Журнал «Вокруг Света» №05 за 1980 год - Вокруг Света

А это был уже не оттенок, а суть дела, и в том была наша заслуга, заслуга коммунистов.

В Мосте даже лавочники поддержали забастовку и позакрывали свои лавки. Такая крупная и сильная организация, как наша шкодовская, не могла остаться в стороне. Мы собрали для шахтеров средства. Десять дней своего отпуска я провел между Пльзенью и Мостом: перевозил газеты, деньги, вещи и книги для детей бастующих. В Мосте в это время организовали народный лагерь — палаточный городок для семей шахтеров.

И к этому лагерю стянули жандармов и полицию. Не знаю, чем уж я привлек к себе их внимание, но только вечером в гостиницу пришли двое. Показали значок и попросили пройти с ними в канцелярию. Вахмистр поднял голову от бумаг, и глаза у него выкатились. Он узнал меня, а я его — носатого фельдфебеля Станислава Фишера из нашего лагеря в России. Он-то и донес в свое время, что я занимаюсь большевистской агитацией. Станда только и вымолвил:

— Так ты жив еще! Я ему на это:

— Ты тоже, Стандичек, вижу, процветаешь!

Он моего ответа как бы не слышал, а заговорил со всей жандармской вежливостью: осведомился о моем имени (а то не знал!), местожительстве и роде занятий. Я, понятно, отвечал.

Пытался я узнать, почему меня задержали, и Фишер объяснил, что в Мост хлынула масса посторонних лиц, участились кражи. «В частности, ваша личность, пан Блажек... — он заглянул в бумагу, — э-э-э... пан Блага, нам представляется подозрительной. На основании параграфа такого-то вы можете быть задержаны и содержаться до выяснения личности в предварительном заключении. Но, конечно, не свыше трех суток».

Именно трое суток меня и держали. Потом извинились и выпустили. «Поезжайте спокойно домой, пан Блажичек, — сказал Станда Фишер, — с вами все в порядке...»

Дома, на «Шкоде», я узнал, что меня уволили.

— Мы, — сказал начальник отдела кадров, — не можем позволить себе терпеть убытки из-за чьей-то политической деятельности.

Под занавес он не удержался:

— Снова революцией занялись?

А мне уже терять-то было нечего.

— Что вы, — говорю, — пан старший инженер, это разве революция? Революцию еще подготовить надо.

Больше мне уже на «Шкодовке» работать не довелось. Но я всегда поддерживал связь с товарищами. И после войны часто там бывал. Был и на том митинге, когда «Шкода» получила новое имя...

Начала«Шкоды»

В 1856 году в графском имении Седльце под Пльзенью открылось крупное для того времени предприятие — почти тридцать рабочих. В нем предполагалось производить инструменты и несложные станки. Владельцем был граф Валленштейн.

Австрийская империя, куда входила Чехия, незадолго до этого — в 1848 году — получила новое наименование: Австро-Венгрия. Империя сильно отставала от промышленных стран Европы и после революции 1848 года изо всех сил старалась наверстать упущенное. Чехия издавна считалась наиболее развитой частью империи, а в окрестностях Пльзени добывали уголь, плавили железо, так что мастерская в Седльце — ее гордо называли «Заводом по производству оборудования» — должна была оказаться тут на месте.

Впрочем, в Седльце машиностроительный завод оставался лишь три года. В 1859 году построена была Западночешская железная дорога, прочно связавшая город Пльзень с остальными частями империи, и предприятие перевели в город.

С этого года и начинается долгая история одного из самых знаменитых в мире машиностроительных заводов. Завод менял владельцев, менял профиль производства, сменил и имя.

В 1866 году на заводик пришел главным инженером двадцатисемилетний Эмиль Шкода, единственным титулом которого было только «инж.» перед именем. Зато у него было крестьянское — от отца — упрямство и незаурядный талант предпринимателя. И он хорошо знал, что нужно для успеха дела. В 1869 году инженер Шкода купил завод.

Завод получил имя, под которым его узнали во всех концах Австро-Венгрии, а вскоре и за рубежом, — «Шкода».

