Полуденное Вино - Кэтрин Портер

Приезжий разинул рот и завизжал от радости, пожимая самому себе руки, словно давно сам с собой не видался.

- Ну как же, ведь каждый-всякий откуда-нибудь да родом, верно я говорю?

За разговором мистер Томпсон нет-нет да и поглядывал на лицо приезжего. Кого-то оно мистеру Томпсону определенно напоминало, или, возможно, он уже видел где-то этого человека. Он силился вспомнить, но безуспешно. В конце концов мистер Томпсон заключил, что все редкозубые попросту на одно лицо.

- Верно-то верно, - довольно кисло признал мистер Томпсон, - но я скажу другое, Томпсоны в здешних местах обосновались с таких незапамятных времен, что сегодня уже нет различия, откудова они родом. Теперь что же, пора нынче, конечно, нестрадная, и опять-таки всяк волен прохлаждаться на свой фасон, однако ж у каждого из нас есть чем заняться, то есть я вас никак не тороплю, но, короче, если у вас ко мне дело, давайте, может, и перейдем, к нему.

- Это, как говорится, и да, и нет, с какой стороны поосмотреть, сказал брюхан. - Словом, я ищу одного человечка по имени Хелтон, мистер Олаф Эрик Хелтон, из Северной Дакоты, поспрашивал кругом - сказали, будто его можно найти у вас, а мне бы не мешало с ним перемолвиться словцом. Очень бы не мешало, сударь вы мой, если вы, натурально, не против.

- Насчет Эрика слышу первый раз, - сказал мистер Томпсон, - а мистер Хелтон точно, здесь, и притом почитай уже девять лет. Мужик он степенный, основательный, о чем можете с моих слов повторить кому угодно.

- Рад слышать, - сказал мистер Гомер Т. Хэтч. - Всегда приятно узнать, что кто-то образумился и остепенился. Ну, а я знавал мистера Хелтона в те дни, когда он был совсем непутевый, - да, сударь, беспутный был человечишка и отвечать сам за себя не мог нисколько. Так что большое это будет для меня удовольствие повстречаться со старым знакомым и порадоваться, что он взялся за ум и благоденствует.

- Молодость, - произнес мистер Томпсон. - Раз в жизни все мы бываем такими. Наподобие кори - обметет тебя, не видать живого места, ты и сам-то себе не рад, и другим в тягость, ну а потом пройдет, и по большей части без дурных последствий. - Довольный сравнением, он забылся и гоготнул. Приезжий сложил руки на брюхе и просто-напросто зашелся, надрывно, со всхлипами, до слез. Мистер Томпсон разом осекся, глядя на него с неловкостью. Он тоже был не дурак посмеяться, чего греха таить, но надо же все-таки знать меру. Мужчина хохотал как одержимый, честное слово. И главное, вовсе не потому, что ему было действительно смешно. Он хохотал неспроста, с расчетцем. В хмуром молчании мистер Томпсон ждал, пока мистер Хэтч немного утихнет.

Наконец мистер Хэтч вытащил голубой бумажный платок далеко не первой свежести и утер глаза.

- Под самый дых вы угодили мне своей шуткой, - сказал, словно оправдываясь. - Это надо же так уметь! Мне бы в жизни не додуматься. Прямо-таки дар божий, прямо...

- Если хотите побеседовать с мистером Хелтоном, я схожу его кликну, сказал мистер Томпсон, производя телодвижения, показывающие, что он готовится встать на ноги. - Он в такой час или в молочном погребе, или же сидит у себя в хибарке. - Время близилось к пяти. - Она тут, сразу за углом, - прибавил он.

- Да ладно, особого спеху нет, - сказал мистер Хэтч. - Я давненько мечтаю об такой беседе, лишняя минутка туда-сюда уже не играет роли. Для меня важней было, как говорится, засечь, где он есть. Всего-то навсего.

Мистер Томпсон перестал делать вид, что готовится встать, расстегнул еще одну пуговку на рубахе и сказал:

- В общем, здесь он, и не знаю, какие у вас с ним дела, только он не захочет откладывать их в долгий ящик, не такой он человек. Что-что, а валандаться понапрасну он не любит.

Мистер Хэтч как будто слегка надулся при этих словах. Он вытер лицо платком, открыл рот, собираясь заговорить, и в эту минуту из-за дома донеслись звуки мистерхелтоновой гармошки. Мистер Томпсон поднял палец.

- Это он, - сказал мистер Томпсон. - Самая для вас подходящая минута.

Мистер Хэтч встрепенулся, наставив ухо на восточный угол дома, и прислушался, с очень странным выражением лица.

- Я эту музыку выучил как свои пять пальцев, - сказал мистер Томпсон, хотя мистер Хелтон никогда не рассказывал, что это такое.

- Это такая скандалавская песенка, - сказал мистер Хэтч. - У нас ее распевают и стар и млад. В Северной то бишь Дакоте. Поется в ней примерно вот про что - дескать, выйдешь поутру из дому, и такая благодать на душе, прямо невтерпеж, и от этого ты всю выпивку, какую взял с собой, употребишь, не дожидаясь полудня. Которую, понимаете, припасал к полднику. Слова в ней ничего особенного, а мотивчик приятный. Вроде как бы застольная песня.

