Оборотни - Хью Пентикост

В дверях "Гриля" меня остановил Джерри Додд, возглавляющий службу безопасности отеля. Джерри лет сорок, он тощ, невысок, всегда улыбается, но его глаза пронзают насквозь, и с одного взгляда он может узнать о человеке очень и очень многое. Шамбрэн полностью ему доверяет.

Обычно Джерри работает с семи вечера до трех утра, когда бары, ночной клуб "Синяя комната" и рестораны полны гостей.

На эти часы выпадает львиная доля происшествий – в отеле полным-полно посторонних.

– Вы сообразили, что к чему? Я говорю о Салливане. – Естественно, он знал, что я присутствовал при допросе Салливана в кабинете Шамбрэна. – Босс не думает, что Диггер клептоман. Порядок в таких случаях один: "Извините, но нам нужен номер, который вы занимаете". За двадцать лет мы поймали многих любителей пошарить в чужих номерах. И я впервые сталкиваюсь с тем, что преступник не наказан.

– Да, – подтвердил я, – босс сказал, что должен подумать.

Джерри рассмеялся.

– Он уже подумал. Но я ничего не могу понять, и мне это не нравится. Если, у вас есть объяснение, поделитесь со мной, а?

– Пока нет, но я не забуду вашей просьбы.

В тот момент меня нисколько не интересовали причины, побудившие Шамбрэна помиловать Салливана. Я бродил по отелю, чувствуя себя обманутым, и не видел перед собой иной цели, кроме как дожидаться возвращения Жираров, если они отправились обедать в город. Тогда я мог надеяться, что увижу их у лифтов или в баре, если они решат выпить перед сном по коктейлю.

Около девяти вечера я внезапно почувствовал, что проголодался. Вновь зашел в "Гриль" и заказал мясной сандвич и овощной салат. В "Гриле" готовили самые вкусные овощные салаты. Когда я покончил с едой и Кардоза поставил на стол маленькую чашечку кофе, меня разобрал смех. По роду деятельности мне каждый день приходится сталкиваться с десятками красивых женщин. И что только я себе вообразил?

Просто удивительно, до какого абсурда может дойти человек.

Я уже решил забыть о Жульет Жирар и поехать куда-нибудь развлечься, когда к моему столику вновь подошел Кардоза.

– Вас к телефону, мистер Хаскелл. Звонит Кардью.

Телефонный аппарат Кардоза принес с собой, поставил его на стол, воткнул штекер в розетку. Я взял трубку.

– Да, мистер Кардью?

– Извините, что беспокою вас, мистер Хаскелл, – донесся до меня усталый старческий голос.

– Ну что вы, мистер Кардью, какие пустяки.

– Я пытался связаться с мистером Шамбрэном, но его, кажется, нет в отеле.

– Он поехал в театр, сэр.

– Возникли неожиданные затруднения в связи с той маленькой проблемой, которую мы обсуждали с вами сегодня.

– В размещении приглашенных, сэр?

– Не совсем, мистер Хаскелл, но речь пойдет о тех же самых лицах. Я хотел бы переговорить с вами, чтобы вы могли потом посоветоваться с мистером Шамбрэном. Когда он вернется в отель, боюсь, я буду уже спать.

– Хорошо, сэр. Я внимательно слушаю.

– Если вы не возражаете, не по телефону.

– Вы хотите, чтобы я поднялся к вам в номер, сэр?

– Если вас не затруднит.

– Разумеется, нет, сэр. Уже иду.

Я подписал чек, вышел из "Гриля" и через вестибюль направился к лифтам, но меня перехватил Карл Нэверс, старший ночной портье. Он только что получил телеграмму с просьбой о бронировании номера для Лили Дориш, немецкой кинозвезды.

Указывалось и время прибытия – примерно час ночи, не лучшее для организации торжественной встречи.

– Эта дама привыкла, чтобы ее принимали по высшему разряду, – напомнил Карл. – Если в вестибюли она не увидит как минимум двух фотографов, скандала не миновать.

– Я думаю, мы что-нибудь придумаем, – успокоил я его.

– И вы держитесь поблизости, – попросил Карл. – Лили любит, когда вокруг нее вьются симпатичные молодые люди.

Наверное, стоит позвонить в пару газет, чтобы прислали своих репортеров. Лили всегда найдет, что им сказать.

– В час ночи? – запротестовал я.

– Этот отель, – напомнил Карл, – принадлежит Джорджу Бэттлу, который сидит на Ривьере, считая деньги и другие ценности. Наша Лили числится среди "других ценностей". Так что не теряйте времени даром.

Я прошел в комнату за стойкой, где стоял телефонный аппарат, и сделал несколько звонков, чтобы Лили Дориш не могла пожаловаться на оказанный ей прием. На это у меня ушло двадцать минут. Затем я вошел в кабину лифта и поднялся на семнадцатый этаж.

Дверь в его номер оказалась открытой, поэтому я постучал и переступил порог.

