Не рискуй - Кристен Эшли

причина этого в том, что в некотором роде, она всегда была пьяна. Скромная одежда, о которой тоже не очень хорошо заботились, но она пыталась. Сейчас на ней был кардиган и узкая юбка. Позже этот кардиган снимется, и она будет демонстрировать свое тело. Она будет искать внимание или проведет какое-то время, пока относительно трезва, убеждая себя, что не собирается делать этого, не собирается снова так поступать с собой. Затем она напьется и захочет компании, ей захочется поговорить, захочется, чтобы кто-то заверил ее, что ее жизнь не смыта в унитаз. Ей захочется, чтобы, хотя бы на час, кто-то заставил ее считать себя красивой. Она отсосет ему за это. Она сделает что угодно. И даже больше, если он купит ей выпить.

Местная пьянчужка.

Я увидела это в своем будущем, как будто у меня был хрустальный шар и дар предвидения.

Я увидела это, и оно привело меня в ужас.

Я посмотрела вниз на свое пиво. Затем подняла его, словно показывая средний палец своей жизни и своему будущему, и сделала глоток.

Жизнерадостный бармен вернулась и наклонилась ко мне.

— Заказ готовится.

— Круто, — сдержанно сказала я. — Спасибо, но я сожалею. Они наверно не особо обрадовались, получив заказ в последнюю минуту.

Ее сверкающие карие глаза оставили меня и осмотрели бар, затем вернулись ко мне.

— Четверг. Они не особо вымотались, и должны положить мне в кассу лишние пять баксов.

Ее касса. Как обычно, я была права. Она владела этим местом.

— Точно, — сказала я и сделала глоток пива.

Она слегка нахмурилась.

— Ты новая официантка Дженкинса?

Я покачала головой и опустила руку.

— Новая учительница? — продолжила она.

Хотелось бы.

У меня даже не было аттестата об окончании средней школы. Вряд ли я могла стать учителем.

— Не-а, — ответила я.

— Я - Дженни, — представилась она и протянула мне руку, которую я пожала, пока она продолжила говорить. — Мустанг, хорошее место, чтобы поселиться. — я отпустила ее руку, и она опустила ее вниз, но продолжила. — Последовала сюда за мужчиной, избавилась от этого мужчины, он свалил из Мустанга, слава Богу. Я перебралась в город, когда мы расстались.

— Итак, вы преуспели в жизни, — отметила я, и она снова улыбнулась.

— Определенно. К тому же, я заполучила мужчину в Мустанге. Он намного лучше.

Я опять улыбнулась в ответ.

— У тебя есть мужчина? — спросила она с любопытством, но все же по-дружески. Я была в ее баре накануне вечером, пришла одна, ушла одна. То же самое сегодня. Я была молода. Она подумала, что я новенькая в городе. Должно быть, она хотела свести меня с кем-нибудь.

Но у меня не было мужчины. У меня ничего не было. Только три пары джинсов, четыре футболки, пять рубашек с длинным рукавом, две из которых с горловиной на пуговицах, в одной из них я была сейчас, теплый свитер, тонкий кардиган, две майки, пол дюжины пар трусиков, три лифчика, две ночные сорочки, семь пар носков, две пары ковбойских сапог, одна пара шлепок, три пары шорт, бикини, три книги, наручные часы, джинсовая куртка, шарф, семь флаконов духов (единственное, на что я раскошелилась, мне понравился аромат), немного косметики, различные дешевые украшения, не так уж и много, и брат.

Это все, что у меня было в этом мире. И больше ничего.

У меня больше ничего не было, кроме моей жизни, моего здоровья и особого таланта, который помогал заработать достаточно денег на пропитание, на крышу над нашими головами в дешевых гостиничных номерах и на топливо для бака Кейси.

Я поднесла бутылку к своим губам, отвела взгляд и пробубнила,

— Нет.

— Такая красавица, как ты? — спросила она, и я снова посмотрела на нее, сделав глоток.

Я не ответила.

Затем поставила пиво.

Затем, как бы сильно мне не хотелось поболтать с симпатичным, дружелюбным, веселым барменом, я знала правила.

Так что, она тоже должна была их знать.

Я повернулась и покопалась в своей сумочке, лежавшей сбоку, вытащила купюру и положила ее на барную стойку. Чаевые были приличными, больше, чем я могла себе позволить, столько, сколько она заслуживала.

— Оставьте себе. Я собираюсь немного поиграть в бильярд, — не встречаясь с ней взглядом, сказала я. — Приятно познакомиться, Дженни.

Затем я схватила свою сумку, куртку и шарф, слезла со стула, забрала бутылку пива и побрела дальше по бару, мимо расставленных то тут, то там столиков, и вверх по двум ступенькам на платформу, на которой стояли два бильярдных стола, обитых красным сукном.

Мне нравился красный. Он создавал теплую атмосферу в помещении.

Мне также нравилось, что столы были бесплатными. Никаких табличек, говорящих, что ты должен заплатить за шары в баре. Никаких отверстий для монет или купюр. Шары в свободном доступе. Доказательство, что Дженни была дружелюбной. Она хотела, чтобы люди приходили в ее бар и проводили там какое-то время. Бильярд был просто бонусом, за который им приходилось расплачиваться покупкой пива.

Я установила шары и выбрала себе кий.

Я разбила пирамиду и загнала в лузы полдюжины шаров к тому времени, как Дженни подошла к платформе с моей красной овальной корзинкой, с белой лощеной бумагой на дне, моим сэндвичем и картошкой фри с соответствующими мягкими пластиковыми бутылками кетчупа и горчицы, красного и желтого цвета, ловко обхваченными пальцами другой руки.

— У тебя хорошо получается, — отметила она, поставив мою корзинку на высокий стол у стены между двумя бильярдными столами и тремя стульями вокруг.

— Спасибо, что принесли еду, — сказала я в стол, прицелилась, отвела руку назад и ударила.

В лузу закатилась шестерка.

Она заколебалась, я почувствовала это, когда она отошла.

Я оглянулась, зная, что она этого не видела. Я могла часами наблюдать за людьми, и они не знали о том, что я за ними наблюдала. Я отработала этот навык до совершенства. Не сделай я этого, и денег бы не было.

Выражение ее лица изменилось. Немного разочарованное, слегка обиженное. Я была не столь дружелюбна, как казалась. Это долгий вечер, а долгое может быть скучным. Но в основном, она предпочитала проявление дружелюбности в ее баре. Она думала, что я ей понравлюсь. Она ошиблась. Поэтому, ей не хотелось моего присутствия в ее баре.

Но она взяла мои деньги.

Я выбросила это из головы. Это больно, всегда так было, но я привыкла. Потом