Я – бездна - Карризи Донато

Домой он вернулся около часа.

У двери спокойно разделся, собрал одежду с пола и как попало закинул в черный мусорный мешок, который понес в ванную.

Включив свет, он посмотрелся в зеркало.

Снял темные очки, аккуратно сложил и оставил на раковине, а с ними и кольцо с бирюзовым камнем, и позолоченные часы.

Глядя на свое отражение, он отклеил брови и вытащил голубые линзы.

Заведя руки за уши, медленно стянул блондинистый парик, обнажив лысый череп больного алопецией. Провел по голове ладонью, стряхивая остатки засохшего клея, и погладил два ровных шрама, симметрично рассекающих голову. Двадцать семь швов с одной стороны, двадцать три с другой.

«Два разряда молнии…»

Микки водрузил парик на голову манекена рядом с другим, каштановым, который обычно носил Чистильщик. Потом расчесал шевелюру, уложил феном и спрыснул лаком.

После этого он залез под душ и принялся натирать голое, без единого волоска, тело мочалкой, намыленной мылом с хлоркой. Кожу немного жгло, зато действовало отлично. Вычистив грязь под короткими ногтями металлической щеткой, он тщательно смыл с правой руки синюю печать.

Потом взялся за одежду.

Положил рубашку, штаны, носки и трусы в ванную, налив туда пятновыводителя, который разрушал белковые связи между органическими загрязнениями и волокнами ткани. Затем добавил ложку специального порошка, что обычно покупают домохозяйки, дабы придать нежность жаркому из говядины, или мясники, чтобы отстирать рабочую одежду от следов разделки туш. Такой есть в любом супермаркете. Пока остальная одежда сохла, он надел маску и тщательно отчистил тканевую подкладку кожаного блейзера и галстук с помощью баллончика для сухой чистки – в нем были дистиллированная вода и тетрахлорэтилен. Кожаный верх он промокнул льняной тряпкой, пропитанной раствором очищенного бензина. Продезинфицировал часы, кольцо, кошелек и ремешок специальной салфеткой, смоченной в аламиноле. То же самое проделал с ключами и брелком. Затем натер подошвы ботинок специальной пастой с добавлением хрома, а затем снял слой пасты вместе с остатками земли и волокон. Протер ботинки раствором карбоновой кислоты с семидесятипроцентным спиртом и снова протер маслом и кремом для обуви. Наконец, все еще не одеваясь, он отгладил и тщательно сложил каждую вещь.

Закончив ритуал, Микки отправился в свою комнату. Через некоторое время оттуда показался Чистильщик. Он закрыл зеленую дверь на ключ.

Опираясь на потемневшую латунную ручку, он думал о том, как ему жаль каждый раз расставаться с Микки. Сначала они не ладили, но затем их отношения стали почти идеальными. Микки всегда был рядом. Пусть они и разные, но идеально дополняют друг друга. Он скромен, а Микки дышит уверенностью в себе, умеет общаться с людьми; он же совсем не умеет. В лексиконе Микки нередко проскакивали словечки, которые Чистильщик слышал от ухажеров, вертевшихся вокруг Веры. Так, например, когда-то сербский дальнобойщик уверял ее, что умеет гадать по руке, и она залипла на него по полной. Микки дарил ему то, чего у него никогда не было: настоящую жизнь. Взамен Чистильщик старался за ним присматривать. Покупал ему новую одежду, экономил на всем, чтобы Микки мог сходить куда-нибудь оторваться. Они жили в полной гармонии друг с другом. И отлично друг друга понимали.

Но что самое главное, Микки, в отличие от остальных, никогда бы не бросил его.

«Где бы ты ни был, нарисуй зеленую дверь, и я буду рядом».

Короткий электронный сигнал привел его в чувство: стрелка часов показывала две минуты четвертого. За окном было еще темно.

Начинался замечательный день.

День после всегда был невероятный, особенный, лучший. Он понимал, что сделал все, как надо, и внутри еще сохранялось приятное чувство отлично выполненной работы. Вскоре воспоминания о пережитом стирались, растворяясь в привычном безразличии к жизни, но в такие дни все было иначе. Сейчас ему предстояло насладиться драгоценными часами.

