Необычайные приключения в Нижних Пряничках - Любовь Юрдига

ресторации, и вдруг та, хвала богам, распахнулась и в оранжевом свете ламп возникла женская фигура.

Когда дело касалось спасения чей-то жизни, чувство самосохранения у Катеньки отказывало напрочь.

Когда дело касалось спасения жизни очень симпатичного ей незнакомца, к отсутствующему чувству самосохранения добавилась обыкновенная женская обида.

Ей очень не везло в делах сердечных и, чтобы как-то компенсировать одиночество, Катенька читала женские романы. Доблестные рыцари, нежные принцессы, всесильные маги и очень мужественные воины вселяли надежду, что и у нее когда-нибудь все сложится.

Но к тридцати пяти сложился у неё только шкаф. Прямо посреди ночи рухнул на пол, не выдержав веса книг.

Поэтому сейчас Катенька, отбросив все бесполезные советы о том, какой должна быть настоящая героиня романа, твёрдо решила взять судьбу в свои собственные руки.

Она выбежала из ресторации и понеслась к Афоне со всей своей максимальной скоростью.

– А ну, разбежались! – рявкнула она во тьму, и клацнула выключателем на фонарике.

Ничего не произошло.

Елена Прекрасная, прозванная так не только за свою внешность, но и за удивительно красивые стихи, которые она оставляла на телах своих жертв, развернулась к ней, и аккуратные черты лица стремительно начали меняться.

– … – сказала Катенька.

– Катюш-ша, – прошипела женщина, – я давно тебя ж-жду.

Её клыки сверкнули в ярком неоне и Катенька продемонстрировала удивительную способность стартовать прямо с места, проявив при этом невиданную прыть.

– Гриша, фонарь! – кричала она, несясь на всех парах обратно. – Гриша!

Не успев притормозить у двери, она с грохотом врезалась в неё и обнаружила, что её успели закрыть. Она понимала, что её жизнь висит на волоске и изо всех сил забарабанила по дереву.

– Гриша, я тебя сама убью!

Елена была совсем близко.

Она не спешила, думая, что на этот раз жертве от неё не скрыться.

В какой-то момент Катенька стала для неё идефиксом. Навязчивой идеей, граничащей с одержимостью. Много лет она охотилась на неё, и вот, наконец настал тот день, когда она сможет воплотить в жизнь свои самые смелые фантазии.

Всё началось очень давно, ещё во времена, когда для Катеньки деревья были выше, а трава зеленее. Елена помнила, как аппетитно болтались над её убежищем маленькие ножки, и как сладко звучал тоненький девичий голосок. Но, как только она собралась полакомиться добычей, с ножки сорвался сандалик и больно зарядил Елене по лбу.

С тех пор Елена начала охоту. Но каждый раз что-то мешало ей захватить вожделенную добычу. Она терпела кирпичи, случайно падающие с крыш, мерзких птиц, атакующих в самый неподходящий момент, а однажды, когда на улице лил проливной дождь, а Катенька забыла дома фонарь, Елена почти добралась до неё и вдруг, ни с того ни с сего, земля под ней ушла вниз и она провалилась в яму.

– Катюш-ша, – шипела она, подкрадываясь к девушке. – От судьбы не убеж-жать…

– Григорий! – рявкнула Катенька, вложив в это всю мощь своих голосовых связок. Она чувствовала дыхание Елены за спиной и от этого её кожа покрывалась противными мурашками.

И тут – о, чудо!

Щелкнул дверной замок и, в узкую щель протиснулся фонарик.

Катенька схватилась за него, как за спасательный круг, развернулась, и, с победным воплем, зарядила им Елене по голове. Та завизжала и отпрянула, чтобы через секунду ультрафиолет навсегда стёр её с лица земли.

Грязевая кучка с угрожающим бульканьем ринулась на Афоню.

Мальчик с велосипедом, бросился ей наперерез, отталкивая окаменевшего мужчину в сторону, но он чудом удержался на ногах, и тут же об этом пожалел. Потому что на него неслось нечто, отдалённо напоминающее собаку.

Отдалённо, потому что у собак не бывает таких длинных лап и таких огромных клыков.

Афоня не придумал ничего лучше, как побежать. И побежал.

Он в жизни не бегал так быстро, как сегодня, но удача была явно не на его стороне. Поскользнувшись на грязевой дорожке, он рухнул на землю, и мощные когти вспороли его пиджак.

Вся жизнь пронеслась у него перед глазами. Вот он ворует лук у соседей, вот едет с братом на велосипеде, они ещё тогда здорово поплавали в реке, где велосипед и утонул, а вот он рыбу чистит…

Неслась его жизнь недолго, поскольку яркий свет пронзил ночную тьму и смрадное дыхание твари превратилось в щенячий визг.

– Вставай! – чьи-то руки подхватили его за шиворот и резко подняли на ноги. – Ну же, уходим!

Девушка. Чистое сияние истинной красоты стояло перед ним. В жёлтом платье, с забавными кудряшками и огромными, как у лани, глазами.

– Вы прекрасны, – выдохнул Афоня. – Я знаю, вы лишь плод моего воображения, но прекраснее вас я в жизни не видел! Вы как чайная роза, умытая утренней росой. Вы как хрустящая булочка с маслом. Как перестук колёс поезда…

Катенька слегка растерялась.

С одной стороны, комплименты ей были приятны, тем более она была явно ими обделена. С другой – они были весьма сомнительными.

Но времени рассуждать на это тему не осталось, к тому же кто она такая, чтобы вообще ими перебирать.

Она понимала, что незнакомец находится в состоянии аффекта, и единственное, что может ему сейчас помочь – животворящий эликсир номер два.

Ибо животворящий эликсир номер один состоял из чистого спирта и мог поднять на ноги даже мёртвого. И тут же уложить его обратно.

Суть эликсира номер два была в том, что он мгновенно успокаивал любые нервы. От одного его запаха дети переставали плакать, собаки брехать, а некоторые, особо впечатлительны птички, засыпали прямо в полёте.

Один раз Катеньке довелось испробовать его на себе, после чего она три дня ходила по городу одна ночью, вызывая нечисть на дуэль, чем совсем не гордилась.

Так что, Катенька подхватила лепечущего что-то о рыбках и бурундучках Афоню, и потащила его к ресторации.

За спиной разгоралось нешуточное сражение.

Грязевых кучек стало несколько. К ним присоединились мелкие пушистые существа, атакующие Фимку липкой паутиной. К Фимке примкнули пара собак, и банда паукообразных существ с пучками травы на мощном панцире.

Из подворотен потянулись люди. Они странно двигались, словно не привыкли к своим телам. Их глаза горели зеленоватым огнём, а волосы белели в ночной мгле, словно потухшие звёзды.

На болотах гулко завыло. Через мгновение к первому вою присоединилось ещё несколько, потом ещё, образуя поистине ужасающий хор.

Катенька вжалась в дверь, испуганно наблюдая за происходящим.

– Гришенька, солнышко, – жалобно пискнула она, дёргая ручку. – Если ты меня сейчас же не пустишь и моё тело захватит переселенец, поверь мне, я тебе такую жизнь весёлую