Радуница - Арина Теплова

колдуна, а затем, когда нашел, то долго уговаривал его помочь, предлагая ему всякие блага. Колдун согласился, но всё вышло наперекосяк. И он не получил ни дружину, ни богатыря, вместо них – эту вредную, тощую девицу, раскрашенную какими-то черными и красными красками. Он совсем не горел желанием тащить с собой ее и понятия не имел, что теперь с ней делать.

– Как звать-то тебя, чахлая? – обратился он к ней.

– Александрина.

– Алексан….. Тьфу ты, твою бабушку, – выругался молодой человек. – Что за дурное имя? Тебя что, родители после свадебного пира зачинали, что ли? Раз такое имя дурное дали?

– Че это дурное? Александрина – это в честь царей русских! – произнесла она.

– Каких еще царей? Отродясь нигде таких царей не было.

– На свое посмотри, лапоть необразованный, тебя-то вообще звать всего лишь Коля!

– Царевич Колядар.

– Кито? – подняла она брови. – Какое-то имя у тебя больно знакомое. Словно слышала где-то уже.

– Конечно, в нашем царстве после имени покойного батюшки мое имя все знают.

Они прошли не более четверти часа, как Саша чуть отошла от него и устремилась в сторону.

– Эй, ты куда? – окликнул он ее.

– Я пИсать очень хочу!

– ПИсать? – опешил он, остановившись и нахмурившись, ей вслед добавил. – Точно кикимора! Только они такие слова говорят и не стесняются.

Она быстро зашла в кустарник и сделала свои дела. Вернувшись спустя пару минут, как-то недовольно зыркнула на него и спросила:

– А чего я должна стесняться? Что пИсать мне приспичило?

– Да. Хоть бы стыдливо сказала, что отойти тебе надо, или уж на крайний случай в кусты. Да и глаза в пол опустила.

Она вдруг звонко рассмеялась пьяными смешками и заявила:

– Так только какие-нибудь тупые принцессы стеснительные да царевны поступают!

– Да… уж ты точно не царевна! – добавил он.

– На себя посмотри, ряженый!

– Это как понимать?

– Ты сам на скомороха похож. Рубашка желтая, штаны зеленые, а сапоги, которые еще при царе горохе носили, вообще красные. Клоун, одним словом.

– Да такую одЁжу, все в нашем пятом царстве носят! А я, как царевич, имею право золотую рубаху носить! И это красиво!

– Прям загляденье! Про моду что-нибудь слышал, царевич? – усмехнулась Саша.

– Это Богиня какая-то?

– Издеваешься? Не хочу больше с тобой говорить!

– И не говори, я только и рад буду! – пожал он плечами. – А то твой визгливый голос у меня в ушах звенит ужо. Пошли скорее, скоро к деревне должны выйти. Еще, наверное, полверсты идти, там обогреемся.

– Полверсты? Так долго?! – проныла она, устало шагая за ним. – И вообще, я не хочу идти ни в какую деревню, я домой хочу! Зачем вы меня вызвали с этим колдуном? Что я вам плохого сделала?

– Хватит ныть. Можешь и не идти, что, я тебя насильно веду? – Он обернул к ней лицо. – Ты мне тоже не больно-то нужна…

Глава IV. Волков бояться – в лес не ходить

Долго ли, коротко ли, шли они по заснеженному лесу, как вдруг откуда ни возьмись перед ними показался медведь – бурый, огромный да опасный. Колядар резко остановился, и Саша почти налетела на его спину. Они оба уставились на зверя, пытаясь понять, привиделся ли он им или нет.

– О, Господи! – выпалила Саша в ухо Колядара. – Он дикий?

– А какой же еще? Раз в лесу живет.

– Ну, я думала, может ручные у вас тут бывают или еще какие, например, зоопарковые? – добавила она тихо.

– Чего? – чуть обернул он к ней голову.

– Ладно, проехали, – промямлила она, прячась за его широкую спину.

Медведь начал медленно приближаться, переваливаясь на своих мощных лапах, через мгновение поднял голову к небу и глухо зарычал.

Молодые люди невольно попятились назад.

– А он нас может съесть? – выпалила на ухо Колядару Саша.

– Еще как, даже косточек не оставит.

Медведь, не спуская с них темных блестящих глаз, вновь пронзительно зарычал. Затем, чуть помотав головой, снова направился в их сторону. Неумолимо и устрашающе.

– Блин! Попали! И что делать? – выдохнула в истерике Саша. – Что делать? Ты мужик местный, отвечай! Что делать?

– Надо успокоить его. Авось и пропустит нас…

Медведь подходил к ним все ближе и ближе.

– Авось? – выпалила Саша. – Нет уж! На ваш мужской авось я точно надеяться не буду!

Недолго думая, она вытянула топор из-за пазухи Колядара и выскочила вперед. Чуть отбежав от молодого человека, чтобы он не отобрал у нее топор, она крепко ухватила его в руках.

– Ты что удумала? А ну отдай топор, бешеная! – выпалил Колядар. Он ринулся к ней, но Саша уже замахнулась что было силы, и он понял, что она вознамерилась сделать. – Не смей! – приказал он, но было уже поздно.

Колядар схватил ее за руку, но Саша все же умудрилась кинуть топор в медведя. Совершенно глупый поступок, когда топор прилетел древком в бок медведя, сильно ударив его, но совершенно, не причинив ему вреда, вмиг разозлил зверя. Он поднялся на задние лапы и, задрав голову вверх, яростно зарычал на весь лес так, что птицы с соседних деревьев испуганно взвились в воздух.

– Ну все… ты его разозлила…

– Он первый начал! – выпалила обвинительно Саша, все так же боязливо пятясь опять за спину Колядара.

– Это ты медведю объясни, дурында! – проклокотал молодой человек, видя, как медведь, встав на все лапы, устремился к ним. Колядар схватил Сашу за руку и приказал. – ПобЕгли, кикимора!

Быстро, не разбирая дороги, они устремились к заснеженным елкам, чуя в них свое спасение. У ближайшей елки с широкими редкими ветвями Колядар резко затормозил и приказал:

– Лезь на ель!

Саша попыталась исполнить его приказ, но тут же без варежек уколола руки и выпалила:

– Она колючая! Сам лезь туда!

– Живо на дерево, говорю, лезь, дуреха! – процедил Колядар и, уперев свои ладони в ее ягодицы, с силой подкинул Сашу до третьей еловой заснеженной ветки. – Он же сейчас кинется!

Испуганно озираясь на приближающегося медведя, Саша сжала зубы и начала голыми руками хвататься за ветви. Коленками, каблуками и руками пыталась лезть выше как можно проворнее, но у нее плохо выходило. Колядар то и дело упирал сильную ладонь в ее ягодицы и со всей мочи подталкивал ее вверх, чтобы помочь, а затем проворно лез за Сашей на ветвистую колючую ель. Они почти уже поднялись на несколько метров над землей, когда молодой человек, постоянно созерцая картину открытых его взору ног и других частей тела в белых колготках, уже не выдержав, выругался:

– Тьфу ты, срамота!

Услышав его возглас, Саша невольно обернулась