Дабог - Андрей Ливадный

Пока она говорила, огромная серв-машина закончила расчищать квадратный участок древнего леса и направилась в противоположную от детей сторону, к неприметным воротам, скрытым от глаз голограммой джунглей. От его поступи отчетливо вздрагивал пол бункера.

– Именно благодаря им, мы сейчас спокойно живем под открытым небом, а на наших полях больше нет машин, напоминающих этот музейный экспонат. – Произнесла Дарья Дмитриевна, глядя вслед удаляющемуся механическому реликту. – А теперь мы с вами покинем этот зал и спустимся вниз, на первый подземный завод Дабога, который как раз и производил сервомеханизмы, преображавших поверхность планеты…

Дабог. За тринадцать минут до начала вторжения

В этом году Игорю Рокотову исполнилось тридцать семь.

…Откинув колпак кабины «Беркута», он спрыгнул на плиту подъемника, которая должна была опустить серв-машину в подземный ангар.

В этот раз экскурсия затянулась несколько дольше обычного.

Посмотрев на часы, он заторопился, подключая шланги стационарного питания к специальным разъемам, расположенным в днище кибермеханизма. Выглядел Игорь достаточно заурядно: комбинезон, местами испачканный пятнами от смазки, сидел на нем несколько мешковато. Темные, зачесанные назад волосы уже обозначили две растущие с годами залысины по обе стороны лба. Черты его лица так же не задевали воображение – обыкновенный мужчина средних лет с добрым, немного рассеянным взглядом, – встретишь такого в толпе и через минуту уже не сможешь в точности вспомнить его облик…

Работа на общественных началах в Национальном музее истории Дабога доставляла ему удовольствие. Несмотря на возраст, Игорь еще не обзавелся семьей. Возможно, виной тому являлась его природная робость в общении с противоположным полом, а быть может, причиной холостяцкой жизни стало его самозабвенное увлечение техникой. Так часто бывает с людьми – какое-нибудь событие, случайная встреча, прочитанная книга или иное обстоятельство вдруг оказывают влияние на всю последующую жизнь.

С Игорем такое поворотное событие произошло двадцать лет назад, когда он впервые поднялся по приставной лестнице в рубку управления фамильного «Беркута».

Конечно, шагающий исполин, бережно хранимый наряду с иными реликвиями, не шел ни в какое сравнение с изящными, функциональными агророботами современности. Прежде чем познакомиться с «Беркутом» вплотную, Игорь уже водил с десяток иных сервомеханизмов. У Рокотовых имелись свои плантации дерева Бао, на которых трудилось достаточно техники. По меркам стремительно развивающейся экономики Дабога Игорь наследовал приличное состояние и огромные земельные угодья.

Двадцать лет назад, впервые поднимаясь по приставной лестнице в кабину старой, потерявшей свой практический смысл шагающей машины, Игорь не рассчитывал обнаружить там что-либо потрясающее. Однако он ошибся. Это была память. Стоило однажды войти в рубку управления «Беркута», сесть в потертое кресло, коснуться пальцами полустершихся от частых прикосновений сенсоров на рабочих консолях, ощутить вокруг себя шестьдесят тонн электроники, брони и механизмов, как все чувства как бы обновлялись, меняли свой тон и смысл.

Первый раз посетив старое биологическое убежище, которое намного позже станет Национальным музеем, Игорь испытал сильное потрясение. Выйдя наружу, под солнечный свет, после получасового пребывания под землей, он понял, насколько иной была та природа, каким враждебным, негостеприимным был Дабог для первых поселенцев и сколь умны и мужественны оказались они, если сумели не убить, а изменить целую планету, не потеряв при этом своей человеческой сущности…

С «Беркутом» у него тоже вышло нечто подобное…

Это была хорошая традиция, – сажать подросшего юношу в машину предков, чья рубка пропахла стойким, не выводившимся веками запахом пота, чья мощь была так велика и наглядна, что позволяла почувствовать нежную хрупкость нынешней, едва окрепшей ЧЕЛОВЕЧЕСКОЙ природы, научить бережному, осторожному обращению с ней, чтобы больше никогда не пришлось таким машинам, как рокотовский «Беркут», шагать средь враждебной среды, стирая ландшафт и отчаянно отбиваясь при этом от неистовых атак исконной жизни…

Откровенно говоря, первый опыт вождения древней серв-машины потряс впечатлительного юношу до глубин души. Игорь «заболел» и уже не выздоравливал. За столетия эксплуатации и хранения многие узлы фамильного «Беркута» пришли, мягко говоря, в плачевное состояние, а приданный каждой серв-машине транспортный внеатмосферный модуль вообще валялся на заднем дворе старой агрофермы Рокотовых мертвой глыбой керамлитовой брони.

