Цена - Артур Миллер

СОЛОМОН (поднимая палец). А сейчас мы будем говорить о деньгах. (Идет и садится в кресло).

ВИКТОР. Прекрасно. Но я не виноват, что вижу, как с каждым вашим словом цена сползает все ниже и ниже.

СОЛОМОН (сидя). Мой мальчик, с той минуты, как я сюда вошел, цена не сползала ни на грош.

ВИКТОР (со смехом). Тем лучше. Так сколько?

СОЛОМОН оглядывается по сторонам, его остроумие иссякло, и на лице появляется унылое выражение.

Что происходит? Что вас так взволновало?

СОЛОМОН. Извините, я не должен был приходить. Думал, будет несколько предметов, но… (Прикрывает пальцами глаза). Это для меня слишком много.

ВИКТОР. Так зачем же вы пришли? Я ведь предупреждал, что здесь целый дом.

СОЛОМОН (протестуя). Вы меня позвали — вот я и пришел. А что надо было — лечь и умереть? (Ещё раз пытается спасти положение). Послушайте, я очень хочу назвать вам цену, и дело лишь за тем… (Умолкает, будто боится сказать что-то лишнее).

ВИКТОР. Дьявольская история!

СОЛОМОН. Послушайте, ведь это для меня такой соблазн! Но… (Словно говорит только для того, чтобы ВИКТОР понял). Слушайте, сейчас я скажу вам всю правду: у вас, наверное, очень старая телефонная книга, ведь я уже несколько лет как распродал почти весь свой магазин. Кроме нескольких английских подставок для дров — я продам их, как настанет время. Я подумал: мне восемьдесят, а в восемьдесят пять время как раз и настанет. Ждал-таки ждал, но ничего не произошло — я даже поменял квартиру и живу теперь в магазине, только с плиткой. И опять ничего не происходит. Я на сто процентов в порядке, ну не на сто, но чувствую себя ой-ой-ой! И вот я подумал: может, у вас что-то есть интересное. Не то, чтобы совсем нельзя продать остальное, но ни это ведь может уйти целый год, даже полтора. А для меня это слишком много. (Борясь с собой, смотрит по сторонам). Моя беда в том, что я люблю свою работу. Люблю, но… (Сдаваясь). Не знаю, что вам сказать.

ВИКТОР. Ладно, оставим это.

СОЛОМОН (вставая). Куда вы так торопитесь?

ВИКТОР. Ой, вы или здесь или — туда!

СОЛОМОН. А вы знаете, куда мне? Вы же видите, эта мебель особенная, и когда рядовой покупатель ее увидит, он сразу же расстроится.

ВИКТОР. Соломон, опять вы за свое!

СОЛОМОН. Но я же с вами не торгуюсь.

ВИКТОР. Почему это он расстроится?

СОЛОМОН. Да потому что поймет, что такую уже не сломать.

ВИКТОР (уже овладев своим настроением). О, ну сколько же можно! Пощадите!

СОЛОМОН. Мальчик мой, вы не знаете людскую психологию! Не сломается — значит, больше уже ничего не изменится. Возьмем, например… (Подходит к столу)…этот стол… Послушайте. (Ударяет по столу). Да его же не сдвинуть! Когда человек садится за такой стол, он не только знает, что женат, он знает, что будет женат всегда, и больше уже ничего не изменится.

ВИКТОР смеется.

Вы смеетесь, а я вам обрисовал ситуацию. Какое сегодня модное слово? Заменяемость. Чем больше вы можете выбросить — тем лучше. Машина, мебель, жена, дети — все должно быть заменяемо. Потому что, вы же видите, сегодня основное занятие — делать покупки. Тысячу лет назад человек был несчастен, потому что не зная, куда себя деть. И поэтому он шел в церковь, устраивал революции — он что-то делал. А сегодня, что вы делаете, если вы несчастны? Правильно, идёте за покупками.

ВИКТОР (смеется). Соломон, вы просто гений. Но я вас раскусил — и номер не пройдет.

СОЛОМОН (обиженно). Что значит «не пройдёт»? Не знаю, сколько мне осталось, но будет большой беды, если я вам скажу: беда ваша в том, что вы так молоды, а этого не понимаете…

ВИКТОР. Прекрасно понимаю и вижу, куда вы клоните. И не так уж я молод.

СОЛОМОН (презрительно). Вам что, сорок? Ну сорок пять?

ВИКТОР. Почти пятьдесят.

СОЛОМОН. Пятьдесят! Да вы еще ребенок!

ВИКТОР. Да, тот еще ребенок.

СОЛОМОН. Боже, где мои пятьдесят? Да я женился в семьдесят пять.

ВИКТОР. Ну-ну.

