Дельцы. Автомобильный король - Эптон Синклер

— Почему бы и нет? — серьезно сказал майор. — Почему бы не выяснить, кто подослал вам полковника Коула? А попутно узнать, насколько нужна Хигану ваша маленькая железная дорога, и заставить его платить за нее.

— Ну, этому я еще не научился.

— Пора и научиться, — возразил майор. — Могу вам преподать урок. Я знаю сыщика, которому можно доверять. Во всяком случае, осторожно, — добавил он, — я не помню случая, чтобы он меня обманул.

Монтегю глубоко задумался.

— Вы что-то говорили насчет подслушивания телефонных разговоров, заметил он. — Неужели это серьезно?

— Вполне.

— Тем самым вы хотите сказать, что они могут знать содержание моих телефонных переговоров?

— Я берусь доставить вам стенограмму каждого слова, произнесенного вами по телефону в продолжение двадцати четырех часов, а также каждого слова, сказанного вашим собеседником. Это обойдется вам в двести пятьдесят долларов.

— Невероятно, — воскликнул Монтегю. — Кто же этим занимается?

— Лица, устанавливающие подслушивающие устройства, занимаются опасной работой, но хорошо оплачиваемой. Как-то один из моих друзей участвовал в деле, в котором была заинтересована телефонная компания. Они подключили его телефон к другому, и все это было проделано раньше, чем противная сторона успела обнаружить подвох. И по сей день его телефон относится к району "Весна", тогда как все другие по соседству — к району "Джон".

— А почту тоже перехватывают? — спросил Монтегю.

— Почту? — повторил майор. — Это проще простого. Вы можете задержать любую входящую корреспонденцию на сутки и сфотографировать каждое письмо. То же самое вы можете сделать и с любым исходящим письмом, если только его посылает не слишком осмотрительный человек. Понимаете, за ним можно установить слежку, и каждый раз, когда он бросает письмо в ящик, опустить вслед желтый или голубой конверт — знак для почтовых служащих.

— Но в таком случае в это дело невольно будут замешаны многие лица!

— Ничего подобного. У почты имеется секретная служба, и ее сотрудники постоянно выслеживают преступников. И нет ничего легче, чем подкупить одного из служащих и добиться того, чтобы вашего врага занесли в список подозрительных лиц.

Майор рассмеялся от удовольствия. Ему всегда доставляло наслаждение видеть лицо Монтегю после его рассказов о коррупции, столь распространенной в Нью-Йорке.

— Случаются вещи еще удивительнее. Могу познакомить вас с человеком, который находится сейчас в этом ресторане. Он как-то вел судебное дело против мошеннических операций судостроительной компании. В его руках оказались важные документы. Он принес их к себе в контору, где его служащие при нем сняли с них тридцать две копии. Он поместил оригиналы и тридцать одну копию в тридцать два городских сейфа, а тридцать вторую копию отнес домой в папке. В ту же ночь к нему в квартиру забрались воры и украли ее. На следующий день он написал тем, с кем боролся: "Я собирался послать вам копию бумаг, попавших ко мне в руки, но поскольку у вас уже есть копия, мне остается только продолжать осуществление своего плана". И этого было достаточно. Они сошлись на миллионе или двух.

Майор умолк и посмотрел в другой угол ресторана.

— Вон идет Дик Сандерсон, — сказал он, указывая на бойкого молодого человека с красивым, гладко выбритым лицом. — Он представитель Южной железной дороги штата Нью-Джерси. Однажды один юрист, встретившись с ним за обедом, объявил: "Я собираюсь завтра собрать пайщиков вашей дороги и выслушать их претензии". И начал обосновывать причины, а они были вескими. Ничего не ответив, Сандерсон вышел и позвонил по телефону своему агенту в Трентон, а на другое утро вышел законопроект, проведенный через обе палаты, устанавливающий ограничительный закон, по которому все основания для претензий к дороге теряли силу. Пострадавший на этом деле в настоящее время губернатор штата Нью-Йорк, и, если вы с ним когда-либо встретитесь, можете расспросить его об этом.

Последовала пауза. Вдруг майор спросил:

— Между прочим, эта красивая вдова, выписанная вами из штата Миссисипи, миссис Тэйлор, так кажется ее зовут?

— Да, так, — ответил Аллан.

— Я слышал, Стенли Райдер от нее без ума.

Монтегю помрачнел.

— Сожалею, что до вас дошли такие слухи.

— Отчего же? — возразил майор. — Это хорошо, он ее развлечет.

— Люси новичок в Нью-Йорке, — сказал Монтегю, — и я не думаю, что она осознает, что за человек этот Райдер.

