Всплеск силы - Анна Валерьевна Минаева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Вот и порадовал вестью, — выдохнула я.
— Так подожди, — Бристиа, казалось, была заинтересована всем происходящим больше меня. — Выходит, тебе дадут искру?
— Нет, — я покачала головой, — наградой будет только разговор с представителем Ложи и приглашение на бал, проходящий в королевской резиденции.
Сестра принца вздрогнула и подняла на меня испуганный взгляд:
— И ты поедешь?
— На нём мне дадут возможность задать вопрос члену Великой Ложи…
— Значит, да. Тогда будь аккуратнее. Зная норов королевской семейки и отношение наследного принца к тебе, стоит быть предельно осторожной.
— Ты уже придумала, о чём спросишь? — приподняла темно-рыжие брови Бристиа, она не разделяла опасения соседки.
— Узнаю, куда в последний раз направляли отца, — не задумываясь, выпалила я в ответ.
— И даже не об искре? — удивилась чародейка. — Не узнаешь, как можно добыть тебе жизненно необходимую вещь?
— А что там узнавать? — я пожала плечами. — Искры берутся только в Палате Магии.
Наш разговор замер на этой печальной ноте. Фелия молча доедала пирожок, Бристиа смотрела в одну точку куда-то повыше моей головы, а я не знала, что сказать.
Возможно, это неразумно тратить вопрос на Беона Селинера, но и с искрой мне Ложа помочь не сможет. С этим придётся разбираться самой. А ещё лучше поговорить с мастером Саганом. Уж он-то должен знать поболее моего, может, сможет подсказать решение.
Съев все, что в нас влезло, мы покинули столовую и медленно поднялись к себе в комнату. Возмущения Пайбы о том, что мы просто переводим продукты, до сих пор звенели в ушах, но это сейчас было последним, что меня волновало. Стоило двери захлопнуться за нами, как в косяк настойчиво постучали.
— Если это твой ухажёр, я его с лестницы спущу, — пообещала Фелия, со вздохом открывая дверь.
Но на счастье принцу, о котором, скорее всего, говорила чародейка, на пороге стоял Драфок с какими-то баночками в руках.
— А ты что тут забыл? — буркнула Бристиа, которая не особо-то и жаловала третьекурсника.
— Как что? — возмутился целитель. — Шерил пора повязки менять! А так как она из лазарета сбежала с помощью двух не очень далёких дам, то я сам пришёл поменять ей перевязь. — Для убедительности он потряс мотком белой материи и баночками с мазью.
— Недалёкие, значит, — прошипела колдунья, а я почувствовала, как у меня от её тона мурашки по спине бегут. — А не пойти-ка тебе отсюда. По лестнице. Вниз. Головой.
Не дожидаясь, пока Драфок опомнится и что-то сделает, она выхватила у него из рук бинты с мазями и, захлопнув дверь, прокричала:
— И чтобы никаких мужиков в этой комнате! Ишь ты, на голых девок ему посмотреть захотелось. Сами повязки сменим!
Бристиа сказала — Бристиа сделала. О том, как она наложила повязки, я говорить не берусь. Хорошо хоть жива после этого осталась. И на том спасибо.
После долгих мучений подруги сжалились надо мной и отправили спать, а сами закрылись в лаборатории. Ныряя в мягкие объятия сна, я совсем не ожидала, что встречусь там со своим кошмаром, который, казалось, позабыл обо мне, стоило пересечь границу Академии Двух Богов.
Яркий свет больно резал по глазам, но я все равно видела их. Тех, кто не был похож на людей. Они казались мне большими обезьянами с длинными руками и острыми зубами. Я боялась их. Хотя знала, что должна. Должна пожертвовать им свою силу и вытащить свой род из нищеты.
У меня было то, что им нужно. Только Хранители в состоянии изымать, сберегать и передавать искры. Только они. Но эти существа прокляты. Они не могут пользоваться силой, которую хранят. Это живые сосуды, мыслящие и всё понимающие.
И сейчас они шли ко мне.
Я смотрела на них снизу вверх и старалась не дрожать от страха. Старалась казаться старше и умнее, чем есть на самом деле.
Один из Хранителей рыкнул, протянул ко мне свои длинные когтистые лапы, взял под подмышки и поднял вверх. Теперь я видела его глаза: маленькие, раскосые, белые. Без зрачка.
Он что-то рыкнул и передал меня такому же существу, как и он сам.
На этом моменте я чаще всего просыпалась от собственного крика или оттого, что меня испугано тормошит служанка. Но не в этот раз. Сейчас мне было позволено досмотреть кошмар до конца.
Острые когти вонзаются в кожу на рёбрах, но я не кричу. Закусив губу, смотрю этому монстру в глаза и стараюсь быть достойной фамилии Селинер. Стараюсь быть сильнее. Он что-то рычит, встряхивает меня, а потом опускает на каменный алтарь.
Запоздало вспоминаю, что на таком же алтаре в Зале Сердца хранится могущественный артефакт. Какая ирония.
Что-то бьёт в грудь и откидывает меня назад. Теперь я вижу происходящее со стороны. Впервые вижу то, что происходит на ритуале изъятия искры, не своими глазами.
На каменном высоком пьедестале лежит маленькая девочка, а над ней столпилось шестеро Хранителей. Они рычат, ругаются между собой. Но я не понимаю их. Не слышу слов, но знаю, что они между собой о чем-то спорят. Пятеро делают шаг назад, выбирая тем самым, кто из них станет сосудом для изъятой искры.
Оставшееся существо проводит лапой по щеке девочки, словно пытается её успокоить. Но я вижу страх в её глазах. В своих глазах.
Знаю, что ей хочется кричать, но она себя держит в руках. Такая маленькая, а уже такая храбрая. Братья-Близнецы, неужели я когда-то была такой?
Хранитель убирает свою руку от малышки и закрывает глаза. По залу, утопающему в ярком свете, разносится его гортанный рык. Но звучит он так мелодично, будто монстр пытается убаюкать ребёнка, позволить ему не помнить то, что произойдёт после. Но это не помогает.
А потом он замахивается и вонзает девочке в грудь правую руку. Но нет крови, лишь крик и яркий свет. Малышка будет вопить до тех пор, пока боги над ней не смилостивятся и не подарят такое сладкое забвение.
Проходят мгновения, секунды, минуты. Хранитель отделяет от тела ребёнка силу. Вырывает с корнем. На его длинных серых когтях сияет яркий синий сгусток — искра воды. Он подносит её к морде и втягивает в себя через широкие круглые ноздри.
Девочка смотрит на него расширившимися от ужаса и боли глазами, а потом теряет сознание. Слишком поздно. Почему-то в этом сне она была в сознании слишком долго.
Я знаю, что этот образ сохранится в её памяти навсегда. Потому что она — это я.
Открыв глаза, я уставилась в чёрный
