Поп и работник - Сергей Каледин

- Афганистан вроде кончился,- неуверенно пробормотал Бабкин, заводя мотоцикл.

- Другое чего-нито началось. Поехали!

Возле телефона-автомата Бабкин вдруг резко затормозил.

- Про покойницу сказать забыл,- испуганно оглянулся он.- Про Колюбакину.

- Про Тоньку-то? Позвони, какая беда.

Пока Бабкин дозванивался, Катерина Ивановна рассматривала фотографии киноартистов, выставленные в газетном ларьке.

- Вон этого покажите,- попросила она старика киоскера.- Нерусского.

- Джигарханяна? - Старик положил фотографию на газеты.

- Почем? - спросила Катерина Ивановна, берясь за фотографию.

- Не хватайте! - проворчал киоскер.- Руки грязные.

- Подавись ты своим Жихарганяном! - Катерина Ивановна обиженно кинула артиста на прилавок.

Светлану, жену Бабкина, год назад выгнали из очень русского журнала за то, что она смертельно обидела любимого журналом автора - исследователя убийства царской семьи, вложив в его рукопись положительный отзыв некоего Соломона Фукса.

Светлана на службу больше не рвалась, со вкусом расположилась дома, печатала, а Бабкин по вечерам после работы стал мести школьный двор, возмещая потерянную женой зарплату. Дворником по совместительству он числился и по сей день.

Поэтому Бабкин, вместо того чтобы свернуть за эстакадой на проспект Мира к "Щербаковс-кой", блудливо шмыгнул через проспект к Савеловскому, где проживал еще две недели назад.

Светлана изъеденной под корень метлой скребла мокрый асфальт школьного двора, завален-ный тяжелыми пожухлыми листьями. Бабкин издалека объехал школьный двор.

- Нам же не сюда надо,- удивилась Катерина Ивановна.- Это "Щербаковская"?

- Ж-жена,- буркнул Бабкин, кивая на Светлану, загороженную стволами школьных яблонь.

В Управлении по делам религий, конечно, был обед. Катерина Ивановна лопотала что-то, словно репетировала предстоящий разговор. Бабкин, переживая за жену, задремал. Наконец в приемную вошел хорошо одетый важный старик и взялся за ручку двери с табличкой "Лихов И.П.".

- Ой, здравствуйте, Иван Петрович! - тонким, не своим голосом пропела Катерина Ивановна.

Лихов обернулся.

- Не вызывал. Кто это с тобой?

- Истопник наш,- замельтешила Катерина Ивановна.- За свечками ездили, картошечку батюшке завезли на зиму, как хорошо деревенской картошечки покушать... Это Володенька наш, парень молодой, сильный, все помощь нам, старухам, спаси Христос!

- Да не прибедняйся! - нахмурил брови Лихов.- На вас воду возить можно! В церкви у себя по сто раз лбом в пол стучитесь, а я вот и разу не выгнусь!

- Вам мухоморной настоечкой надо спинку помазать. И - как рукой! Я привезу. Или вот Володенька привезет. На днях и доставит... А сколько мы в этом году на мир перечислить должны?

- У секретаря спроси. Уладили с батюшкой или по-прежнему конфронтация?

- Уладили-уладили,- мелко закивала Катерина Ивановна.- Перестройка у нас.

- Ишь ты! - усмехнулся Лихов.- Выучили. Все вы одним миром мазаны. А вот вы, молодой человек, знаете, почему так говорят: одним миром?.. Надо знать, если в храме работаете. Миро варится раз в четыре года. Патриарх варит. И сваренное миро добавляет в остатки старого. Перпетуум-мобиле. А что такое перпетуум-мобиле?

- Я инженер.

- Как инженер?!

Катерина Ивановна гневно зыркнула на Бабкина.

- Да он у нас, Иван Петрович, временно... потопит пока немного... Он отпуск взял... за свой счет... А батюшка его отчитывает... у него с речью плохо...

- Надо бы к вам с ревизией съездить! - покачал головой Лихов.- Совсем от рук отбились. Со священником воюют, инженер в истопниках! Тунеядец небось? Или правда больной?

- Больной, больной! - усиленно закивала Катерина Ивановна.- Его батюшка от заикания отчитывает, вот выздоровеет...- Она повернулась к Бабкину и заискивающе улыбнулась.- Скажи что-нибудь, Володенька. Иван Петрович послушает.

Бабкин покраснел.

- Ч-чего г-говорить-то?

Лихов понимающе кивнул.

Катерина Ивановна обрадованно всплеснула руками и, почуяв слабину в поведении началь-ства, рванулась вперед.

- Нам бы сигнализацию в храм или телефон. Ограбят опять, не дай Бог, до милиции не доберешься. Храм-то все ж памятник.

- Сами не разворуете - не ограбят! Вы отделены, церковь действует, сами охраняйте. Все. А почему ваш храм памятником архитектуры стал? Это все Шадаев ваш прежний выдумал! Зря его не посадили, посадить надо было, к чертовой матери! А не во Францию пускать. Ладно. Все. Мне работать надо.

