Штамм 3. Вечная ночь - Гильермо Торо

Как только сделка была завершена, включая мелкий обмен между экипажами бутылок водки на пакетики с самокрутками( косяками), выпивка полилась в рюмки.

“Ты украинец?” спросил капитан Фета, опорожнив стакан водки.

Фет кивнул. “Ты так думаешь?”

“Похож, на жителей моей деревни, до её исчезновения”.

“Исчезновения?” спросил Фет.

Молодой капитан кивнул. “Чернобыль”, пояснил он, подняв сморщенную руку.

Фет взглянул на ядерную бомбу, с вязанкой проводов прислоненную к стене. Не светится, не тикает. Бесполезное оружие ожидающее активации. Неужели он выменял бочку дерьма? Фет так не думал. Он доверял украинцам и рассматривал их как своих поставщиков и, к тому же, он должен продолжать делать дела с шайками контрабандистов, это факт.

Фет был взволнован, даже уверен в себе. Это как держать заряженное ружье, только без курка. Все, что ему было нужно это детонатор.

Фет видел, своими глазами, как стая вампиров раскапывала участки вокруг геологически активной области горячих источников за пределами Рейкьявика, известного как Черный бассейн. Это доказывает, что Владыка не знает точного нахождения своего места происхождения - не родину Владыки, но земляной участок, где он впервые обрел форму вампира.

Секрет его расположения содержался в Оксидо Люмен. Фет должен был сделать то, что ему пока еще не удалось достичь: расшифровать труд и открыть расположение места происхождения самому. Если бы Люмен был пошаговой инструкцией по истреблению вампиров, Фет был бы рад следовать его указаниям - но вместо этого, Люмен был полон диких образов, странных аллегорий, и сомнительных высказываний. Он обрисовывал обратную сторону на протяжении всей человеческой истории, управляемой не рукой судьбы, но сверхъестественной властью Древних.Текст путал его, как он это делал и с другими. Василию не хватало веры в свою эрудицию. Здесь не хватало обнадеживающего сверх-богатства знаний старого профессора. Без него, Люмен был так же полезен для них, как ядерное устройство было без детонатора.

Тем не менее, это был прогресс. Беспокойный энтузиазм Фета привел его наверх. Он схватился за перила и посмотрел на бушующий океан. Резкий, соленый туман, но, сегодня, без проливного дождя. Измененная атмосфера сделала мореплавание опаснее, морская погода стала более непредсказуемой. Их лодка двигалась через рой медуз, вида, который захватил большую часть открытых морей, кормящегося рыбьей икрой и блокируя то малое количество ежедневного солнца, которое достигало океана - временами плавучие лоскуты по несколько миль в ширину, покрывали поверхность воды, как желеобразная кожа.

Они проходили в десяти милях от побережья Нью-Бедфорда, штат Массачусетс, это заставило Фета вспомнить наиболее любопытные подсчеты, содержащиеся в документах Сетракяна, в страницах которые он собрал, чтобы положить рядом с Люменом. В них, старый профессор, сосредотачивался на отчете о флоте Уинтропа 1630 года, который совершил переход через Атлантику спустя десять лет после Мейфлауэра, перевозя вторую волну пилигримов в Новый Свет. Один из кораблей флота, Хоупвелл, вез три единицы непонятного груза, содержащегося в ящиках с красивой и дорогой резьбой. После прибытия в Салем, штат Массачусетс, и последующим переселением в Бостон( в связи с его обилием пресной воды), условия, в которых оказались пилигримы, оказались ужасными. За первый год умерло две сотни поселенцев, их смерть объяснили болезнью, но истинная причина была другой: они стали добычей Древних, после того как люди, сами того не зная, доставили стригоев в Новый Свет.

Смерть Сетракяна оставила большую пустоту у Фета в душе. Ему очень не хватало советов этого мудрого человека, а также его компании, но более всего - его интеллекта. Кончина старика была не просто смерть, но - и это не преувеличение -критический удар по будущему человечества. С большим риском для себя, он доставил в их руки эту священную книгу, Оксидо Люмен - хотя и без средств к ее расшифровке. Фет также сделал сам обучающие страницы и блокноты с кожаными переплетами, содержащие глубокие, алхимические размышления старого человека, но иногда подшитые бок о бок с небольшими внутренними наблюдениями, списками продуктов, финансовыми расчетами.

Он с треском отрыл французскую книгу и, что не удивительно, не мог понять где у нее верх, а где низ. Тем не менее, некоторые прекрасные гравюры оказались весьма содержательны: в полно-страничной иллюстрации, Фет видел образ старика и его жены, бегущих из города, объятого священным пламенем - жену обратившуюся в прах[9]. Даже он знал эту историю … “Лот …”, сказал он. Через несколько страниц он увидел еще одну иллюстрацию: старик прикрывающий двух до боли красивых крылатых существ - архангелов посланных Господом. Фет быстро захлопнул книгу и посмотрел на обложку. Садум эт Амурах.

“Содом и Гоморра …”, сказал он. “Садум и Амурах это Содом и Гоморра …» И вдруг он почувствовал, что бегло говорит на французском. Он вспомнил иллюстрацию в Люмене, почти идентичную той, во французской книге. Не по стиле или утонченности но по содержанию. Лот защищающий архангелов от мужчин, желающих встречи с ними.

Подсказки были там, но Фет был не в состоянии найти им хоть какое-то применение. Даже его руки, грубые и большие, как бейсбольные перчатки, казалось, совершенно непригодны для изучения Люмена. Почему Сетракян предпочел его, а не Эфа, чтобы хранить книгу? Эф был умнее, не сомневался, гораздо лучше читал. Черт, он, наверно, говорил на сраном французском. Но Сетракян знал, что Фет умрет, прежде чем позволит книге попасть в руки Владыки. Сетракян хорошо понимал Фета. Как и любил его с терпением и заботой старого отца. Твердый, но сострадательный, Сетракян никогда не заставлял Фета чувствовать себя слишком заторможенным или неосведомленным; совсем наоборот, он объяснял, каждый вопрос с большим вниманием и терпением и давал Фету чувство значимости. Он сделал его причастным.

Эмоциональная пустота в жизни Фета заполнилась из самого неожиданного источника. Когда Эф становился все более непредсказуемым и зацикленным, это началось с первых дней внутри туннеля поезда, но еще более усилилось когда они вышли наружу, Нора решила побольше узнать о Фете, довериться ему, поддерживая его и ища поддержки в ответ. Со временем, Фет понял, как реагировать. Он стал восхищаться стойкостью Норы перед лицом непреодолимого отчаяния, тогда как многие другие поддались безнадежности или безумию, или же, как Эф, позволили отчаянию изменить их. Нора Мартинес по-видимому что-то разглядела в Фете -может быть, то же самое, что и старый профессор видел в нем - примитивное благородство, больше свойственное тягловому животному, чем человеку, и что-то еще, чего Фет и сам не знал до недавнего времени. И раз качества, которыми Василий обладал - стойкость, решительность, жесткость или что-то там еще - как-то сделали его более привлекательным для нее в этих экстремальных условиях, то он был этому только рад.