Завод «Шкода» выпускал паровозы и котлы, оборудование для шахт, сахарозаводов, пивоварен. Здесь построили первую в Чехии сталеплавильню — она давала сталь заводам «Шкоды». «Шкода» к концу века представлял собой целое объединение заводов, мастерских и фабрик, и Эмиль Шкода, владелец предприятия, преобразовал его в акционерное общество. Работало на акционерное общество уже почти четыре тысячи человек. Продукция шла в Италию, Россию, Германию, Францию, Японию. Через некоторое время концерн занялся производством оружия. Европа лихорадочно вооружалась; главным поставщиком оружия для австро-венгерской императорско-королевской армии стали заводы «Шкода».

К началу первой мировой войны на них трудилось уже десять тысяч человек.

В 1914 году началась война. И хотя рабочие «Шкоды» имели броню, дирекция передала властям список «лиц, без которых производство может обойтись». То были профсоюзные организаторы и социал-демократы. Впрочем, не все: те, с которыми начальство ладило, остались.

Среди призванных был и молодой механик Властимил Блага...

Имени Ленина

Мне удалось попасть в Пльзень через много лет после встречи с товарищем Благой, и, увы, после его смерти.

Микроавтобус ждал нас у подъезда здания дирекции. Полагаться на свои ноги при осмотре заводов не приходилось. Да и разбросаны они по всему городу. «Шкодовку» хотелось увидеть всю — от тех старинных корпусов из закопченного кирпича, где начиналась ее история, до светлобетонных новых, откуда идет во все концы мира мастерски созданная продукция.

Но, странное дело, сколько мы ни ехали, все вокруг было новым. Странное потому, что я уже знал, как бережно чехи относятся к истории своих заводов и фабрик и сохраняют «памятники промышленного развития» (термин официальный).

Сопровождающий меня инженер махнул рукой.

— Откуда старому взяться! Вы бы посмотрели, что здесь было в сорок пятом — груда развалин, битый кирпич и пыль до неба...

Фашисты, как я знал, использовали «Шкоду» для своих нужд.

Во время оккупации Чехословакии для работы на заводах они согнали 85 тысяч человек. История Сопротивления в шкодовских цехах потребовала бы отдельного рассказа. Гестапо держало важные заводы под неусыпным наблюдением, и сотни «шкодоваков» попали в концлагеря.

Но 17 апреля 1945 года, когда близился конец войны, англо-американская авиация, «забывшая» «Шкоду» на пять лет, смела железнодорожную станцию, а 25 апреля за сорок пять минут бомбардировки уничтожила машиностроительный завод...

В сложной политической ситуации, которая возникла в Чехословакии в 1945 году, сразу после освобождения, разгорелась дискуссия о будущем «Шкоды». Некоторые министры в правительстве считали, что заводы не восстановить, а потому следует с помощью иностранного капитала построить предприятия в другом месте.

Шкодовская партийная организация, очень усилившаяся после освобождения, призвала всех «шкодоваков» — от инженеров до подсобников — взяться за восстановление завода на старом месте. Уже в июле 1945 года выдана была первая плавка стали. К концу декабря из ворот предприятия вышел первый локомотив. А через год «Шкода» смогла выполнить сложнейшие заказы.

К февралю 1948 года, когда окончательно установился в стране социалистический строй, «Шкода» работала на полную мощность.

«Лаборатория тяжелого машиностроения» — так называли «Шкоду» — начала выполнять программу обновления и развития тяжелой промышленности в Чехословакии и странах социализма. В 1951 году рабочие «Шкоды» обратились к Советскому правительству с просьбой позволить им присвоить заводам имя Владимира Ильича Ленина. Просьбу поддержала Коммунистическая партия Чехословакии. 2 декабря 1951 года на митинге, где присутствовали посол СССР и делегация советских рабочих, предприятие получило имя «Заводы имени В. И. Ленина в Пльзени».

Затею записать все, что выпускают в Пльзени, я оставил, когда стали перечислять основные виды продукции. Мне вручили толстый том и посоветовали изучать его, держа рядом подробный атлас мира.

— В Ленинграде вам приходится бывать? — спросили меня. — На сверхскоростной трассе Москва— Ленинград наш локомотив.

Я вспомнил плавный полет (иначе и не назовешь) поезда, когда заоконный пейзаж сливается в пелену, а у пассажира ощущение, что он не трогается с места, и подумал, что некоторую работу пльзенцев могу оценить даже по собственному опыту.