Долгий, кропотливый труд при восстановлении агротехнического реликта и его транспортного корабля как раз стал той причиной, которая привела Игоря в мастерские Национального музея истории Дабога. Работа со старой техникой поглотила все его свободное время, мысли, не оставив даже малости на обустройство семейной жизни.

Глава 2

Дабог. 10 июня 2607 года. Момент «Х»…

Игорь погасил свет в подземном гараже и, встав на подъемник, нажал кнопку.

Древняя, но хорошо ухоженная клеть пошла вверх с вибрирующим гулом. Мимо, за тонкой сеткой ограждения, мелькали змеящиеся по стенам шахты связки высоковольтных кабелей, крепежные распорки и прочие технические приспособления.

Клеть не дошла до нулевой отметки бункера всего лишь десяток метров, и это, собственно, спасло Игорю жизнь.

Внезапно мигнул и погас свет. Клеть остановилась с надсадным скрежетом сработавших аварийных тормозов… и в этот миг обескураженный Игорь почувствовал первый удар…

Ощущение было таким, словно вертикальный ствол шахты лифта вдруг дрогнул и начал извиваться, как ополоумевший от боли, разорванный пополам червь. Рокотова швырнуло на металлическую сетку ограждения, он врезался лицом в ее мелкий переплет, и тут же земля вокруг затряслась, заходила ходуном, с хрустом разламывая металлические балки распорок…

В глазах у Игоря еще плавали искры от внезапного, ошеломляющего удара, по разбитым об сетку губам сочилась кровь; в полном аффекте, не помня себя, он вскочил с покосившегося пола клети, дико озираясь и не видя ни зги в окружившем его мраке…

Первым ощущением Рокотова был страх. Не за себя, а за группу детей, которая десять минут назад под руководством учительницы спустилась на нижние уровни старого биологического убежища. Страх, растерянность и досада… Темнота, в которой отчетливо слышался звук падающих с большой высоты обломков, внезапно облепила его… На всем протяжении злополучной лифтовой шахты разом погасли все лампы…

Что-то все-таки вышло из строя… говорил же, надо давно заменить генераторы… Вот скандал-то будет…

В первый момент он действительно растерялся. Солоноватый вкус крови на разбитых губах, вязкая тьма вокруг, грохот… Он думал о какой-то аварии, переживал, – разве он мог предположить в тот момент, что на самом деле случилось наверху?..

Нет, и тысячу раз нет…

Еще плохо соображая, что и зачем делает, Игорь, действуя, словно в полусне, на ощупь нашел замок аварийного выхода в сетчатой крыше подъемника, и тут земля вновь заколебалась, задрожала в конвульсиях, отбросив его назад.

Сверху с глухим рокотом обвалилось несколько обломков бетона. Один из них пробил сетку крыши подъемника и тяжко ударился об пол клети в полушаге от Игоря.

Наверху что-то рушилось, оседало, воздух в шахте вдруг пропитался удушливой пылью, которая заскрипела на зубах, оставляя железистую оскомину.

Землетрясение?!

Несколько секунд он стоял, невольно вздрагивая от каждого нового толчка. Удары наверху не прекращались. Создавалось ощущение, что весь Дабог встал на дыбы. Заклинившую кабину шатало вместе с шахтой лифта. Игорю казалось, что он видит кошмарный сон наяву… Выстоявшие столетия стены трещали, вниз продолжали сыпаться, глухо стуча по люку, по разорванной крыше, мелкие обломки бетона.

Потом внезапно наступила тишина…

После оглушительного грохота она показалась Игорю жуткой. Он понял, что сидит, скорчившись на деформированном полу клети.

Люк… аварийный люк…

Это походило на бред…

Вслушиваясь в гробовую тишину, он все же попробовал выбраться наверх через крышу подъемника, но безнадежно – промятая внутрь стальная пластина не желала сдвинуться даже на миллиметр… Дыру в сетке, рядом с люком, затыкал внушительный, шершавый на ощупь бетонный обломок верхнего перекрытия, из которого торчали изломанные прутья арматуры.

Игоря прошиб холодный пот… Обломки перекрытия!.. Неужели его засыпало?!.

Пока он медленно перемещался в темноте в тщетных попытках найти несуществующий выход, кабина лифта внезапно с душераздирающим скрежетом осела вниз, примерно на полметра.