Шаг змеи - Юрий Воробьевский

Вот каковы оказались масштабы храма, воздвигаемого храмовниками! Потеряв Иерусалим, они вознамерились восстановить державу в пределах владений Меровингов. А возможно, и установить власть над всем миром.

«Наши предки крестоносцы хотели объединить в едином братстве подданных всех государств, дабы со временем создать новый народ, который, представляя многие нации, соединил бы их узами добродетели и науки»… Но ведь христианский мир, объединенный Спасителем, уже существовал. Да, имелось в вицу иное «единое общество»… Процитированные слова были написаны в 1737 году. Принадлежали они одному из основателей Шотландского масонства А. Рамсею. Знаменательное авторство!

И еще одно, невиданное по тем временам, качество ордена проистекало из его устава. Он разрешал рыцарям контакты даже с отлученными от Церкви, даже с преступниками… Ради спасения заблудших. Это проявилось во время гонений инквизиции на еретиков-катаров. Парадокс: многие из них вступили в орден, находившийся в прямом подчинении папе римскому!

Старинное правило гностических сект звучало так: «Juna, padjura, jecreta prodere nali» — «давай клятвы, делайся клятвопреступником, лишь бы только не выдал секрета».

В чем же был секрет? Что держалось в тайне от христианского сознания?

Представления о мироздании у катаров, манихеев, богомилов и им подобных сообществ основывались на видимых несовершенствах нашего мiра. Задавался вопрос: разве мог все это создать Всеблагой Бог? Ответ звучал однозначный: нет, Высшее Божество чуждо всего материального. Мiр же этот создан низшим, злым богом. И если хочешь успеха здесь и сейчас, поклонись ему, Люциферу… Так вползала «религия материализма». Та религия, что вдохновляла многих — от рыцарей-финансистов прошлого до экономических вампиров наших дней{17}.

Истоки этой идеи, отмечал в своем труде «Евреи и Талмуд» Флавиан Бренье, — в недрах фарисейства. Иегова рассматривается ими в плотском, человекообразном виде, а над ним ставится некая высшая безличность — божество в пантеистическом понимании.

Влияние евреев на еретиков- катаров очевидно[32]. И те, и другие чрезвычайно плотно селились на юге Франции[33].

В VIII веке здесь, в Септимании‚ было создано даже небольшое еврейское государство со столицей в Нарбонне. Королем стал Теодорих, один из Меровингов, признанный «принадлежащим к роду Давидову»[34]. Сын Теодориха Гиллем, прозванный «крючконосым», по свидетельству летописца, строго исполнял в военных походах иудейский закон. И даже много позже, в 1165–1166 годах, знаменитый путешественник Вениамин де Тулледа сообщает, что в Нарбонне живут «мудрецы, властители и принцы, во главе которых стоит… потомок рода Давида».

Вернувшихся с Востока храмовников связали с катарами особые отношения. Они встретились, как разлученные братья. Словно понимая, кто был их общим отцом…

Да, орден общался с наиболее сомнительными сообществами своего времени. И с дьяволопоклонниками езидами, и с персидскими ассасинами. (Название происходит от слова «гашиш».) В этой мистической секте исмаилитского толка предпринимались наркотические экспресс-путешествия в «рай» и обратно. Ради возможности повторить свой полет сектанты выполняли любые приказы повелителей. Не случайно от «ассасин» происходит современное французское слово «убийца». На высшей стадии посвящения ассасин узнавал гностическую истину: между адом и раем, добром и злом разницы нет…

Восток, прежде других узнавший о Благой Вести, раньше услышал и шепот возненавидевших ее «мудрецов». Вокруг некоторых из них сложились жуткие секты — от ассасинов до ссабиев. Тамплиеры внимали и впитывали. В духовной всеядности орден Храма стал предтечей современного масонства, о котором говорят, что на его алтаре — дары всех религий и культов мира{18}.

Веротерпимость храмовников граничила с богоборчеством. Это обстоятельство еще припомнят ордену! В отличие от наших «просвещенных» времен, когда откровенный сатанизм безнаказанно угрожает человечеству, в «мрачном» Средневековье на Западе существовала сила, стремившаяся не допустить утраты духовных ориентиров.

Состоящая из монахов-доминиканцев инквизиция! Ее костры порой весьма своевременно напоминали легкомысленному человеку о пламени ада! И символ доминиканцев — сторожевой пес, сидящий у ног Пастыря, — был многозначительным.