Он насыпал в гейзерную кофеварку кофе и поставил на плиту так, как делал всегда. Скоро нужно будет идти на работу. Важно не изменять своим привычкам. Он устал, но спать не хотелось, в крови еще оставался запас адреналина. Он понимал, что скоро усталость даст о себе знать, но вполне мог дотянуть до возвращения домой – завтра суббота, и уж тогда можно отоспаться.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

В конце такого чудесного дня он всегда спал как младенец.

После чашечки кофе он сгреб разноцветные мешки для мусора и сложил в них то, что собрал за последние недели у дома блондинки. По дороге на работу в городскую жилищную службу он выбросил каждый куда полагается. Пока он раскладывал сокровища по мешкам, на него накатило странное чувство опустошения. К пониманию того, что столь кропотливая и долгая работа ныне завершена, примешивались сожаление и горечь оттого, что пришла пора проститься с тем, что наполняло его жизнь в последние недели.

По крайней мере, пока Микки не доверит ему новое задание.

С этим горьким чувством он протер пустой стол тряпочкой с «белизной», стирая следы пребывания избранницы в его квартире.

Когда все было закончено, он натянул обычную одежду, которую скоро предстояло сменить на зеленую форму уборщика. Затем нацепил на голову каштановый парик и надел очки в никелевой оправе. Выходя из дома, он помедлил на пороге, сжимая в руке связку ключей с игрушечным танком.

«Я невидимка», – сказал он себе. Начинался идеальный день.

5

Островок Комачина, поросший буйной растительностью, поднимался из вод озера, точно древнее ископаемое. Полоску пляжа омывали ленивые волны. Добраться до нее можно было по тропе, вьющейся по крутому лесистому склону. В выходные, уже с ранней весны, сюда приезжали семьи с детьми: на пикник или просто на прогулку. Но по будням здесь всегда было безлюдно.

В то утро Чистильщик должен был пройти по тропе, чтобы заменить мусорные пакеты в урнах вдоль маршрута, а на следующей неделе приехать еще раз и их забрать. Он припарковался на площадке над озером и пошел вниз по лесной тропе. Вокруг разливались птичьи трели, слышался плеск воды, легкий ветер сбегал с гор и ворошил листья лаврового куста, разнося вокруг его пряный запах.

Как всегда, Чистильщик старательно отдавался работе. Натянув на урны новые пакеты, он немного замешкался у подъема, оглядывая панораму. Горные вершины Альп обрамляли зеркало озера. Было не слишком жарко, но Чистильщик уже вспотел и вытащил платок, чтобы протереть шею и лоб. Маленький красный обломок ногтя выпал из платка к его ногам. Он наклонился, чтобы получше его разглядеть.

Тот самый, который он нашел в отходах избранницы. Его реликвия. Он поднял обломок ногтя, сдул с него песок и замер в замешательстве. Как он оказался в кармане рабочего костюма? Впервые в жизни его железная дисциплина и самоконтроль дали сбой. Как он мог упустить такую важную деталь? Подобная ошибка была непростительна и заслуживала наказания. Он понимал, что не успокоится, пока не найдет объяснения. Но пока Чистильщик мучительно напрягался, чтобы найти ответ, он вдруг понял, что у него нет ни малейшего желания подниматься к парковке и садиться за руль. Ему и здесь хорошо.

Он хотел было выбросить ноготь, но в последнюю минуту остановился и снова завернул его в платок. Он подумал, что было бы логичнее избавиться от него в другом месте, не связанном с работой, но это было правдой лишь отчасти. Что-то все еще мешало ему расстаться с уликой. Он и сам не мог ответить, что именно. Он невольно вздрогнул. В этом малюсеньком, на первый взгляд ничтожном предмете крылась опасность. Мысль об этом его возбуждала. Не поддающиеся контролю эмоции тоже таили в себе угрозу, поэтому, чтобы прийти в себя, он положил мозолистую руку на ствол кипариса и закрыл глаза. Он представил, как дерево дышит, и его охватил неведомый ранее покой.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

И тут он услышал крики.

Чистильщик открыл глаза и встревоженно огляделся. Снова стало тихо, и он подумал, что ему просто почудилось, но через несколько секунд снова услышал крик. Сердце бешено забилось. Он не понимал, что происходит, пока наконец не посмотрел на озеро.