СОЛОМОН. Что вы сомневаетесь, она всё ещё живет на Восьмой авеню. Потому-то я и утекаю, что не хочу, чтобы она своими лапами… Птичек, видите ли, любит, У нее в доме их, наверное, сотня. Даже в супе перья плавают. Что ж, я птичкам посвящать свою жизнь должен?

ВИКТОР. Мистер Соломон, я сочувствую вашим проблемам, но они ваши. (Встаёт). Больше времени у меня нет.

СОЛОМОН (отчаянным жестом его останавливает). Но я же покупаю! (Он сам ошеломлен и вновь осматривает все горы мебели). Я хочу сказать, я… (И все еще глядя на мебель). Значит, придется пожить еще. Я решил. Беру!

ВИКТОР (словно страхи СОЛОМОНА передались ему). Речь может идти лишь обо всем.

СОЛОМОН (сердито). Обо всем, обо всем! (Идёт за портфелем). Сейчас подсчитаю и дам вам такую цену, что вы сразу станете счастливы.

ВИКТОР (снова садится). Сомневаюсь.

СОЛОМОН вытаскивает из портфеля крутое яйцо.

Что еще, ужинать будете?

СОЛОМОН. Вы так долго со мной спорили, что я проголодался, а мне это очень вредно.

ВИКТОР. Вот еще!

СОЛОМОН (разбивая скорлупу бриллиантовым кольцом). А вы хотите, чтоб я с голоду умер? Я мигом.

ВИКТОР. Да, ну и дела!

СОЛОМОН. У вас соли не найдется?

ВИКТОР. Сейчас, разбежался.

СОЛОМОН. Пожалуйста, не расстраивайтесь. Я дам вам такую цену, что вы упадете, вот увидите. (Глотает яйцо. Потом смотрит на мебель и затем, как бы про себя, держа блокнот и карандаш наготове). Я это сделаю сейчас как счётная машина. (Начинает подсчитывать цифры в своем блокноте).

ВИКТОР. Ладно, не торопитесь, если это серьезно.

СОЛОМОН. Благодарю вас. (Дотрагивается до ненавистного буфета). У-ху-ху, так, хорошо… (Набрасывает цифры. Затем подходит к другой вещи и снова записывает).

ВИКТОР (после паузы). И вы действительно женились в семьдесят пять?

СОЛОМОН. И что в этом ужасного?

ВИКТОР. Нет, наверное, это прекрасно. Но всё-таки зачем?

СОЛОМОН. А зачем женятся в двадцать пять? Разве в двадцать шесть нельзя умереть?

ВИКТОР (тихо смеется). Наверное, можно.

СОЛОМОН. Это так же, как с подержанной мебелью — всё зависит от точки зрения. В мире все относительно. (Снова набрасывает цифры). Я женился в семьдесят пять, в пятьдесят один и в двадцать два.

ВИКТОР. Вы шутите.

СОЛОМОН. Если б я шутил! (Он работает, записывая цену на каждую вещь в блокнот, открывая ящики и всё проверяя. Заглядывает в тёмные места, включив при этом карманный фонарик).

ВИКТОР (наблюдая за работой СОЛОМОНА). Хватит шутить-то, сколько вам лет?

СОЛОМОН (выдвигая ящик). Девяносто пять. Это такое уж достижение?

ВИКТОР. А вы чертовски здоровы.

СОЛОМОН (поворачиваясь к ВИКТОРУ с одобрительной улыбкой). Давно уже ношу на себе эту ношу, но знаете, что самое смешное? Забываешь обо всех неприятностях. Вынул карандаш — и как будто в тебя что-то впрыснули. Откровенно говоря, моим телефоном уже можно пользоваться как половником, по нему никто не звонит. Я хочу вас поблагодарить. (Показывает на ВИКТОРА). Хочу сказать: сделано все как следует. Можно открыть?

ВИКТОР. Конечно, все, что хотите.

СОЛОМОН (подходя к шкафчику). У некоторых из них были зеркала. (Открывает шкафчик — оттуда вываливается свернутый коврик размером 3х5 дюймов). Что это?

ВИКТОР. Бог знает. Наверное, ковер.

СОЛОМОН (рассматривая коврик). Нет, это коврик для машины.

ВИКТОР. Ну правильно, да. Когда они ездили. Господи, я не видел его столько…

СОЛОМОН. У вас был шофер?

ВИКТОР. Да, был.

Их взгляды встречаются. СОЛОМОН смотрит на ВИКТОРА, словно пытается навести на него фокус. ВИКТОР отворачивается, а СОЛОМОН возвращается к шкафчику.

СОЛОМОН. Смотрите сюда! (Берет с полки складной цилиндр). Боже мой! (Надевает и смотрится в зеркало в шкафу). С ума сойти! (Поворачивается к ВИКТОРУ). Наверное, он был лихой парень!