В марте 1306 года в Париже возник бунт. Король Франции Филипп Красивый (внук русской княжны Анны Ярославны) укрылся в Тампле, резиденции храмовников. Тогда-то он и сумел оценить их сокровища. Его манило золото. Его раздражал растущий долг тамплиерам. Его пугало их могущество[35]. В свое время Филипп помог взойти на папский престол Клименту V. Но до того король выдвинул пять условий. Пятый пункт был секретным.

Наконец час тайны пробил.

1307 год. 15 мая. Пуатье.

По приглашению короля папа прибывает во Францию. И ему сообщается пятое условие — тамплиеры должны быть лишены благоволения Рима. Поколебавшись, Климент дает согласие.

Вскоре король рассылает верным людям запечатанные письма. Вскрыть их предписывается в ночь на 13 октября. Это был приказ о немедленном аресте храмовников.

И вот залаял доминиканский пес. Змея, пригретая на груди каждого рыцаря, ужалила! В считаные часы парижский Тампль, все командорства захвачены… И — о странное разочарование! От несметного богатства ордена в его хранилищах не осталось и следа. Горы золота, как в старой сказке, превратились в груды мусора[36].

Меж тем начались допросы. Протоколы многих из них сохранились.

«Брат Ангерран де Мильи, подойдите ближе и не бойтесь… Я, Гийом Эмбер, великий инквизитор Франции и духовник короля, выступаю от имени его святейшества папы Климента V.

— Ложь! Ложь! Монсеньор папа не потерпит, чтобы с рыцарями Храма обращались так, как это делаете вы.

— Согласны вы отвечать или нет?

— Покажите приказ монсеньора папы, письмо, написанное его рукой, и я буду вам отвечать.

— Снимите с брата плащ и приготовьте его как положено. Может быть, тогда он будет не столь высокомерен…»

Постепенно инквизиция сформулировала обвинения: попирание ногами креста, ритуальное сожжение детей, содомия, подмешивание пепла умерших рыцарей к пище братии. Наконец, поклонение идолу — голове Бафомета.

«Item, что в каждой провинции у них имелись идолы, в особенности головы…

Item, что они говорили, будто голова может их спасти…

Item, что они поклонялись этим идолам…

Item, что она могла сделать их богатыми…»{19}.

Некоторые подсудимые пытались оправдаться. Попирание креста толковали как ритуальное повторение отречения апостола Петра от Спасителя. Другие говорили, что это было проверкой послушания старшим.

Да, «тест на богоборчество» позволял рассортировать людей при их вступлении в орден. Степени посвящения — давняя традиция тайных обществ. Допросы выяснили: среди «бедных рыцарей» существовал по крайней мере один внутренний круг. Возможно, именно он соприкасался с той тайной силой, которая веками стояла за тамплиерами, направляла их усилия и помогала богатеть… То, что было ведомо членам этого круга, не доверялось остальным.

«Признания тамплиеров на суде о том, что они имели тайный статус и тайно совершали гностические ритуалы, иногда опровергаются на том основании, что они якобы были получены с использованием пыток. Суть этих признаний, однако, была подтверждена не только признаниями английских тамплиеров, которых не подвергали пыткам, но также обнаруженным в 1780 в в Ватиканском архиве документом тамплиеров, содержащим копию официального устава ордена 1205 года; копией (сделанной в 1240 г. нотариусом тамплиеров в Англии Робертом Самфордским) тайных положений, составленных для ордена магистром Ронселином, и списком тайных знаков…

Имя магистра Ронселина не было среди имен известных Великих магистров ордена. Он был опознан как Ронселин де Фос, Рыцарь, принятый в орден в 1281 г… Титул магистра, очевидно, был почетным, присвоенным ему как титул параллельной иерархии или тайного внутреннего круга адептов»[68]. Именно ему, Ронселину, свидетели приписывали авторство ритуала отречения от Христа. На одном из допросов прозвучало: «Приняв меня в орден и возложив на меня плащ, мне принесли распятие. Брат Амори приказал мне не верить в того, чье изображение я вижу, ибо это лжепророк, а не Бог». Среди знаков посвящения был ритуальный поцелуй в обнаженную плоть. Чмок! Кто говорил, что целовал в плечо, а кто, извините, — в зад… Специфическая духовность нередко входит подобным образом.

Один из свидетелей на процессе заявил, что его родственник Гуго де Маршан после вступления в орден впал в тоску и заказал себе кольцо с надписью «Sigillum Hugonis perditi». Это означало: «Кольцо Гуго Пропащего»…