Закон Призрака - Дмитрий Силлов

И вернулась боль…

Она пронзила меня тысячью ледяных клинков, свернула в дугу – и швырнула куда-то, как выбрасывает хозяйка в мусорное ведро старую, ненужную тряпку. Я даже почувствовал удар, правда, на фоне всепоглощающей боли он показался чем-то очень и очень незначительным. Хотя сознание за него зацепилось и даже послало сигнал:

«Упал… На что-то твердое…»

И тут же следом:

«Вонь… Зона меня побери, какая же вонь!»

Смердело мертвечиной. Концентрированной, какая встречается порой на дне раскопанных могил в гробах, прогнивших сверху, но еще целых снизу. Эдакая жижа гнойного цвета, в которой лежит скелет, облепленный лоскутами почерневшей кожи.

Любой нормальный человек поспешит от такого отвернуться, и я – не исключение. Чисто автоматически я повернул голову… и невольно застонал от боли в шее.

Вот оно что! Значит, у меня есть шея, а стало быть, и голова имеется! А как же «веселый призрак» и слишком явственное ощущение смерти, которое я теперь вряд ли когда забуду?

Я с некоторой опаской попытался разлепить веки – и у меня это получилось на удивление легко. Вообще во всем теле чувствовалась какая-то небывалая легкость. Теперь я был полностью уверен: у меня снова есть тело! Я лежу на земле в позе эмбриона, обхватив ладонями колени, совершенно голый, и уже начинаю помаленьку покрываться гусиной кожей – осень в Зоне сырая и холодная, как прикосновение неупокоенного трупа.

Еще не совсем веря в произошедшее, я медленно разогнулся, при этом периодически прикусывая себя за губу от боли. Тело ныло, словно его долго и увлеченно дубасили палками, но это уже была терпимая боль, от которой нормальные мужики сознание не теряют и не орут благим матом.

Примерно через минуту мне удалось полностью разогнуться и даже сесть. Угу. Интересное кино.

Получается, аномалия меня поглотила, как ей и положено по рангу, но переварить не смогла. Подавилась – и выплюнула несъедобную пищу, при этом блеванув ядовитой ее составляющей. Вот в метре от меня растеклась по земле нехилая гнойная лужа, поверхность которой еще слегка пузырится. Видимо, это тот самый зомбитоксин, благодаря которому я почти превратился в ходячий труп.

Но ни в Зоне, ни в остальном мире «почти» не считается. Ага, а еще по земле тут и там разбросаны лоскуты ткани и кусочки кожи, которые словно гигантские кошки когтями драли. Стало быть, это то, что осталось от моего камуфляжа и берцев. Грустно. Потому что голый сталкер в Зоне и без оружия – это мертвый сталкер. Ну, может, еще не совсем мертвый, но по-любому, это лишь вопрос времени.

Интересно, конечно, зачем после того, как «веселый призрак» разобрал меня на атомы, он снова вернул меня в первоначальное состояние перед тем, как выплюнуть. Вернее, здоровое тело в одну сторону, а вся гадость, что была во мне, – в другую. Не проще было просто блевануть пакостью, которую по ошибке проглотил?

Ну да, в нашем человеческом понимании, несомненно, проще. Никогда не понять нам, зачем аномалиям держать на весу перевернутые грузовики или, скажем, плющить в лепешки все, что в них попадает. В нашем, человеческом понимании, это просто трата колоссальной энергии впустую.

Но это – в нашем. У Зоны же понимание совершенно другое, над логикой которого вот уже много лет бьются лучшие умы планеты, при этом не продвинувшись в своих исследованиях ни на миллиметр. Все, что мы можем, – это собирать дары Зоны, удивляться и строить теории, одна другой хлеще, при этом теория про «мусорщиков» – не исключение. И ведь строя такие теории, все понимают: скорее всего, чушь это крысособачья. Никогда не понять нам Зоны до конца. Не из нашего мира она, другая она, совершенно другая. И сколько ни подгоняй нашу человеческую логику к тому, что происходит в Зонах, все равно ни хрена не поймем мы. Ничего. И никогда.

Такие вот мысли бродили у меня в голове, пока сам я бродил вокруг «веселого призрака», собирая драные тряпки, дабы связать из них нечто вроде набедренной повязки, – все-таки бродить по Зоне в чем мать родила как-то несолидно. Кстати, помимо тряпок нашел в серой траве заляпанные зеленоватой слизью кайдексовые ножны от моей «Бритвы» с выдавленной на них загадочной надписью «SSCH». Не понравился аномалии пластик, отрыгнула она его вместе со мной. Лучше б нож вернула, сволочь. На кой мне теперь ножны без ножа?

Кстати, сам «веселый призрак» сейчас был хорошо видим и напоминал сильно уставшее карликовое торнадо, наглотавшееся всякой дряни. Внутри него медленно, нехотя так вращались кусочки жухлых листьев, серые травинки, обрывки моего камуфляжа, и длинные, тягучие нити гнойного цвета – видать, не всю гадость отрыгнула аномалия, что-то еще в ней осталось от столь неудачно проглоченной добычи. Так и вертелось в голове некогда слышанное «необходимо экстренное промывание желудка», «жадность фраера сгубила» и «мертвый сталкер опаснее живого лоха». Наверно, тот, кто придумал последнюю поговорку, имел в виду радиационную опасность мертвых тел, вынесенных из Зоны, но к сегодняшней ситуации она подходила как нельзя кстати…

Впрочем, «веселый призрак» недолго мучился отравлением. По вялому смерчу прошла нездоровая дрожь, что-то внутри него напряглось – и из недр аномалии с характерным рвотным звуком вывалился на траву неаппетитный комок зеленоватой дряни величиной с человеческую голову, из которого торчала… рукоять моей «Бритвы»! Надо же, значит, мой нож тоже пришелся аномалии не по вкусу!

Я подошел к комку, пахнущему как дохлая собака, на которую долго и вдумчиво гадила злопамятная кошка, выдернул нож – и поспешил убраться подальше. «Веселый призрак», наконец избавившийся от отравы, начал стремительно терять непрозрачность. То есть, еще немного, и аномалия вновь станет опасной, готовой в случае чего захавать нерасторопное тело, которое сама же только что отрыгнула. Кстати, логика прослеживается. Пока была отравлена, кушать не хотелось. Подлечилась – ну и почему бы не позавтракать тем, что сама же только что очистила от токсинов?

Короче, я предпочел прибавить шагу, вложив вновь обретенный нож в ножны и подвесив их к набедренной повязке посредством специальной защелки. «Веселые призраки», конечно, неплохие охотники, но их козырь все-таки невидимость, а не скорость передвижения. При этом, когда я уходил вдоль проржавевших рельс подальше от смотровой башни, позади меня раздался вполне явственный, почти человеческий вздох разочарования. Впрочем, вполне возможно, что мне это только показалось, – скорее всего, то просто ветер гулял в окнах давно заброшенной постройки.

Кстати, пока «веселый призрак» меня кушал, а потом отрыгивал, прошла ни много ни мало целая ночь. Видать, небыстрый процесс получился, и времени миновало порядочно с момента гибели до моего возвращения в этот бренный мир. Удивительно, но сейчас на моем теле не было ни ран, ни следов недавнего воспаления. Даже в том месте, куда я вечером воткнул свой нож, а после ворочал им в ране, виднелся лишь едва заметный звездообразный шрам. Надо же, кто бы мог подумать, что «веселый призрак» способен не только убивать живых, но и излечивать полумертвых…