведывательными дирижаблями? Их машины постоянно следят за нами. А где же наши?

Некоторые командиры подразделений закивали, а Эндрю посмотрел на Джека Петраччи, который проделал путь от Суздаля до Рима только для того, чтобы услышать этот один-единственный вопрос.

— Я бы очень хотел летать, — сказал Джек. — Мне до чертиков надоело сидеть в Суздале и проводить испытания новых дирижаблей.

— Так испытай один из них там, где надо, над линией фронта, — заявил Марк. — Всего один полет — и мы узнаем, обходят нас с флангов или нет.

— Во-первых, чтобы подготовить машину к полету, мне понадобится не менее двух дней. И потом, как только я взлечу, Гаарк поймет, что мы разработали новую конструкцию дирижабля, гораздо лучшую, чем у них, и фактор неожиданности пропадет. Пока не умер Чак Фергюсон, мы то и дело говорили, что прежде чем запускать новые дирижабли в небо на встречу с машинами Гаарка, необходимо сначала изготовить несколько десятков, чтобы, встретившись с ними, бантагские летчики больше никогда не вернулись на землю. То же и с недавно запущенными в производство броневиками. Сначала их нужно изготовить в большом количестве, затем нанести смертельный удар. Если я сейчас вылечу на новой машине, нам нечем будет удивить их после.

— Но речь идет о том, что война может быть проиграна, а Рим разрушен.

Эндрю поднял руку.

— Наша конечная цель, Марк, выиграть не только эту кампанию, но и всю войну. Я хочу, чтобы не менее пятидесяти дирижаблей одновременно вылетели навстречу Гаарку. Вылет одной-двух машин нас не спасет, а им даст информацию для размышления. Поэтому как мне ни жаль, но воздушный флот пока останется на земле. Кроме того, нам не нужно разведывать то, что мы и так уже знаем. Бантаги обходят Капуа с фланга, и мы теряем позиции. Нам необходимо немедленно эвакуироваться.

Марк огляделся в поисках поддержки, но заявление Эндрю было настолько убедительным, что все согласно закивали.

— Даже сейчас они продолжают выходить из леса на западном берегу реки и замыкать окружение. Мы послали вслед за ними конную дивизию, а наши броневики заняли оборону вдоль железной дороги, но сегодня же все наши силы должны переместиться из Капуа в Рим.

Эндрю не сказал, что уже отдал приказ о перемещении всех резервных подразделений и боеприпасов.

— Но мы говорим о втором по величине римском городе, — возмутился Марк, — и это вопрос чести. Почему бы нам, в свою очередь, не обойти их с фланга и не вернуть себе Капуа?

— Хотя бантаги так же, как и мы, используют для передвижения железную дорогу, у них гораздо больше лошадей, так что одному нашему конному отряду они могут противопоставить десять, то и двадцать своих. Что же касается чести, сэр, о в этом случае нас всех ждет смерть. Все население Капуа эвакуировано, город уже мертв.

— Какая же вторая причина, Эндрю, ты сказал, что их две? — вступил в разговор Калин.

— Эта проклятая зима. Как вы говорите, самая холодная на вашей памяти. Все реки замерзли, даже Великое и Внутреннее моря сковало льдом у северных берегов. Хотя бантаги — южное племя, они, как видно, более устойчивы к холоду, чем мы. За последние тридцать дней от холода и легочных инфекций погибло больше людей, чем во время сражений.

— А где они берут корм для животных?

— Лошади сами находят траву под снегом. И не забывайте, что бантаги не так от них зависят, как мерки или тугары. Когда силы животного истощаются, его забивают и съедают. А вооруженный воин может сражаться и пешим.