Майор задумался.

— Конечно, ей не мешало бы вести себя поосторожней, — сказал он. — Я что-то слышал о решении миссис Стенли освободиться от супружеских уз, и если ваша обворожительная вдовушка не желает попасть в газеты, пусть лучше не афиширует свою благосклонность.

4

Два или три дня спустя Монтегю встретился с Джимом Хиганом на собрании директоров. Он пристально наблюдал за ним, но Хиган не обнаруживал ни малейшего смущения. Он был учтив и приветлив, как всегда.

— Кстати, мистер Монтегю, — сказал он, — я упомянул об этом деле с дорогой одному приятелю, который заинтересовался им. Возможно, на днях вы услышите о нем.

— Весьма признателен, — ответил Монтегю.

И это было все.

На следующий день, в воскресенье, Монтегю заехал за Люси, чтобы сопровождать ее в церковь. Аллан рассказал ей об этом разговоре. Но он умолчал об эпизоде с полковником Коулом, не желая расстраивать ее без особой нужды.

Люси тоже было о чем поговорить с ним.

— Кстати, Аллан, я полагаю, вы знаете, что завтра состоится парад карет.

— Знаю, — ответил Монтегю.

— Мистер Райдер предложил мне место в своей карете, — сказала Люси. — Я так и знала, что вы рассердитесь на меня, — поспешила добавить она, видя, что Монтегю нахмурился.

— Вы уже приняли это предложение?

— Да, — ответила Люси. — Я не думаю, что в нем есть что-то предосудительное. Ведь это на глазах у широкой публики…

— Да, широкой! — воскликнул Монтегю. — Еще бы! Сидеть в экипаже перед толпой зевак и тридцатый или сорока газетными репортерами, которые вас фотографируют! Выставлять напоказ себя — обворожительную молодую вдову с берегов Миссисипи, украшавшую парадный выезд Стенли Райдера! А потом в высшем свете будут смотреть на снимки, качать головой и все это комментировать!

— Какой у вас на все циничный взгляд, — возразила Люси. — Кто виноват, если толпа таращит на вас глаза, а газеты помещают снимки? Не отказаться же мне из-за этого от удовольствия прокатиться в коляске.

— О, Люси, — произнес Монтегю, — вы слишком умны для таких речей. Если вам хочется — катайтесь на здоровье. Но когда некоторые люди тратят десять и двадцать тысяч долларов за шикарный выезд, назначают день парада и оповещают о нем весь город и, разнаряженные, выставляют себя напоказ перед публикой, они не имеют права говорить, что катаются ради одного удовольствия.

— Конечно же, — нерешительно сказала она, — приятно, когда на тебя обращают внимание.

— Да, тем, кому это нравится, — возразил он. — Если женщина решает участвовать в каком-нибудь публичном сборище, гоняется за газетной рекламой и ищет популярности — это ее право! Но, ради всего святого, пусть тогда она не притворяется, что ей просто нравится править красивыми лошадьми, слушать музыку или беседовать с друзьями. Я допускаю, что светская женщина имеет такое же право рекламировать себя, как и любой политический деятель или изобретатель пилюль. Но зачем же тогда она стыдится этого, зачем постоянно болтает о своей любви к уединению? Возьмите миссис Уинни Дюваль. Послушать ее, так можно подумать, что она мечтает стать пастушкой и разводить цветы, а на практике Уинни завела альбом для газетных вырезок, и, если газеты неделю о ней не упоминают, она теряет спокойствие духа.

Люси рассмеялась.

— Вчера вечером я была у миссис Робби Уолинг, — сказала она. — Она говорила, что ее раздражает скопление людей в опере, и она собирается уехать куда-нибудь, лишь бы не видеть этой отвратительной толпы.

— Да, — сказал Монтегю. — Можете мне не рассказывать о Робби Уолинг. Все это мне известно. Что бы ни делала эта леди с того момента, как она открывает глаза поутру и до того момента, когда ложится спать на следующее утро — все это как раз и предназначается для взоров этой "отвратительной толпы".

Немного помолчав, он спросил:

— Похоже, вы уже повсюду бываете?

— О, кажется, я пользуюсь успехом, — сказала Люси. — Это верно прекрасно провожу время. Никогда в жизни не видывала столько роскошных домов и сногсшибательных туалетов.

— Прекрасно, но не спешите жить и растяните время. Когда человек привыкает, такая жизнь начинает казаться довольно скучной и серой.

— Сегодня вечером я приглашена к Уайманам, — сказала Люси, — играть в бридж. Что за фантазия устраивать в воскресенье вечером игру в бридж!