Приходи вчера - Татьяна Олеговна Мастрюкова

А вот каково быть этим самым, кто с той стороны шлепал?

3 декабря (20 ноября по старому стилю), день Прокла и Проклы, называют Проклинатели нечисти. «На Прокла проклинай нечистъ», — говорят в народе, чтобы она подольше не вылезала из своего мира и не баламутила жизнь человеку. Ведь, по поверью, темные силы зимой, прежде всего ночью, пытались попасть в дом через трубу, вентиляционные отверстия, окно или дверь, если оставляли их открытыми и не осеняли крестным знамением.

ДОМ У ЖЕЛЕЗНОЙ ДОРОГИ

У моей подруги детства Нюты Богдановой дедушка работал бригадиром железнодорожных путей. Нюта рассказывала, что он следит, чтобы поезд не сошел с рельсов и не погибло из-за этого множество народу.

Его маленький, но очень уютный домик, в котором Нюта проводила каждое лето, стоял рядом с железной дорогой, отгороженный от нее только невысоким забором. Нютина мама говорила, что бабушка с дедушкой живут «на будке», а Нютин дедушка иногда называл свое жилище «казармой».

С другой стороны домика, сразу за палисадником и огородиком, буйно плодоносящим благодаря стараниям Нютиной бабушки, начинался лес. И по ту сторону железки тоже был лес. Настоящий, там даже волки и медведи водились. И будто бы одной суровой зимой волки даже подходили к самому дому, не боясь ни запаха железной дороги, ни проносящихся поездов.

Никакой станции или там платформы поблизости от домика не было. Местный поезд останавливался, насколько я понимаю сейчас, по требованию, буквально на минуту, чтобы высадить или забрать пассажиров. Называлось это «остановочный пункт».

А в остальное время поезда пролетали мимо, и в сумерках мелькающие вагоны со светящимися квадратиками окон, где, как на экране, виднелись пассажиры, даже не подозревавшие о чьем-то присутствии, выглядели таинственно и волшебно. К шуму поездов и стуку колес довольно быстро привыкаешь, да и направление это было не самым ходовым, поэтому поезда можно было наблюдать только несколько раз в день, ночью же жизнь вообще замирала.

Чтобы добраться до настоящей станции, нужно было пройти приличное расстояние вдоль рельсов. Во всяком случае, нам с Нютой казалось, что это очень далеко и долго.

Сейчас уже Нютины дедушка с бабушкой умерли, домик их заколотили. Как-то пару лет назад я проезжала мимо на поезде и с грустью увидела остатки забора, то есть даже не остатки, а пару покосившихся гнилых досок с петлей для калитки, прохудившуюся крышу и тусклые грязные окошки, в которые уже никто никогда не будет с замиранием сердца наблюдать за жизнью пассажиров.

В то лето, когда я упросила родителей отпустить меня пожить вместе с Нютой у ее бабушки с дедушкой, все было иначе.

Нютин дедушка встретил нас на станции, и всю дорогу до домика Нюта рассказывала мне, как надо себя вести, чтобы не попасть под поезд, не повредить рельсы, не пропасть в лесу, не отравиться ядовитыми ягодами и избежать прочих замечательных опасностей, которые нас могли подстерегать. Ее дедушка пыхтел, увешанный нашими сумками, и только посмеивался над Нютиным учительским тоном. В моем детстве все было проще, само собой разумелось, что особо цацкаться с тобой никто не будет и чем раньше ты примешь на себя ответственность, тем лучше.

Домик у железной дороги мне сразу понравился. И Нютины бабушка с дедушкой — тоже. Места в комнатках было мало, поэтому нам стелили железную кровать, на которой мы с Нютой спали валетом. На стене для тепла висел гобеленовый коврик с изображением мультяшной сценки. Медведь с вытянутой мордой и круглыми ушами, сидя на пеньке, играл на гармошке, а два веселых зайца отплясывали, помахивая платочками.

Больше всего мне запомнилось, как дедушка брал нас с собой на работу: он обходил пути на своем участке. Мы понятия не имели, что именно он делал, но было интересно.

Мы целыми днями качались на качелях, собирали малину и ежевику, ловили бабочек и играли в куколок, сделанных из одуванчиков. Ели бабушкино варенье, помогали ей в саду и на огороде. Висли на заборе и махали проезжавшим мимо составам. Иногда машинисты специально гудели нам, и тогда Нютин дедушка говорил бабушке, кивая на нас: «Так это ж потому как начальство приехало!»

В непогодицу бабушка ставила нам на проигрывателе пластинки: «Бременских музыкантов», «Приключения Буратино», «Незнайку». А вечером мы играли в лото и смотрели телевизор, если из-за грозы не отключалось электричество. Без электричества, по нашему с Нютой мнению, было даже лучше. Бабушка зажигала повсюду свечи, дедушка приносил керосинку, и все казалось каким-то сказочным. Нам с Нютой и дела не было до оханья бабушки из-за потекшего холодильника.

В один из таких ненастных дней, когда периодически начинал моросить противный дождик, а тропинки между грядками раскисли и наполнились водой, мы с Нютой, нацепив бабушкины резиновые сапоги, в которые она натолкала газет, чтобы не сваливались с наших маленьких ног, отправились с ведерками собирать малину. Кусты росли сразу от забора и до самого леса. И рядом с ними на размокшей земле мы заметили следы от мужских сапог, которые шли из леса до забора, а потом возвращались обратно. Следы были свежие и точно не принадлежали Нютиному дедушке.

Почему-то дедушка очень заинтересовался этими следами, пошел проверять сам, и после его возвращения бабушка быстро загнала нас с Нютой на крылечко, поручив перебирать сначала ягоды, потом яблоки, потом огурцы, а потом и вовсе отправила в дом под предлогом плохой погоды. Мол, от гуляния насморк будет, а так мы полезным делом займемся. Высыпала на стол пакет гречки, чтобы мы перебрали зерно от мусора, а затем разрешила смотреть телевизор без перерыва.

Так продолжалось несколько дней, пока не выглянуло солнце. Мы опять начали пропадать на улице, разве что за забор в лес нам ходить больше не разрешалось. Дедушка сказал, новые правила, и этого нам было достаточно. Мы тогда решили, что это какое-то новое распоряжение для работников железной дороги, а такие распоряжения выполнялись неукоснительно и без лишних вопросов. Да мы и не задавали никаких вопросов, наслаждаясь отдыхом до самого отъезда.

Больше я к Нютиным дедушке с бабушкой не ездила. Мои родители вскорости сами купили дачу, и теперь уже Нюта