– Прошу извинить, что заставил вас ждать, сэр, но…

Следующее слово застряло у меня в горле. Мюррей Кардью лежал на спине, в неудобной позе. Смокинг он сменил на черный бархатный пиджак. Седые волосы на левом виске покраснели от крови. Его ударили по голове!

Я – не доктор. И не мог определить, дышит ли он. Но мне показалось, что у него чуть подрагивают веки.

– Мистер Кардью! – воскликнул я.

Ответа не последовало, и веки замерли.

Я попытался уложить его поудобнее, не прекращая говорить с ним. На столике стояла бутылка его любимого хереса, но мне не удалось влить хотя бы несколько капель в плотно сжатые губы. И лишь тогда я схватил телефонную трубку, вызвал врача и Джерри Додда и попросил срочно связаться с Шамбрэном.

Затем принес из ванной мокрое полотенце, вытер начавшую сворачиваться кровь с виска, поправил белый галстук Кардью, пиджак. Он бы не хотел, чтобы его видели в неопрятном виде.

Я все еще не верил своим глазам, но во мне уже начала закипать злость. И злился я на мисс Лили Дориш. Если б не задержка, связанная с ее приездом, я бы не подвел Мюррея Кардью и оказался рядом в тот момент, когда ему требовалась моя помощь.

Старик, подумал я наступил на одну из "полевых мин", упомянутых Салливаном.

Глава 4

Долгая, выматывающая силы и нервы ночь прервалась приездом ослепительной Лили Дориш. Таких форм я не видел ни у кого, и едва ли увижу в будущем. А ее широченная улыбка разила наповал. Она вошла в вестибюль, окруженная коридорными, сгибающимися под тяжестью дюжины чемоданов, и в сопровождении пожилой женщины с продолговатым лицом и резко очерченным носом, очевидно, ее служанки. Засверкали вспышки газетчиков и фотографов отеля. Карл Нэверс приветствовал ее, как заезжую королеву. Я механически выразил радость по поводу ее появления и в награду получил приглашение заглянуть к ней завтра на коктейль. Два репортера, которые задушили бы меня голыми руками, узнав, что я скрываю от них происходящее сейчас на семнадцатом этаже отеля, осведомились о ее планах. Но вместо ответа услышали радостный вопль Лили Дориш.

– Макс! Дорогой Макс!

Максом оказался высокий широкоплечий мужчина с коротко подстриженными волосами, в смокинге, с моноклем, висящим на черном шелковом шнурке. Он направился к Дориш и склонился над ее рукой.

– Моя дорогая Лили, – сказано это было с немецким акцентом.

– Ты поужинаешь со мной, Макс? – теперь она видела во мне лишь служащего отеля. – Вы сможете договориться, Хаскелл, чтобы ужин подали мне в номер?

– Разумеется, – кивнул я.

– Меню я оставлю на совести вашего шеф-повара.

Что-нибудь полегче. И бутылку сухого французского шампанского.

Я снова кивнул.

Макс вставил монокль в глаз и холодно оглядел меня.

– Стоимость ужина внесите в мой счет, пожалуйста.

– Нет, нет, Макси, – заворковала Дориш. – Я хочу, чтобы ты был у меня в долгу. И я жду твоего рассказа о Берлине и Париже.

Монокль вылетел из глаза Макси.

– Ну, если ты настаиваешь… – он был похож на Конрада Вейдта, игравшего нацистов в старых военных фильмах.

Дориш увлекла его к лифту, и тут сердце мое екнуло. В вестибюль вошли Жирары. Жульет стояла, держа мужа под руку, и наблюдала за процессией, шествующей к лифтам. Я не мог сказать, кто больше удивил ее, грудастая блондинка или элегантный насупленный Макси. Внезапно она отвернулась.

Я взглянул на ухмыляющегося Карла Нэверса.

– Зрелище запоминающееся.

– Кто этот Макси? – спросил я.

– Макс Кролл. Авангард прибывающей завтра делегации Бернарделя.

– А я мог бы поклясться, что он немец.

– Вы правы. Директор автомобильного завода Бернарделя в Западной Германии. Воевал в вермахте. Большая шишка в Общем рынке.

Теперь мне стала понятной реакция Жульет; Все, связанное с Бернарделем, напоминало ей об убийстве отца.

– Позаботьтесь об ужине для дамы, – напомнил Карл, все еще улыбаясь, – а не то вам позвонит сам Джордж Бэттл из своего дворца на Ривьере.

– Если он позвонит, я расскажу ему о Макси.

Дориш и ее свита уже уехали. Шарль и Жульет Жирар не спеша шли к лифтам.

– Что наверху? – услышал я вопрос Карла.

– Все по-прежнему. Орудие убийства не найдено.

Непонятно, кто мог напасть на старика. Никто не заметил ничего подозрительного.

– Вам досталось от фараонов?

– Допрос еще не закончился.

Семнадцатый этаж.