- А мы отчетик привезли, не глянете?

- Отчет?

Лихов поморщился, вошел в кабинет, сел за стол.

- Так.- Он нацепил очки.- "Всего поступило за отчетный год семнадцать тысяч триста рублей..." Мало поступило. "От исполнения обрядов..." Так... "От тарелочно-кружечного сбора..." - Лихов поднял глаза на Катерину Ивановну и задрал очки.- Это что ж, добровольных пожерт-вований всего на семьсот восемьдесят целковых?!

Катерина Ивановна печально развела руками и даже шмыгнула носом.

- Помолчи.- Лихов снова уткнулся в отчет.- "Израсходовано за отчетный год пятнадцать тысяч. Добровольные отчисления религиозному центру две тысячи триста. Добровольные отчисления в фонд мира триста рублей..." Жметесь вы на мир! - Лихов снял очки и погрозил пальцем.- Жметесь! Ну уж мы вам в этом году!..

- Коммуняка блядская! - прошипела Катерина Ивановна, когда они вышли в коридор.- Вошь подретузная. Всю религию нам опаскудили! Всю веру изуродовали! Отольется вам, гады!..

- Мне п-позвонить надо,- сказал Бабкин.

- Из деревни позвонишь, доехать бы засветло.

5

- ...Теперь мужа найти не просто,- прокисшим голосом бубнила в трубку свекровь.- Володя, может, не красавец. И речь плохая, и глаза слабые... Очки-то от книг, не просто так. Да ведь и ты сама не райский подарок. Да плюс ты снова в беременности. Рожай теперь в одиночку...

Свекровь хотела еще добавить что-то для концовки, но властный бабий голос вступил в разговор:

- Але, але, междугородная вызывает, ответьте!

- Трубку положите! - выкрикнула Светлана. Свекровь отсоединилась.Да-а!..

Бабкин сделал паузу, отдышался и начал речитативом в одной тональности, как учили в рижском дурдоме:

- Светлана будучи поставлен в экстремальные обстоятельства я вынужден был уйти из дома отныне я живу в сельской местности работаю в кооперативе но готов тебя простить и вернуться если...

- Пошел вон! - перебила его Светлана.- Понял?

- П-понял,- послушно шепнул Бабкин.

- Разговор окончен,- вмешалась Катерина Ивановна, услышав в наушниках, что дело зашло не туда.

Вернувшись с почты, Бабкин заперся в котельной. Бука лежал у его ног и вздыхал, а он сидел на перевернутом ведре и тихо выл, как ребенок. Когда он сморкался, Бука предупредительно вздергивал тяжелую башку и начинал тихо постанывать. Бабкину стало неловко плакать при Буке. Он откинул дверной крючок и легонько пнул собаку ногой.

- Ид-ди отсюда.

Но Бука не ушел, только перелег на другое место. Бабкин забрался в загон для угля в углу сарая, где у него было оборудовано второе спальное место. Котлы мерно шумели, капал насос; Бабкин, не переставая плакать, накрылся с головой грязным одеялом, задремал.

Это дополнительное логово - под самым клиросом - было его любимым. Сюда он пересе-лялся в дни служб, когда мужская комната в трапезной переполнялась. И странное дело: здесь, в вонючем, закопченном подземелье, он чувствовал себя гораздо лучше, чем наверху, на воле. Особенно хорошо было здесь засыпать под пробивающийся сквозь каменную толщу кладки чуть слышный церковный хор.

Бабкин заснул спокойно, не ворочаясь, как обычно, уложив руки под щеку. Чуть погодя, осыпая уголь, к нему перебрался Бука и привалился мерно дышащим теплым боком к ногам...

Разбудила его Вера Ивановна.

- Ну что ж ты, чадо неудельное, в грязи валяешься? Иди по-людски поспи, я тебе свеженькое постлала. В трапезной пусто. Шуру выгоню, если мешает.

- Н-не мешает,- сказал Бабкин.- А сколько времени?

- Время вылазить отсюда. А рожа-то чего у тебя? Жене небось звонил?

- Я с ней разведусь.

- Разведусь...- передразнила его староста.- Жопа об жопу - кто дальше отлетит? Куда ж ты от нее разведешься? - Вера Ивановна послюнила конец косынки и потерла Бабкину закоп-ченные щеки.- У тебя от ней дитя. Тебе бы приспособиться. И не звони без толку. Сиди здесь, время выжди, пока все позабудется... Денег ей пошли. Без письма пошли, просто денег. Раз пошлешь, два пошлешь - будет как малинка. Бабы деньги любят. До Пасхи все печали замарует, занесет, следа не останется. Начнете заново... Она красивая?

- Н-не очень.

- И хорошо. От красивой морды семье непокой. Бабы-то все глупые, одинакие. Их поменьше слушать надо, внимания обращать. Только если захворает. Вставай-подымайся. Хочешь, кофу сварю для успокойствия, попьешь - и заснешь, как ангел.

- Не надо.

- Тогда для разминки к Пузырю сходи, мухоморной настойки возьми Лихову отвезешь, пропади он пропадом!..