Отражения одиночества - Светлана Залата

смышленый не по годам Илья, которого скорее всего выберут лидером завтра, и молчаливый Василий, спортсмен и музыкант, и близняшки Хасавьюртовы, держащиеся друг за друга как за спасительные круги, и замечающая малейшее изменение в поведении окружающих Софа, и даже держащийся особняком старожила «Дубов» Леша – все они были… Своими. Один день – но они были своими. Четырнадцать мальчишек и девчонок.

В лагере ты быстро привыкаешь ко всему. Нет выбора. Ты постоянно с отрядом, отряд постоянно с тобой. Это нормально. В таком ритме жить три недели, и вожатый для детей – проводник, опора и образец в новой маленьком мире, которым и является каждая лагерная смена.

А вожатому опираться только на себя. На практике. Саша привыкла, но по своей воле все же никогда больше не взялась за такую работу.

Она устала. Мысли, эмоции, впечатления, ситуации, знакомство не только со своими детьми, но и с медсестрами, поварами, остальными участниками смены. Решение десятков вопросов от «где столовая» и «как нас расселят» до «на речку не пойду», «здесь есть не буду» и «не отдам ничего из того, что мама дала с собой, и плевать что мы на поезде сутки ехали».

Все привычно. Все знакомо. Но от того не менее хлопотно.

Встретить, познакомиться, отвести на медосмотр, заселить, провести по территории, сходить на обед, ответить на множество вопросов… Выяснить, что друг с другом дети знакомы, хотя и не так хорошо, как думают, поиграть в несколько игр и научиться нескольким их развлечениям. Ужин. Вечерние визитки делегаций и вожатское выступление. Первый сбор у костра. Хорошо хоть на территории «Дубов» были именно костровые места, а не какие-нибудь убогие закутки, где только свечку и жги. Потом – сонник, который достался и Саше, больше из удачи, Софа отказалась и отдала свою порцию, а так-то вожатым не полагалось ничего. Уложить всех спать, сходить на планерку, послушав, как они всем вожатским коллективом не дотягивают до высоких стандартов, выслушать Катю…

И дела это только с полудня. А сколько всего было до…

Кажется, с утра прошла вечность. И сейчас эмоции успокаивались медленно, еще и потому, что сегодня Саша вовсю пользовалась возможностью прикасаться к Изнанке, рассматривая и детей, и взрослых, и приезжих, и местный персонал. Теперь она знала обо всех увиденных больше, чем хотела бы, пусть и не все могла выразить словами. Но точно была уверена – среди них Затронутых не было.

Катя и Коля тоже никого не нашли. Так что возможно они и правда застряли тут на три недели. Ну или похищения и исчезновения были связанны с кем-то или чем-то за пределами санатория, которого Саша по привычке называла «лагерем».

Первые дни – самый трудные. Как и последние. Надо задать образец, следить за исполнением правил жизни здесь, поддерживать иерархию, привыкать… Как поведётся сейчас, так потом и будет. Во всем – будут ли ее слушать, будут ли ей доверять, будут ли общаться друг с другом за рамками обычных ролей. Вон хоть и коллектив, а кто-то из отряда впервые на фестивале, кто-то впервые на фестивале здесь, кто-то уже много где бывал сам или с родителями… Все разные. А лагерь, быт смены высвечивает очень и очень многое.

Саша повела плечами. Ей всегда нужно было время что бы «переварить», усвоить впечатления. Время в одиночестве. Лучшим была последняя поездка в палаточный лагерь, когда она привезла свою палатку и разом и настроение вверх пошло, и простуды отступили, да и сил больше появилось.

Серафим прозвал это «чувствительностью». Саша предполагала что речь идет о каких-то особенностях нервной системы. Она всегда легко включалась в любую деятельность, и, увы, всегда быстро уставала от нее. И как мудро заметил наставник: «Если тебе хочется побыть в одиночестве – иди и побудь в одиночестве. Исполнять свои желания в рамках разумного – лучшая возможность поддерживать свое тело и разум».

Саша сделала большой глоток чая. Кулер был прекрасной идеей. Правда прекрасной, ведь мало где у вожатых был доступ к горячей питьевой воде. Идеальная возможность пить чай в одиночестве, пока Катя делиться эмоциями с Колей, наверняка сидящем в их комнате.

Впереди на аллее мелькнула тень. Саша нахмурилась. Тень, кажется, была детской. Но кто не спит в такое время? Она оглянулась на корпус, где жили участники смены, – все до одного окна на детских этажах были погашены. В их «взрослой» двухэтажной постройке, древней, пусть и с небольшим ремонтном, и куда менее удобной, свет горел. Но дети-то там не жили, даже дети сопровождающих.

Тень тем временем приблизилась – шла она прямо к беседке.

Не то что бы Саша хотела чужого общества… Но это был ребенок. А для вожатого чужих детей не бывает. Может это и идеализм… Но так ее научили, и этого правила она всегда старалась придерживаться.

В круге света стало понятно, что приближался к ее «укрытию», никого вокруг не замечая, невысокий очень худой рыжеволосый парень лет одиннадцати, в видавших виды брюках и несколько старомодной белой рубашке, под воротом которой была узкая полоска какой-то ткани, похожая не то на узелок на память, не то на истрепавшийся щегольский галстук.

– Извини, – Саша поднялась со своего места, когда мальчик поравнялся с ней, – ты откуда?

Парень вздрогнул и остановился, поднимая на ее глаза.

Саша с некоторым удивлением рассмотрела определённо незнакомое лицо. Угрюмый сероглазый подросток с веснушками на все лицо. Дети всего полдня были здесь, но Саша могла поручиться – рыжеволосых среди участников смены не было. На ужине, по крайней мере. Приехал поздним вечером, что ли?

Она машинально коснулась Изнанки – и не смогла сдержать удивления. Ничего. Этот пацан не просто был ребенком – он был совершенно спокойным ребенком, в три часа ночи гуляющим по закрытой территории и застуканный взрослым. Обычно это вызывало хоть какую-то реакцию. На секунду Саше даже показалось, что за спокойствием есть что-то еще… Но это ощущение исчезло так быстро, как и появилось.

– Откуда надо. Тебе-то что?

– Я вожатая. Александра. Тебя как звать?

– Василий, – по-прежнему угрюмо ответил парень, – какая разница?

– Василий, – Саша призвала все свое терпение. – Если ты оттуда, – она кивнула на детский корпус, – то знаешь, что отбой давно был и что после него на улицу нельзя выходить.

– А тебе что? Я ведь в любом случае не из твоего отряда.

Саша вздохнула про себя. Обращение на «ты» ее не коробило – все равно при «выканье» она чувствовала себя древней старухой, пусть большинству детей куда проще было обращается на «вы» ко всем взрослым. Кажется, в этом она начинала понимать наставника. Не то что бы ее радовала возможность сейчас разбираться с чужим ребенком, но все вожатые должны