- Насколько я знаю, - сказал мистер Томпсон, - у него капли не было во рту спиртного за все время, покуда он здесь, а тому сравняется в сентябре девять лет. Да, сударь, девять годков, и хоть бы раз промочил горло. Насколько я знаю. Про себя такое сказать не могу, - прибавил он покаянно, однако не без самодовольства.

- Застольная песня, да, - продолжал мистер Хэтч. - Я сам игрывал на скрипке "Кружку пива", но то - когда был помоложе, а Хелтон этот, он пристрастился намертво. Сядет один-одинешенек и давай выводить.

- Девять лет играет ее, с первого дня, как пришел, - сказал мистер Томпсон, со скромной гордостью обладателя.

- А за пятнадцать лет до того, в Северной Дакоте, еще и распевал ее бывало, - подхватил мистер Хэтч. - Сидит это прямо, с позволения сказать, в смирительной рубашке, когда заберут в сумасшедший дом...

- Что-что? - сказал мистер Томпсон. - Что вы такое сказали?

- Эхма, ведь не хотел говорить, - крякнул мистер Хэтч, как бы с оттенком досады в косом взгляде, брошенном из-под нависших бровей. - Эхма, ненароком вырвалось. Незадача какая, твердо решил, не скажу ни словечка, не для чего баламутить людей, я ведь как рассуждаю, прожил человек девять лет тихо-мирно, безвредно, и даже если он сумасшедший, что за важность, верно? Жил бы лишь и дальше тихо-мирно, никого не задевая.

- Его что же, держали в смирительной рубашке? - спросил мистер Томпсон с неприятным чувством. - В сумасшедшем доме?

- А как же, - подтвердил мистер Хэтч. - Там и держали время от времени, где же еще.

- На мою тетку Аиду надевали такую фиговину в местной больнице, сказал мистер Томпсон. - Как впала в буйство, нацепили на нее хламидину с длиннющими рукавами и привязали к железному кольцу в стене, а тетка Аида от этого совсем взбесилась, и лопнула в ней жила, приходят, глядят - а она не дышит. Думается, небезопасное это средствие.

- Мистер Хелтон в смирительной рубашке распевал свою застольную песню, - сказал мистер Хэтч. - Так-то его ничем было не пронять, разве что попробуешь вызвать на разговор. Этим его пронять ничего не стоило, и он впадал в буйство, не хуже вашей тетушки Айды. А впадет в буйство, на него наденут рубашку, бросят его и уйдут, а он полеживает и, по всему видать, в ус не дует, знай распевает застольную песню. Ну, а потом, как-то ночью, возьми да сгинь. Ушел и, как говорится, точно сквозь землю провалился, ни слуху больше, ни духу. И вот приезжаю я к вам, и что же вижу, - сказал мистер Хэтч, - тут как тут он, распрекрасно прижился и играет все ту же песенку.

- Не замечал я, чтобы он вел себя как тронутый, - сказал мистер Томпсон. - А замечал, что во всем ведет сам себя как разумный человек. Одно уже то, что не женится, и притом работает как вол, и, спорю, что по сей день целехонек у него первый цент, который я заплатил ему, когда он здесь объявился, да к тому же не пьет, словечка никогда не проронит, тем более бранного, никуда не шляется зазря по субботним вечерам, и если он после этого тронутый, - сказал мистер Томпсон, - тогда, знаете, я и сам, пожалуй, не прочь тронуться умом.

- Ха-хаа, - произнес мистер Хэтч, - хе-хее, вот это мысль! Ха-ха-ха, мне такое не приходило в голову. Ну, правильно! Давайте все тронемся, жен побоку, денежки - в сундук, так, что ли? - Он нехорошо усмехнулся, показывая мелкие кроличьи зубы.

Мистер Томпсон почувствовал, что его не хотят понять. Он оглянулся и кивнул на окошко за шпалерой жимолости.

- Давайте-ка перейдем отсюдова, - сказал он. - Как это я не подумал раньше. - Мистеру Томпсону было не по себе с приезжим. Тот умел подхватывать мистертомпсоновы слова на лету, вертеть, крутить, переиначивать, пока мистер Томпсон уже и сам не знал, так он говорил или не так. - У супруги моей не шибко крепкое здоровье, - сказал мистер Томпсон. - Вот уже четырнадцатый год не вылезает из болезней. Большая это тягость для небогатого человека, когда в семействе заведется хворь. Четыре операции перенесла, - сказал он с гордостью, - кряду одну за другой, и все одно не помогло. Битых пять лет, что ни выручу, все до гроша уходило на врачей. Короче, очень деликатного здоровья женщина.

- У меня старуха, - сказал мистер Гомер Т. Хэтч, - железный имела хребет, мул бы позавидовал, ей-ей. Этой бабе нипочем было сарай своротить голыми руками, если бы пришла такая фантазия. Спасибо еще, иной раз скажешь, сама не знала меру своей могутности. Да померла вот. Такие-то скорей изнашиваются, чем нежели мозглячки. Не терплю я, когда баба вечно ноет. Я бы отделался от такой в два счета, верьте слову, в два счета. Такую кормить-поить - один чистый убыток, это вы очень хорошо сказали.